• Время: 21 июля 1830 года, 16:00-00:00
• Погода: Тепло и ясно
• Внешний вид: Коричневое платье с глубоким декольте, черные туфли на невысоком удобном каблуке, волосы заплетены в косу, но уже давно растерпались
• Состояние: Растеряна и огорчена
• Инвентарь: Деньги, веер

У входа в таверну стояла толпа мужчин, встретивших Линду призывным свистом; она не обратила на них никакого внимания, лишь легонько стукнула одного из них по руке веером, когда он попытался поймать ее за талию.
Стоило открыть дверь, как в нос тут же ударили запахи еды и спиртного. Линда была в этой таверне множество раз с тех пор, как стала жить абсолютно одна - можно сказать, что у нее даже была собственная бессменная комната на втором этаже. Лишь один раз Риверсонг пришлось переехать в другой, потому что в прежней и привычной начал протекать потолок после долгих весенних дождей, но позднее Гэбсы позволили ей вернуться на прежнее место.
Рассудив - хотя какая может быть речь о рассудке, когда все мысли лишь о потерях? - Линда решила, что подниматься к себе пока что не стоит. Было бы глупо закрыться на несколько часов, нужно было развеяться. Не сказать, чтобы в "Дохлой лошади" была плохая публика, но она была достаточно приземленной, чтобы можно было побеседовать с ней о бытовых проблемах и позабыть о душевных.
Все столики, как на зло, были заняты. Линда брела по таверне, оглядываясь по сторонам, пока не наткнулась взглядом на одну из дочерей Гэбса. Та подмигнула и махнула головой в сторону столика в дальнем углу, за которым сидел одинокий мужчина - мол, отличный вариант, вперед. И действительно, Риверсонг тоже считала, что пьяная компания не пойдет на благо женщине, а этот неизвестный хоть и не выглядел достаточно прилично, но хотя бы в одиночестве занимал весь стол.
- Вы позволите присесть? - спросила Линда, вплотную подойдя к столу.
Впрочем, сразу после этого она уже садилась на свободный стул и виновато улыбалась.
- Здесь совершенно нет свободных мест, а я, к тому же, совершенно не люблю есть в одиночестве, - пояснила Линда - и, конечно же, солгала. У нее не возникало мысли, что ее могут прогнать, просто на подобное поведение указывали все известные ей правила приличия.
Линда попыталась заказать еду, но девушка - та самая, которая указала на свободное место, - уже убежала в другой конец зала. Под вечер, как и всегда, в таверне было слишком много клиентов. Дожидаясь возвращения дочери Гэбса, Линда быстрым взглядом окинула незнакомца. Он, в отличие от Блейза, создавал гнетущее впечатление - или, по крайней мере, не успокаивающее и надежное, Линда в этом до конца не разобралась. Хотя он тоже был рыжим, и это казалось достаточно ироничным.
- Мое имя Линда, - представилась Риверсонг и еще раз улыбнулась. - Простите, что не представилась сразу - это, кажется, положено, когда подсаживаешься за столик к незнакомцам.

Перед мужчиной стояла тарелка, но к еде он не притрагивался. Строго говоря, сама Линда тоже не пылала особым желанием есть, но нужно было занять себя какими-то механическими действиями. Жевание подходило как нельзя лучше.
- Я буду рад вашей компании. Я тоже не привык есть в одиночестве.
Голос незнакомца оказался тем самым, про который нельзя сказать ничего особенного. Его нельзя было назвать неприятным или приятным, самый обычный. Если воспринимать его отдельно от внешности мужчина, Линде он бы, определенно, показался приятным, так же он звучал даже несколько устрашающе. Но, разумеется, не в той мере, чтобы сорваться с места и убежать или испытать хоть какое-то волнение.
К тому же, Линда чувствовала себя опустошенной, поэтому ей было абсолютно все равно, пока незнакомец не принялся бы ей угрожать, а это в его планы, кажется, не входило.
– Что вы делаете в этой дыре, мисс?
Линда улыбнулась, склонив голову.
- Это место не такое плохое, каким может показаться. У таверны прекрасные хозяева, с которыми мы достаточно долго знакомы. Я здесь проживаю... - одновременно с этими словами компания за соседним столиком громко захохотала и загрохотала кружками о стол. Линда бросила туда не особенно осмысленный взгляд, - временно.
Это "временно" длилось уже едва ли не полгода, и конца и края ему не было. Но жаловаться было не на что, Линда действительно считала "Дохлую лошадь" местом достаточно приятным и по-своему уютным, хотя ей практически всегда казалось, что в комнату того и гляди ворвутся грабители или насильники.
Которые, разумеется, не ушли бы живыми.
Линда заметила, что все это время держала веер в руках, и положила его на стол. Она пыталась расслабиться, но получалось это плохо.
– У вас красивое имя, Линда. Меня зовут Джон Саймон Сид. Рад знакомству.
У Линды перехватило дыхание - хотя, казалось бы, это всего-то имя. Она едва заметно дернула рукой, чтобы схватить веер, но вовремя успела остановить движение - не хватало еще, чтобы перед вторым мужчиной ей пришлось выглядеть раскисшей и готовой умереть от внутренних переживаний.
- У вас тоже замечательное имя, Джон Саймон, - ответила Линда - практически ровно, только на втором имени ее голос стал значительно мягче. Чтобы скрыть это, Линда закашляла в кулак.
Будто спасение свыше появилась официантка. Риверсонг окинула взглядом то, что взял Сид, и попросила того же. На подчеркнутый вопрос девушки про выпивку она лишь улыбнулась и кивнула головой. Линда знала за себя, что много не выпьет, но принять хоть немного алкоголя для того, чтобы успокоиться и расслабиться, стоило.
- У вас отличный вкус, - кивнула она на еду Джона. - Здесь нет плохих блюд, но вам удалось заказать одно из тех, которые идеально получаются у Полли, жены хозяина. Вы здесь уже раньше бывали? Я не часто спускаюсь в этот зал, но знаю практически всех посетителей в лицо.

- Я не говорил, что место плохое. Я сказал, что оно не для вас.
Линда пожала плечами и улыбнулась.
- Возможно, - просто ответила она, ведь не могла же сказать, что ей, по сути, самое место в таких сомнительных заведениях. Конечно, была возможность зажить по-человечески, но как появилась она, так и исчезла вместе с Эрнестом.
Тем не менее, Линда не увидела в словах Джона ничего странного и оскорбительного, она даже посчитала это своеобразным комплиментом. Все же не зря она все эти годы следила за своим внешним видом и манерами - научилась держаться, как держаться породистые аристократки.
Джон рассказывал об именах, которые нравились его матери, а Линда слушала его в пол-уха. Она могла понять эту женщину, кем бы она ни была. Эрнест позволил Линде самостоятельно выбрать имя их ребенку, если это будет сын, и даже не оспаривал ее мнение, хотя изредка повторял, что не отказался бы от рождения девочки Кристины.
Линда хотела было рассказать о своем маленьком Саймоне, но вовремя сдержалась. Она даже не успела раскрыть рта и тут же начала улыбаться Джону еще дружелюбней.
- Невозможно полюбить за имя, возможно разве что за род, - со знанием дела произнесла Линда, хотя точно могла сказать, что ни разу не влюблялась в фамилии своих ухажеров. Она рассмеялась и покачала головой. - Только не думайте, что я когда-то позволяла себе подобное!
Линда откинулась на спинку стула и разгладила складки на юбке. От перезвона столовых приборов голод начинал потихоньку накатывать, правда, еще совсем слабо и почти незаметно. Тем не менее, это было достаточно хорошим знаком.
- Зовите меня Джон или Сид. Так и запомнить проще, и мне привычней.
- Значит, решено, буду звать вас Джоном, - кивнула Линда. Ей и самой так было проще, не пришлось бы называть именем сына кого-то чужого.
"Если вести беседу активней, можно вообще обо всем забыть", - подумала Риверсонг и решила поступать именно так.
К столу вернулась официантка и принесла заказ Линды. Она посмотрела на Джона с неподдельным интересом, но почти сразу же поспешно вытерла ладони о юбку и побежала дальше разносить еду и выпивку.
– Нет, я здесь недавно. В столицу приехал только вчера, а до этого, если и был здесь, то много лет назад.
Линда взяла вилку и нож и предварительно вытерла их о салфетку, следуя привычке, появившейся еще в детстве.
- И что же вас привело сюда? Тяга к местам, где кипит жизнь? - поинтересовалась Линда, не боясь показаться назойливой. - Сама я здесь живу так давно, что сама не помню точной даты. Правда, все равно постоянно перебираюсь с места на место. Сейчас вот избрала домом эту таверну, как вы поняли, а завтра, может, изберу что-то другое. Мои родители были путешественниками, вот я и продолжаю их традиции, правда, в пределах одного города, - Линда даже почти не солгала и осталась очень довольна своей выдумкой.

- Хладнокровная женщина, способная полюбить мужчину за имя или тугой кошелёк, неужели вы похожи на такую?
Линда постучала кончиком пальца по подбородку и в притворной задумчивости возвела глаза к потолку. Нет, она точно не могла назвать себя такой женщиной. Каждого, с кем она была, Линда не любила, но прекрасно играла в любовь - да в такую, про какую редко в книгах пишут. Она даже отказывалась от подарков, изображая недоумение и легкое изумление, но, конечно же, все равно их принимала - ведь не могла же, в самом деле, огорчать своих мужчин?
А Эрнест и вовсе был особенной категорией, ее собственным исключением из всех правил.
- Нет, я уж точно не похожа! - ответила Линда, сложив руки на столе, и рассмеялась.
Есть хотелось страшно, хотя Риверсонг казалось, что она не сможет съесть ни кусочка. Но то ли место способствовало появлению аппетита, то ли беседа, то ли пережитое - главное, что у Линды едва не заурчало в животе. Она перестала начищать приборы и положила в рот пару кусочков мяса.
"Как хорошо, что я не слежу за фигурой так, как многие дамочки", - с радостью подумала Линда.
- Хотите знать, что я думаю – спросите. Но учтите, что вам может не понравиться. Людям не нужна правда. Только выбросите из головы всю эту чушь про любовь по расчёту. Я видел любовь, расчета в ней нет.
Линда отложила вилку подалась чуть вперед.
- Я с вами не согласна. Правда нужна, даже неприятная, но все зависит от того, кому ее говорить. На мой взгляд, от нее нужно оберегать близких, а таким, как мы с вами, практически незнакомым людям, она не может помешать. Так что говорите, мне интересно, что вы думаете, - Линда улыбнулась.
Как-то за ней ухаживал философ-тостосум, который питал слабость к разговорам об абстрактной ерунде. Кажется, именно благодаря его жарким речам Линда смогла составить большую часть своих мнений о мире. Правда, чаще она придерживалась образа легкомысленной и не желающей копать глубже бытовых вопросов - и, на самом-то деле, именно такой и являлась до поры до времени, пока ее не потрепала жизнь.
- И курите, если хотите, - Риверсонг кивнула на портсигар, - я не против.
Слова о любви Линда намеренно проигнорировала. Она тоже знала, что такое любовь, даже могла сказать, что знает гораздо больше многих - и вряд ли ошиблась бы. Но истинная и искренняя любовь связана была только с Эрнестом, а это обсуждать ни с кем не хотелось: это было чем-то личным и оберегаемым всеми силами.
Ей невыносимо захотелось вернуться в прошлое, и Линда поджала губы. Решив запить еду и горе, она глотнула алкоголя и немного поморщилась от непривычного вкуса.
- Совершенно не люблю сельскую местность, - призналась Риверсонг. - Стоит сделать что-то не то, как об этом будут знать даже дворовые кошки.
Линда сделала еще пару глотков, прислушалась к себе, но не почувствовала хмеля. Она взялась за вилку, чтобы заесть алкоголь - в каком бы состоянии она ни была, напиваться до потери памяти не хотелось, особенно в таверне, где полно непонятного мужичья. Свободно рукой она подперла щеку и стала разглядывать собеседника, чуть щурясь от плавающего в воздухе дыма.
- А у вас есть такой дом? - осторожно спросила Линда, когда Джон замолчал. Она допускала то, что были люди, подобные ей, скитающиеся с места на место, но не зацикливалась на этой мысли. Тем не менее, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, она продолжила: - Я могу сказать, что на данный момент не имею места, где меня ждут и во мне нуждаются.

- В итоге одних от неё нужно оберегать, другие к ней безразличны, и вы всё ещё утверждаете, что не согласны со мной? Правда никому не нужна, Линда. Просто некоторые способны её выслушать, а другие нет.
- Возможно, вы правы, - легко согласилась Линда и пожала плечами - она тоже совершенно не любила спорить, вообще говоря, споры она попросту не могла выносить. Ей было проще сдаться, чем отстаивать собственную позицию, что она чаще всего и делала.
Собеседник попался удивительно интересным. Линда, когда подсаживалась к нему, не была уверена, что в итоге ей не придется молча есть свою порцию, она бы даже не удивилась, начни Джон к ней приставать. Теперь же у нее появилась к нему симпатия, которая всегда возникала, стоило столкнуться с приятными людьми. Хотя, конечно, что бы там Джон не говорил, выглядел он все равно достаточно устрашающе - в этом даже был свой плюс.
Линда, не особо задумываясь, представила себя рядом с ним, как представляла всегда рядом с теми, с кем можно было бы закрутить роман, но вовремя себя одернула.
"Мы ничего не сможем дать друг другу".
Джон доел и принялся описывать Линду такой, какой видел, для самой же Риверсонг это были привычные комплименты. Вместе с тем, ее новый знакомец попадал точно в цель.
- Полагаю, вы живёте за счёт мужчин.
Линда мягко улыбнулась и склонила голову, соглашаясь с его словами. Она не была ничуть смущена или оскорблена, слова Джона не были призваны к тому, чтобы ее задеть, она это чувствовала, да и не видела смысла обижаться на правду.
- Верно, - сказала Линда, подхватывая еще мяса с тарелки, - а еще актриса. Но на деньги, которые я зарабатываю в театре, невозможно прожить, а быть содержанкой для меня - это самый удачный и, честно сказать, легкий вариант. Кроме того, если бы мужчины сами не желали меня обеспечивать, я бы не стала настаивать.
По поводу Джона у Линды тоже были мысли. Ей казалось, что этот человек преступник, потому что именно такими она и представляла преступников. Возможно, даже вор, но не мелкий воришка, или убийца. Еще он был похож на человека, уставшего от всего подряд, но это, как казалось Линде, было типично для серьезных воров и убийц. Высказывать это Джону Риверсонг, конечно же, не стала, потому что предположить такое вслух гораздо сложнее и страшнее, чем признать в женщине содержанку.
Пока Джон молчал, Линда успела отпить еще пива. После нескольких глотков она почувствовала, что начинает немного пьянеть, но когда взглянула в кружку, поняла, что выпила уже половину.
- Мой дом сгорел.
Линда убрала локоть со стола и выпрямилась, нахмурившись.
- Сейчас мне некуда возвращаться. Так что меня тоже можно назвать путешественником.
Она облизала губы и перевела взгляд на пьяную компанию.
- Мой дом тоже сгорел, - призналась Линда. - В пожаре погибли близкие мне люди, с тех пор я живу кое-как. Почти год моя жизнь кажется кошмаром, которому нет ни конца, ни края.
Риверсонг вновь посмотрела на Джона, слегка улыбнулась и допила практически все пиво. Вовремя подошедшая забрать пустую тарелку официантка посмотрела на Линду, и та кивком попросила еще одну кружку.

Линда допила остатки пива из одной кружки и принялась ждать, когда принесут другую. Тем временем она доедала блюдо со своей тарелки.
- Вам нравится? Быть актрисой.
- Нравится, я считаю, что это мое призвание. Мой отец работал в цирке, поэтому я с детства была готова к тому, что стану либо циркачкой, либо актрисой. По сложившимся обстоятельствам выбрала последнее - хозяин того цирка был тем еще уродом, - Линда поморщила.
Это были не самые приятные воспоминания. Все годы ее детства и юности были связаны с циркам и труппой, в которой состоял отец. Линда считала, что это было очень веселое и беззаботное время, мало кому везет иметь таких хороших людей вокруг себя круглые сутки. Но директор цирка и его похотливые желания все перечеркнули, а люди, как известно, больше помнят плохое, чем хорошее.
- Одна из моих сестёр хотела быть актрисой, но, насколько мне известно, этой мечте не суждено было сбыться. Может оно и к лучшему.
Риверсонг улыбнулась - мечта стать актрисой преследовала практически каждую девочку.
- Сцена не для всех, - кивнула Линда. - Она приносит больше проблем, чем радости, но если с этим научиться справляться, покинуть ее ты уже не сможешь.
Официантка наконец-то принесла пиво. Линда отдала ей свою пустую тарелку и улыбнулась, девушка же посмотрела на Риверсонг с неким подобием сочувствия.
"Неужели я так плохо выгляжу?" - сначала подумала Линда, а потом поняла, в чем дело - никто в таверне никогда не видел. чтобы она пила, вот и подумали, что у нее что-то произошло. И на это были свои основания, но Гэбсам о проблемах постоялицы не обязательно было знать.
- Мне жаль, что вам пришлось пережить нечто подобное. Линда, из меня не лучший советчик, но может вам стоит покинуть столицу, если в ней всё напоминает о потере? В этой стране немало больших городов, театров и состоятельных мужчин.
Линда некоторое время помолчала, собираясь с мыслями. У нее была идея бросить все и сбежать, поселиться в небольшом городке подальше от столицы, зажить новой жизнью, возможно, даже очень правильной и идеальной по всем аспектам. Может, она даже смогла бы найти себе мужа, какого-нибудь хорошего доброго человека, они бы вместе вели хозяйство, растили нескольких ребятишек и, может, собаку... Но нет, все это было совершенно не тем, что Риверсонг могла себе сейчас позволить.
- Я не вижу в этом связи, - призналась Линда, - город мне не досаждает. Мимо сгоревшего дома я не хожу, он находился достаточно далеко отсюда. Я... не могу покинуть этот город, понимаете? У меня еще очень много дел здесь, я обязана узнать, почему все это началось, и только после этого я смогу позволить себе переехать куда-либо.
Она не смотрела на Джона, поэтому не видела его реакции - да и, по сути, Линде она не была нужна. Она попросту изливала душу, говорила о наболевшем. Риверсонг порой рассказывала о произошедшем случайным знакомым, когда ей было настолько плохо, что держать мысли при себе не получалось. Сейчас был тот самый случай.
- Я знаю, что пожар был случайностью, вряд ли кому-то могла помешать я или мой сын, - Линда словно не видела ничего перед собой, она ковыряла пальцем грязную поверхность стола. - Но незадолго до этого погиб мой муж. Я не знаю точно, что произошло, но я должна это узнать. Мне нужно понять, за что его убили.
Моргнув, Линда наконец-то увидела, что выцарапала в тонком слое грязи половину лица Чаки, и принялась заштриховывать ее.

Когда нарисованный на столе Чаки был полностью заштрихован, Линда потянулась к вееру. Она не стала им обмахиваться, только сжала в руках. Все-таки, что ни говори, тема была очень щекотливой и бредящей душу, Линда еще не привыкла спокойно говорить о смерти Эрнеста.
- Я извиняюсь, что спрашиваю, но как был убит ваш муж, Линда?
Нахмурившись, Линда положила веер на колени, притянула к себе кружку с пивом и сжала ее обеими ладонями.
О смерти Эрнеста она знала очень мало и не удивилась бы, будь все, что она слышала, простыми домыслами людей. Найтреи отказались ей что-либо сообщать, что было вполне логично, если учитывать их нелюбовь к невестке. Линде даже не сообщили, где похоронен ее муж, а она малодушно отказывалась от самостоятельных поисков. Хотя, конечно же, наверняка у такой благородной и известной семьи имелся склеп при поместье.
- Ему отрубили голову - это единственное, что мне известно, - тихо отозвалась Линда, глядя на пену в кружке.
Она много раз представляла, как это произошло. Линда была уверенна, что если бы Эрнест остался с ней в их маленьком домике, ничего плохого бы не случилось. Но как она могла настоять, он никогда не слушался и был уверен в том, что все делает правильно!..
Линда поджала губы и еще сильнее сжала в руках кружку.
- Что вы собираетесь делать, если найдете виновных? Просто спросите «за что»?
О, Линда знала, что она сделает - это она тоже представляла очень часто и красочно.
- Я... - начала Риверсонг.
"Прикончу их на месте. Заставлю их почувствовать все то, что почувствовала я, я буду убивать их медленно, так, чтобы они мучились несколько часов, чтобы мне стало легче от их страданий. Я заставлю рассказать их все, а потом убью".
- ... не знаю. Я не уверена. Я... - Линда запнулась и покачала головой, глянув на Джона. - мне нужно знать, почему они так поступили, а потом... буду смотреть по обстоятельствам, наверное.
Линда отвернулась к стене, хмуря брови. Признаваться в своих намерениях было страшно и неправильно, она совершенно не знала этого Джона, да и сказать кому угодно о том, что собираешься убить - это немыслимо!
- А как вы бы поступили на моем месте? Что вы бы сделали? - Линда наконец-то вновь прямо посмотрела на собеседника. Вся ее кокетливость и непосредственность исчезла, будто ее и не было.

Линда чувствовала себя очень странно. Она обсуждала смерть Эрнеста со своей дорогой Маргаритой, рассказывала сыну о его отце, но, по сути, никогда толком не говорила о муже с кем-то еще. Внутри Линды боролись два желания: рассказать все, раз уж начала, или скрыть большую часть из имеющейся информации.
Она совершенно не знала, стоит ли доверять этому Джону. Ей очень редко приходилось сталкивать с людьми, имеющими внешность настолько опасную и жесткую, как ее нынешний собеседник, поэтому Линда не до конца понимала, как нужно себя с ними вести. Ей очень хотелось спросить, кто же он. чем занимается и почему создает впечатление того, кто способен на многое.
А еще Линда понимала, что будь Джон убийцей, она бы доверилась ему, потому что сама собиралась убить человека.
- Что говорит полиция?
- Понимаете... - начала Линда, вновь хмурясь. - Мой муж тогда был со своей семьей, которая не очень хорошо меня приняла. Правильней сказать, они были против нашей с Эрнестом свадьбы, но он все равно не отказался от меня. Я не знаю, что говорит полиция, мне отказывались предоставлять сведения, потому что я не ношу фамилию мужа. Мне известно то, что ему и его брату отрубили голову, когда они находились в родовом поместье. Еще я слышала, что незадолго до этого умер еще один брат Эрнеста и дядя, но я не знаю обстоятельств, Эрнест скрыл их от меня, чтобы лишний раз не волновать. Я не знаю, есть ли между этими смертями связь, но предполагаю, что так. Вряд ли здоровые молодые люди, входящие в одну семью, стали бы повально умирать, верно?
Линда потерла бока кружки и отпила пива, только затем продолжив:
- Мне даже начинает казаться, что кто-то пытается вырезать весь их род, но зачем?
Вздохнув, Риверсонг уставилась на свои колени и принялась разглаживать складки на юбке. Она знала не так много, чтобы строить какие-то нормальные доводы, но зато умела вытягивать информацию ото всюду. Графы, которых ей часто приходилось развлекать своим обществом, так или иначе рассказывали о том, что происходит в их светской жизни. Иногда речь заходила о Найтреях, но ничего путного мужчины сказать не могли, потому что были больше увлечены собой и своими делами, чем другой семьей.
Когда Джон заговорил вновь, Линда все еще пялилась на свои колени, но чем больше он говорил, тем страшнее становилось. Риверсонг подняла на него взгляд, уставилась во все глаза, сжала в руках веер. ей хотелось податься вперед и положить ладонь на руку Джону, чтобы хоть как-то оказать поддержку. Она не знала, как выглядела сама, когда рассказывала свою историю, но горе собеседника поразило ее и заставило сопереживать.
- А что мне делать, если я не могу? - Линда невесело улыбнулась.
Она отпила еще пива, собираясь с мыслями. Ответ на вопрос ей не требовался, она и так знала, что делать дальше и как быть.
- Я не ошибусь, если предположу, что вы собираетесь мстить, Джон? - вкрадчиво спросила Линда. - Я это вижу по вам и слышу по вашим словам, потому что сама живу желанием мести. Мне очень жаль вашу сестру, я вам соболезную. Я бы не оставила это просто так, будь я на вашем месте.

Когда Джон дотронулся до Линды, она поняла, как была напряжена все это время, и наконец-то расслабилась. Все эти годы она принимала внимание мужчин, достаток которых исчислялся круглыми суммами, у которых точно был большой дом, а иногда и несколько, но этот человек, сидящий напротив нее - Линда вдруг осознала, что может позволить себе не только согласиться на его помощь, но даже попросить о ней. Риверсонг положила свою ладонь на руку Джона, зажмурилась на пару мгновений и улыбнулась.
- Только если вы позволите мне помочь вам. По-моему, это будет честно, - мягко сказала она. - Я сама не уверена, что проживу долго, но, вполне возможно, мы, с этим нашим коротким временем на существование, сможем поддержать друг друга.
Линде было приятно внимание Джона. Она понятия не имела, чего он может от нее захотеть, но была готова сделать многое, чтобы обеспечить его кровом и всем нужным для нормальной жизни. Все же Линда имела связи, пусть немногочисленные и не самые правильные. А этот Джон, которого она знала едва ли час, предложил ей помощь - а такого с Риверсонг не случалось уже долгие годы.
- Расскажите мне, Линда, расскажите всё.
- Хорошо, - кивнула Линда и опять сложила руки на коленях.
С чего начинать, она не знала, да и не думала, что Джону нужна вся ее жизнь. Пожалуй, стоило бы вообще предоставлять ему сведения порционно, но раз он хотел, Линда могла попробовать поведать ему о Эрнесте.
- Мы познакомились с Эрнестом в театре, - начала она, - таком театре, который предоставляет актрисам не только работу на сцене. Прошло совсем мало времени после нашего знакомства, а он уже требовал, чтобы я перестала видеться с другими мужчинами. Я не полюбила его сразу, но Эрнест был очень настойчив. Он хотел, чтобы наша свадьба была правильной, а когда рассказал все своей семье, они не восприняли его серьезно, даже после вести о том, что у него будет сын. Мы в тайне сыграли свадьбу, он купил мне небольшой дом и пропадал ненадолго по делам семьи. О них Эрнест рассказывал мне мало, да я и не чувствовала особой нужды. Когда он однажды уехал и не вернулся, я подумала, что его задержали семейные дела. Только позже я узнала, что он был убит - тогда случился большой переполох, семья Эрнеста далеко не последняя в этой стране. Я пыталась узнать хоть что-то, но ничего не получалось. А когда я однажды отлучилась из дома, чтобы в очередной раз попытаться разузнать что-нибудь о трагедии в его семье, в моем доме случился пожар.
Линда замолчала, вспомнив, как пришла к обугленным останкам дома, как вокруг сновали люди, пытаясь хоть что-то сделать, но все было тщетно. Риверсонг покачала головой, отгоняя воспоминания. Предаваться унынию сейчас было можно, Линда хотела верить Джону, она уже доверяла ему так, что не была бы против его успокоений, но теперь особенно не хотелось. Кажется, у нее был настоящий, очень реальный шанс сделать хоть что-то - в конце концов, одной единственной женщине очень сложно вершить месть и свою правосудие, как бы она не стремилась к достижению цели.
- Вся остальная моя жизнь превратилась в поиск информации и средств для выживания. Если с последним было проще, то с первым... Найтреи имеют слишком много тайн, которые невозможно разгадать, будучи простым человеком.