• Время: ~11.00
• Погода: пасмурно и довольно прохладно, но не холодно.
• Внешний вид: черная теплая водолазка, синие джинсы на кожаном ремне, кроссовки. Сверху пальто, черная шляпа-федора, черные перчатки.
• Состояние: не опознаваем.
• Инвентарь: в пальто ключи от машины, бумажник и сотовый телефон, во внутреннем кармане — чековая книжка. С собой трость с набалдашником в виде оскалившейся серебряной лисьей головы, в которой скрыт клинок. В машине всё необходимое для небольшого похода: смена одежды, инвентарь, спальный мешок, веревки, продукты и пр.

Гин не любил совершать действия впустую. Бестолковые разговоры, бесполезные встречи и планы, которым не суждено было осуществиться, его совершенно не радовали. Проколесить пол страны, чтобы выяснить, что работа, которую он наметил для себя, выполнена кем-то другим было неприятно, но любопытно. Нечто такое вполне могло случиться то тут, то там, но эти «охотничьи угодья» были абсолютно свободны, и, несмотря на это, Гин пребывал в уверенности, что оборотней уничтожил кто-то из демиургов.
Когда таким образом всплывал какой-то представитель его расы, Каспар предпочитал с ним встретиться. Их общество было хоть и раскинутым по всему миру, но организованным. Они находили способ держать связь друг с другом, частично из перспективной необходимости, частично для обмена опытом и информацией.
Взаимовыгода и рациональность. Демурги были замкнутыми. Они предпочитали вливаться в человеческое общество, чем держаться своих. И это было разумно. Вместе их было бы легко уничтожить, выживая по отдельности, они защищали весь свой род. Именно поэтому Гин до сих пор надеялся, что его семья была где-нибудь жива. Если так, кому-либо из демиургов вполне могло быть это известно. Кроме того, ему было просто любопытно посмотреть на того, кто увёл его добычу.

Гину понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить собрата. И в тот момент, когда он уже готов был уехать, оставив эту затею, ему удалось ощутить в придорожном кафе присутствие. Оно угадывалось несмотря на сокрытие ауры, но не потому что охотник плохо прятался.
«Любопытно», — остановившись, Гин вышел из машины и, слегка прихрамывая, направился к зданию. Серые облака скрывали навязчивое внимание солнца и в уютном помещении кафе, оформленным деревянными элементами, свет не мешал и не раздражал. Несмотря на это, Гин всё равно выбрал самый темный уголок этого заведения, устраиваясь спиной к стене так, чтобы у него был максимальный обзор, как на помещение кафе, так и на его стоянку, где был припаркован автомобиль.
Узнать охотника среди немногочисленных присутствующих было несложно, но к удивлению Гина, он знал его (или, точнее, её) раньше. Хорошая память без труда подкинула ему фотографию с наводки, которая была разослана всем в Организации. «Опасный образец, да…» — Гин сохранил самообладание, хотя острое желание позвонить и выяснить прямо сейчас, с каких пор Организация ставит эксперименты на демиургах, едва не вынудило его развернуться и уйти в машину. 
Теоретически, пусть и с малой вероятностью того, он мог ошибиться или могла произойти случайность, по которой девушка всего лишь оказалась похожей на ту самую с цифровым обозначением имени. Первоначальный план менять было незачем, потому, сняв пальто, шляпу и перчатки, он повесил трость на спинку рядом стоящего стула и расположился за столом. Время застыло между завтраком и обедом, потому посетителей практически не было, но Гин проголодался и собирался пообедать в неожиданной компании.

— Здравствуйте, мисс, — улыбнулся в ответ альбинос, с интересом разглядывая официантку. Фотография в досье не передавала всей живости её лица и ясности взгляда. С другой стороны, откуда им было взяться, если она находилась, практически, в тюрьме? — Дженни, так? Миленькое имя, как и вы, мисс, — обычно люди под его пристальным взглядом стушевались, чувствуя неловкость перед его «уродством» или страх. Официантка вела себя иначе.
— Я бы хотел заказать яичницу с беконом, черничный пирог и кофе, — закрывая меню, он оставил его лежать на столе, словно не собирался ограничиваться этим заказом. — И, Дженни, не составите мне компанию? Вы, судя по всему, сейчас не заняты, а я не местный и не люблю есть в одиночестве. Разумеется, любой ваш заказ я оплачу.

Девушка не отказала ему в простейшей просьбе, значительно облегчив дальнейший контакт. Мотивы подобного поведения оставались для Гина загадкой: может она также хотела обменяться новостями с представителем общей расы, но, скорее всего, просто удовлетворяла своё любопытство. Именно такое впечатление сложилось у альбиноса, но он ничего против него не имел. В случае отказа, ему пришлось бы применять меры не столько неприятные ему, сколько значительно усложняющие взаимоотношения. Потому, до тех пор, пока это возможно, Гин предпочел бы отказаться от прямого воздействия. Согласие Дженни это вполне обеспечивало.
«Это имя ей не подходит», — почему-то подумал альбинос. Оно было американским и настолько стандартным, что никак не выделяло девушку среди своих сверстников. Это было удобно, но подозрительно. Гин не мог представить, как пухлая мамаша называет эту девушку «Дженни», не мог представить её отца или парня, укравшего её первый поцелуй после школьной вечеринки. Эти ощущения были слишком сомнительными для доводов, но демиург не назовет своего ребенка настолько безлично. Слишком редко они появлялись на свет и слишком желанными были.

Занятый своими мыслями и спасаясь от раздражения, зудевшего где-то на подкорке сознания, Гин бессознательно рассматривал вид за окном. Это был небольшой городок, находящийся на границе штата. Тихий и чистый, он, тем не менее, находился на перекрестке нескольких активных трасс. Здесь вполне можно провести несколько лет жизни, не привлекая особого внимания, а после уехать дальше — вглубь страны или в Канаду. С этой точки зрения, Гин одобрял, как и место жительства, так и выбранную Дженни работу.
Он не был сколько-либо ограничен во времени, и никому не пришло бы в голову отслеживать его перемещения. По крайней мере, Гин считал так. Следовательно, его встреча с беглянкой останется для руководства тайной. И хотя альбиноса разрывало от желания устроить качественный скандал, он вполне способен сдержать свой характер, чтобы прикрыть сородича.
Другой вопрос, что его пассивная поддержка будет бесполезна, если она не изменит своего поведения. Избавляя страну от нечисти, Дженни привлекала к себе внимание, как всевозможных существ, так и сотрудников Организации. После нескольких таких зачисток (если не после первой же, учитывая панику, наведенную руководством), в этот городок заедут агенты. Конечно, Дженни ничем не выделялась среди местных жителей, и найти беглянку нечаянно было, практически, невозможно, но, если они будут искать целенаправленно, ей не укрыться.
Пока Гин для себя решал, насколько ему есть дело до судьбы сородича, ставшего образцом в одной из лабораторий Организаций, принесли его заказ.

— Благодарю, — придвинув к себе тарелку, он внимательно рассмотрел содержимое, прежде чем взяться за нож и вилку. Манеры, которые Гин демонстрировал за едой, выдавали в нём человека чересчур воспитанного для своего поколения, но охотник давно научился находить им оправданье, если возникали вопросы.
— Я был проездом по работе, — ровным тоном ответил Гин. Он лукавил, когда говорил, что не любит есть один, но уличить его в этом обмане было, практически, невозможно. — На самом деле, именно этот городок и был моей целью, но, к сожалению, в конечном итоге, моя поездка не оправдала себя — работа, которую я собирался выполнить, была сделана до меня, — в тягучем голосе охотника скользнуло сожаление. Всё-таки упускать свою добычу было неприятно. В особенности глядя на ту, кому она досталась.
Конечно, внешность демиургов далеко не всегда соответствовала возрасту. Достигая определенного развития, они переставали расти дальше, если имели должную подпитку. И всё же Гин был уверен, что девушка вряд ли была много старше того возраста, на который выглядела. Её выдавал взгляд, слишком живой и чистый для той, кто прожила много лет.
— А ты, Дженни, давно здесь? — поинтересовался охотник, с лукавым видом заглянув ей в глаза. — Тебя выдаёт акцент, — пояснил он. — Кстати, мы же так и не познакомились. Кевин Девенпорт, — протянув через стол руку, представился Гин. Это было одно из нескольких его имен, которыми он пользовался в Америке. — Рад знакомству, Дженни.

— Я тоже надеюсь на это, — с улыбкой ответил Гин, легко сжимая показавшуюся ему горячей ладонь Дженни. Рукопожатие говорило о ней, как о человеке открытом и смелом. В какой-то мере, это наверняка было правдой, и в тоже время Каспар отметил, что девушка до сих пор не сказала ему ничего «лишнего». Она не завиралась, но и не говорила полной правды, ловко выдавая только ту информацию, которую Гин бы мог понять и сам. Умение владеть словом было немаловажно для охотника, и девочка, судя по всему, вполне его имела.
«Было бы интересно посмотреть на неё в деле», — неохотно возвращая ладонь, всё ещё будто горящую после соприкосновения, он прислушался к собственному довольству и решил, что ему, пожалуй, даже нравится такая позиция. Понимала ли Дженни, с кем говорит или нет, она, по крайней мере, не терялась в его обществе и не пугалась, а это импонировало альбиносу.
— Не люблю впустую тратить время, — признался альбинос. Разрезая свою яичницу на маленькие кусочки, он ел, тщательно прожевывая, только когда слушал Дженни. — Хотя нельзя сказать, что я ничего не получил в этой поездке. В этом городке, оказываются, ходят любопытные слухи. Например, об оборотнях. Не слышала ничего такого? — с искренним интересом спросил Гин. Собственная легенда, в которую вписывались вопросы, уже сложилась в голове охотника.
— Да, немало. За свою жизнь я, пожалуй, не был только на крайнем севере, в откровенно тропических и пустынных странах, — он ответил с некоторой задумчивостью. В «диких» странах с его внешностью было находиться не только неудобно, но и опасно. Там, где людей ещё не забыли предрассудки, вполне могла произойти внезапная «охота на ведьм». Справиться с одним человеком было легко, но толпа обезумивших от страха людишек могла уничтожить не только одинокого охотника.
После пропажи родственников Гин стал осторожней. Он не растерял ни самоуверенности, ни гордости, но старался не идти на рожон там, где это совершенно не нужно. Америка и Европа вполне обеспечивали его «охотничьим ареалом».

Гин улыбнулся. Не просто вежливо, а почти по-доброму. Он знал, что девочка его обманывает. Теперь уже наверняка. В её словах не было и намека на ложь, и всё же что-то убедило Гина. И сейчас он думал, как ему стоит поступить. Предупредить? Намекнуть? Испортить приятный обед в довольно приличной забегаловке, чтобы пуститься в пространственные и довольно, откровенно говоря, пустые разъяснения, в которые не может поверить человек?
— Нет, — мягко и тягуче протянул Гин, позволяя в своей речи мелькнуть совсем не американскому акценту: холодному, острому, жесткому. Он отставил опустошенные тарелки и взялся на напиток. Кофе пах невкусно. Как будто фильтр давно не меняли и осадок успел трижды прокиснуть. Впрочем, на вкус он оказался вполне терпимым. Возможно, Гин зря охаивал про себя заведение, но привыкший к лучшему, он неохотно довольствовался малым.
— Оборотни обитают не только в сказках, — он говорил медленно, наблюдая за Хильд внимательным взглядом красных глаз. Именно за Хильд, девушка или, точнее, девочка Дженни тут была совершенно не причём. Она действительно никогда не слышала подобных историй и жила в городе совсем недавно. Немного было даже жаль эту милую ширму, но не настолько, чтобы не хотелось её сломать. Наверное, Гин всё же не любил, когда его пытались обмануть.
— О них существуют легенды, — продолжил он, подперев ладонью острый подбородок. Улыбка не сходила с его губ, но глаза оставались холодными. В них на короткий момент мелькнула какая-то тень, когда девушка небрежным и, очевидно, привычным жестом принялась раскручивать прядь волос. Тень болезненно сжала сердце и неохотно отпустила. Улыбка осталась прежней: понимающей, доброй и хитрой.
— О них пишут книги и снимают фильмы. В них верят. Значит, они существуют, — его слова вполне можно было принять за софистику. Или решить, что он совершенно серьёзно. Гину было почти всё равно, по какому именно направлению двинется разговор. Он гадал, хочется ли ему провоцировать девочку, хочется ли дать понять о себе, хочется ли предупредить?
— Рассказать? — с интересом спросил Каспар. — Можно. А о чем тебе хотелось бы послушать, Дженни? — он снял основные щиты. Словно невидимая завеса, с помощью которой он укрывал свою сущность, спала. Гин не просто перестал прятаться, он объявлял о себе навязчиво и громко, на весь небольшой городок. Любая тварь, находящаяся вблизи от этого места, знала — здесь находится охотник. В этом не было никакой необходимости, но что-то подтолкнуло его, спровоцировало, задело. Что-то вынудило Гина говорить открыто, словно бы он мог думать, будто обманывает её.

Хильд волновалось. Это было видно, как по её взгляду, блуждающему по его лицу, так и по жестам — беспокойным и не направленным на завершение. Словно бы ей просто нужно было занять чем-то руки, а не налить кофе или передвинуть кружку.
Он смотрел ей в глаза, ожидая, когда появиться понимание, а увидел лишь всё возрастающее волнение. «Проклятье…» — выругался Гин. Он понял не сразу, что его демонстрация была практически бессмысленна.
— Ты же не понимаешь… — Гин удивился и разозлился одновременно, грязно выругавшись про себя на начальников «Небулы» или даже всей Организации. Обычно Охотники вполне спокойно узнавали друг друга. Маскировка, конечно, помогала — полностью скрывая свои силы, они мало чем отличались от людей, — всё же существовали признаки, по которым можно было догадаться, даже при ней, а уж без неё они вообще мгновенно узнавали друг друга. Но Хильд этого не знала. Она чувствовала, что перед ней не обычный человек, но не могла понять кто.
Это же надо было подобрать где-то Охотника, чтобы не дать ей нормального воспитания! «Добраться бы до вас», — зло подумал Гин, глянув куда-то через Хильд, и успокоился. Сейчас злиться было совершенно бессмысленно. Начальники далеко и маловероятно, что он сможет до них добраться, но когда-нибудь… «После», — оборвал себя Гин и внимательно посмотрел на девушку.
— Я такой же, как ты, Дженни. Я Охотник, — он протянул к ней свою руку, и как только прикосновение случилось, развернул Систему. Люди, которые смотрели в это время в их сторону, ничего странного не заметили. Наоборот, внушающий подозрение мужчина вдруг неожиданно перестал быть опасным для юной Дженни. Система защищала пространство, заставляя людей отводить взгляды от опустевших стульев, и оставляя на некоторое время в воздухе слепок (своего рода мираж) демонстрирующий их мирный обед.
— Откуда ты взялась, Дженни? — спросил он, всё так же продолжая сидеть на стуле. Система исказила место, из которого он вошёл в неё, но в целом оставила его прежним — всё та же кафешка, но теперь с атмосферой безумного чаепития. Прям как в сказке про девочку, свалившуюся в кроличью нору. — Откуда ты, Охотник, ничего не знающий об Охотниках?

Отредактировано Gin (30-05-2013 16:58:18)

Система резонировала и звенела почти не слышно, но Гин это чувствовал: одновременно такую простую, почти родственную обстановку и напрягшуюся атмосферу. Почему так? Девочка ничего не сделала, чтобы вызвать напряжение. Может раздражение, да, — в конце концов, Гин никогда не относился благосклонно к односторонним разговорам, — но напряжения не должно было быть. Хильд, которая притворялась Дженни, наоборот словно бы расслабилась. Недоверие ушло, она откинулась на спинку стула и смотрела на него так… непосредственно.
«Пожалуй, это напрягает», — подумал Гин и усмехнулся. Что-то в её взгляде было знакомое и чувство, связанное с этим, ему не нравилось. От него неприятно холодило сердце, словно вот-вот должна произойти беда. Гин верил своим чувствам, опыту и знаниям, но интуицию легко ввести в заблуждение — он это знал, и всё равно не понимал, что вызывает у него подобные ощущения.
— Нет, девочка, неважно, — Гин сокрушенно вздохнул. Наверное, на тех языках, которые он когда-либо слышал или знал, существовали слова, которыми бы можно было объяснить девочке, в чем она была неправа, но вопрос заключался в том, хотел ли он этого. Пожалуй, да. Хотел предупредить, дать шанс выжить, дать возможность сохранить свободу. Но не хотел всё это делать безвозмездно.
Эгоизм — вполне нормальное человеческое чувство, когда забота о себе ставится выше любых этических и моральных норм. Гин долгое время жил один, и был эгоистом. Стоило ли нарушать своим правилам ради кого-то постороннего? Пожалуй, нет. Эта девочка неграмотна, даже если он спасёт её — она ничего не поймёт и вскоре попадётся в ловушку.
— Но почему ты думаешь, что я буду отвечать на твои вопросы, несмотря на то, что ты не отвечаешь на мои? — он улыбнулся. Насмешки в его голосе не было, только любопытство. Он даже слегка склонил голову набок, ожидая ответа, но, подумав, продолжил:
— Да, я много ездил. Я не старею и у меня очень заметная внешность, поэтому города приходится менять часто и надолго. Я знаменит, а из-за этого охотится тяжело — слабые убегают, а сильные наоборот пытаются меня убить, но я умею прятаться, — тут его усмешка стала острой. На самом деле, в двух словах не объяснить, как именно он это делал — скрывал силу. Это напоминало умение красться ночью в спящем доме — его силы и способности никуда не девались. Он просто расходовал их максимально «тихо», поэтому на него не обращали внимания.
— В этом городе была моя добыча, но ты её увела, — более вкрадчивым тоном продолжил Гин. — Такое могло случиться и в нашем обществе, но с минимальной степенью вероятности. Мы не собираемся в большие компании и стараемся не сталкиваться на одной территории без предварительной договоренности. Этот город и прилегающая к нему территория — свободная. Будешь охотиться здесь, кто-нибудь тебя заметит. И уже вскоре задавать тебе те же вопросы будет кто-нибудь другой.

Гин с какой-то грустью покачал головой: девочка не понимала его или не хотела понять, продолжая задавать вопросы, не давая ответов. Он, конечно, мог бы её заставить, но смысла в этом не было никакого. В конце концов, ответы Дженни ему особо нужны не были, но и не было никаких причин отвечать на её вопросы. Странный порыв оказать содействие в чьей-либо жизни, оказался не оправданным и, в итоге, совсем не реализовался.
— Новую жизнь, да… — он ухмыльнулся. Слова звучали красиво и шаблонно. Как слоган у какой-нибудь клиники по борьбе с любой зависимостью: «Вы сможете начать новую жизнь с чистого листа». Он так делал: менял города, страны, имена, придумывал родных и близких, с которыми разлучила его жизнь по разным причинам. Он начинал новую жизнь достаточно часто, чтобы понять, что от старой убежать не так просто.
— Я не обвиняю тебя, — нетерпеливым тоном заверил Гин. — Я говорю о том, что ты слишком заметна. Тебя не трудно найти, поэтому будь осторожна: чаще меняй место жительства, придумай историю, которую ты будешь рассказывать, найди тех, кто при случае сможет её подтвердить, — он на мгновение замолчал, задумавшись, зачем именно всё это говорит девочке. Только потому, что она его расы? Вряд ли… Было что-то ещё, что-то, что он упускал.
Гин внимательно всматривался в лицо Дженни. Миловидное, оно сохранило некую детскость в виде широко распахнутых глаз и припухлых щек. Ребенком она не казалась, наоборот, во взгляде хватало и твердости, и мудрости, но была там и наивность, и игривость. Всё это создавало приятное впечатление, но не было ему знакомым. И всё же от чувства дежавю, появившегося с тех самых пор, как он начал с ней говорить, сжималось сердце. Беспокойство, рожденное этим чувством, не желало униматься.
«Хватит», — сам себе сказал Гин и прикрыл глаза. Не было совершенно никакого смысла навязывать девочке своё общество в дальнейшем, пытаясь из неё вытащить ответы на вопросы, которые стоило бы задать себе самому.
— Удачи тебе, Дженни, — смяв салфетку, которой он вытер рот, мужчина поднялся, и система с тихим хлопком захлопнулась, нарушая некую магию этого места, из-за которой присутствующие на время не обращали на них внимания. — Не вставай, — Гин жестом остановил девочку. Из кошелька он достал сумму более чем достаточную, чтобы оплатить их обед.
— Благодарю за компанию. Было очень приятно провести с тобой время, — сказал Гин, положив деньги на стол. Он привычным жестом натянул перчатки, ловко нахлобучил шляпу и взял в руки трость. Уже направляясь к выходу, Гин остановился около Дженни и подал ей небольшой прямоугольник плотной бумаги. На визитке не было указано ни имени, ни адреса, только номер телефона. — Если будут проблемы — звони. Возможно, я помогу тебе, если ты попросишь, — в красных глазах альбиноса мелькнула хитрая искра.
«Это может любопытно закончиться», — решил про себя Каспар. Мимолетная мысль отчего-то принесла ему хорошее настроение и приятное чувство ожидание. — «Мне кажется, мы с тобой ещё увидимся, Хильд», — подумал Гин, выруливая со стоянки придорожного кафе. — «Так или иначе».

Беспокойство, родившееся в Гине во время разговора с официанткой в придорожной забегаловке, никак не желало уходить. Оно разрасталось, всё более и более становясь похожим на неприятное предчувствие. Было ли дело в том, что разговор пошёл совершенно не по тому пути, по которому вёл его альбинос, или всё же проблема заключалась в неясности будущей судьбы Дженни, но Гин чувствовал себя так, словно где-то поступил неправильно.
Отсутствие спокойствия будило в нём паранойю. Гин выехал из города, сделал петлю по трассе и ввернулся в обратную сторону — именно в том направлении была следующая точка его маршрута. По дороге он заехал на заправку, с удивлением обнаружив, что петля, которую он сделал, потратила не только время, но и немалую долю бензина.
Спокойствие, тем не менее, не возвращалось. Он тщательно пытался отвлечься от мыслей о маленькой охотнице, пока гнал по трассе, но привычная пустота, которая возникала у него в голове во время вождения, не приходила. Даже Вагнер, обычно приводящий его в состояние умиротворения, отвлекал и раздражал.
Гин включил радио, по которому на разный лад надрывали голоса рок-современники. Беспокойная музыка вполне соответствовала его состоянию, и он смог нащупать некое ощущение контроля над ситуацией. По крайней мере, до тех пор, пока его автомобиль не заглох.
На все попытки вернуть машину в рабочее состояние, автомобиль отвечал гробовым молчанием. Безлюдная трасса, окруженная стеной леса, не предполагала лёгкого завершения проблемы. Гин неплохо разбирался в механизмах и вполне мог устранить простую поломку самостоятельно, но сейчас очевидной проблемы не обнаружил.
Он стоял посреди дороги и вытирал заляпанные грязью руки, когда услышал свой телефон.
— Слушаю, — взяв трубку, произнёс Гин. Он не представился, ему звонили на разные номера и разным людям, поэтому он сперва предпочитал узнать, с кем говорит, а потом рассыпаться в любезностях, если оно, конечно, того стоило.
Голос, который Гин услышал, показался ему очень знакомым. Лишь спустя мгновение он узнал Дженни и почувствовал радость от того, что девушка ему позвонила.
— И снова здравствуй, Дженни, — насмешливым и бодрым тоном произнёс альбинос. Он уже готовился произнести какую-нибудь шутку, когда услышал, по какому делу она ему звонила. — Хм… Вот как… — задумчиво протянул Гин, оглядываясь по сторонам. По всему выходило, что поломка его автомобиля слишком удачное стечение обстоятельств, учитывая звонок Дженни.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Гин, растеряв большую часть насмешливости и весёлости. Он совсем не боялся того, что его могли затянуть в ловушку, но тот факт, что подобная мысль не пришла ему в голову, сильно напрягла осторожного альбиноса. — Я… — Гин подошёл к машине и, открыв дверцу, на всякий случай достал трость. Пистолет, который лежал в него в бардачке, Гин переложил на первое сидение и прикрыл шляпой. У него было разрешение на ношение этого оружия, но лишнее внимание полиции привлекать не стоило.
— Ты не поверишь, — в тон Дженни ответил альбинос, — но я воюю со своим внезапно заглохшим автомобилем посреди безлюдной трассы. — Он говорил шутливым тоном. Немного подготовившись, Гин перестал испытывать напряжения по поводу своей внезапной поломки.
— Помочь? Мне? — он был искренне удивлён. — Хм… Почему бы и нет? — вслух размышлял альбинос, который бы с удовольствием посмотрел на девушку в деле. — Только как ты до меня доберёшься? По сути, я в получасе езды от твоего кафе, но подъехать за тобой не смогу.

Давая отбой и убирая телефон во внутренний карман, Гин улыбался. Беспокойство, терзающее его с утра, будто голодный зверь, наконец, удовлетворенно улеглось и затихло, словно бы получив то, что хотело. Может быть, именно так оно и было. Возможно, что Гин ощущал слежку и потому, почувствовав ответственность за юную необученную охотницу, не захотел уезжать из города. Звучало это красиво, вот только Гин давно не замечал в себе благородных порывов. Значит, причина заключалась в чём-то другом?
Мужчина чуть нахмурился, словно пытаясь вглядеться не в плотный полумрак окружающего его леса, а проникнуть в собственные мысли. Этого ему давно не удавалось. Гин даже впору совсем нежной юности, записывая на полях тетрадок всевозможные стишки, порой очень трагического и соответствующего возрасту содержания, был не склонен к самоанализу. Он не думал о мире, он ощущал его и через свои ощущения делал выводы о правильности или неправильности каких-то событий. Чтобы сейчас не происходило, Гин чувствовал, что оно движется в правильном направлении и ему это понравилось.
Собственные мысли увлекли его настолько, что он не сразу заметил где-то вдалеке движение. Вслед за этим проснулись чувства, предупреждающие его об опасности — одно, два, три существа приближались к нему из леса и они, судя по всему, были не единственными.
«Рановато вы, голубчики», — усмехнулся альбинос. Он забрал из машины шляпу и пистолет, тихо прикрыл дверь и двинулся в противоположном от них направлении — дальше в чащу. Страха не было. Лес, конечно, был ему незнаком, и обстоятельства борьбы на чужом поле выглядели не в его пользу, но выпутываться приходилось и из более неудобных ситуаций.  Сейчас можно сориентироваться и потянуть время, а там они ещё посмотрят, кто и кого затянул в ловушку.

Немного поплутав по лесу, Гин позволит себя окружить. Далеко от машины не уходил, но время протянул достаточно, чтобы прогулка успела его самого утомить, а желание развязки не несло уже опасностью, а было желанным. Тем временем злополучные хищники полностью уверились в своем превосходстве, а потому вели себя нагло, не скрывались, едва ли не улюлюкали.
«Что ж», — вздохнул альбинос, якобы тяжело опираясь на трость. В пору юности он принял бы подобное обращение за личное оскорбление и сильно разозлился. Сейчас поведение тварей его скорее забавляло. Одна рука охотника была под пиджаком, словно бы прижимаясь к сердцу, но взгляд алых глаз смотрел холодно и расчетливо, словно бы прикидывая, удалось ли ему вывести на себя всю стаю или кто-то остался.
«Там видно будет», — решил Гин. Если истреблять, то всю стаю. Иначе придется на них натыкаться снова, и снова, и снова. Гин предпочитал не оставлять себе активных и бестолковых врагов. Шуму от них было много, а удовольствия — ноль.
— Ну, что, набегался?! — сплюнув на землю поинтересовался плотно сбитый мужчина, волосатый и всклокоченный настолько, что у Гина возникло подозрение, а не находится ли он наполовину в метаморфозе. Нет, вроде бы не находился. Просто порода такая: глаза глубоко посаженные, брови разросшиеся, взгляд желтоватых глаз колкий и уверенный. Вероятно, не обращённый, а потомственный оборотень.
«Главный», — сделал вывод охотник и принялся оглядывать прихвостней. Четверо из них было на поляне, один уже в облике волка стоял в отдалении, ещё парочка ошивалась рядом. На первый взгляд, женщин среди них не было. Гин пока не понял, как к этому относился.
— Нагулялся, — едва ли не мурлыкая, ответил ему альбинос и по-кошачьи мягко сощурил глаза. Вечерело, но свет всё равно сильно отражался от снежного покрова, доставляя неудобства. — Леса у вас тут хорошие и воздух чистый, прямо надышаться не могу, — с улыбкой объявил Гин и на его слова молоденький оборотень гулко зарычал. Вот этот точно едва сдерживает свою сущность. Нехорошо это, но в первую очередь нехорошо для него. Иногда было достаточно убить вожака, чтобы охладить пыл, но стаю, расставившую для него ловушку, стоило извести полностью, поэтому он будет провоцировать их и злить.

Тем временем в воздухе затрещало от распахнутой наскоро Системы. На душе потеплело — пришла девочка. Ждать Дженни было необязательно. Управиться со всеми сразу было нелегко, но Гин нередко охотился в одиночку, потому особой опасности для себя в этой ситуации он не видел. И все же хотелось, чтобы девочка пришла. Пусть даже не помогать. Просто увидеться с ней хотелось, посмотреть на неё и кое-что показать.
— А вот машину вы зря сломали, — продолжал глумиться над преследователями Гин, парочка из которых, переглянувшись, начала раздеваться. Ишь какие обстоятельные. Значит, планировали ещё воспользоваться своей одеждой. — Хорошая была машина, — будто не замечая всей опасности такой тщательной подготовки, тянул свое альбинос. — Починить то можно? Что вы наделали?! — строгим  тоном поинтересовался Гин. Машина эта ему и вправду нравилась.
— Бензин, — хрипло отозвался «вожак». Голос его звучал отрывисто и тихо. Гину он по-своему даже нравился. — Прочистить от него нужно и поедет, — говорить ему было сложно. Ярость клокотала, и слова неохотно протискивались через плотно сжатые губы. Но, в целом, держался он неплохо. Такого, будь он один, можно было и в живых оставить, хорошенько проучив перед этим, а так пропадут зазря остатки грамотного поколения.
— Я так и думал, — начал было Гин, но тут его бесцеремонно прервали. Молодой мужчина, мальчишка, скрутившийся от подступающей трансформации, рычал.
— Да не слушай ты его! Кончаем!
— Hitzig ist nicht witzig*, — неодобрительно покачал головой. — Не торопись, так и самому помереть недолго, — ласково протянул Гин и выбранная жертва рванула, на полпути наткнувшись на выпущенную точно в глаз пулю. Отбегался.
— Я тебе всё припомню, охотник, — презрительно сообщил лохматый. Двое членов его стаи полностью обернулись, остальные были на пути к трансформации. Из леса приближались ещё. Пожалуй, всех их было чуть больше, чем пуль, а вот уверенности в том, что они и дальше будут хорошо подставляться, не было. А жаль...
— Припоминай, конечно, — благодушным тоном отозвался охотник, — благо помнить долго не придется, — на его лице появилась опасная улыбка. Оборотней Гин особенно не любил, потому зря они все это затеяли. Итак, он всеми силами держался вбитых отцом принципов, так ещё провоцируют. — Первый кто дернется, схлопочет пулю! — холодным тоном добавил Гин.
— Всех не убьешь! — тявкнула какая-то тварь.
— А всех и не надо, — он снова улыбнулся, почти ласково, по-отечески. — Но первый кто дернется умрет однозначно. Как этот ваш беспокойный приятель.
В стае недовольным рокотом прокатились ругательства вперемешку с рыком. Все видели свою добычу, и никто не рисковал прыгать первым, а вожак медлит. Неужели он нужен этой твари живым? Или хочет от него покаяния за кого-то невинно убиенного? «Последнее вероятней», — решил Гин. «Невинных» он вроде бы не убивал, впрочем, ошибка была возможна, хотя извиняться за неё и послушно помирать во имя мести охотник не собирался.
— На всех пулей не хватит. Ты один, Охотник, — бросил вожак и Гин хмыкнул. Правдой это не было или было только наполовину.
— Он не один, — споро пересекая полянку, к нему спешила девочка. Щеки от холода или боя раскраснелись, а вот глаза смотрели по-другому. Не мягко и понимающе, а оценивающе и с готовностью. Хороший был взгляд, и все же от него Гину стало немного грустно — ребенок же.
— Здравствуй, милая! — бодрым тоном обратился к девушке альбинос. — Легко добралась? — он говорил так, словно бы не было в их положении никакой опасности. Его взгляд мазнул по лицу девушки, спустился ниже и заметил красное пятно на рукаве. Вроде бы не её. «Хорошо».
Застывшая от удивления стая зашевелилась, зарокотала, изготовилась нападать. Что ж, сейчас самое время.
— Стоять! — в короткий, ёмкий и тяжелый приказ, обращённый ко всем тварям сразу, было вложено силы достаточно, чтобы  они на какое-то время замерли. Гин хорошо представил, как их тела покрылись плотным ледяным слоем, обжигающим от холода, мешающим дышать и двигаться. Они представляли то же самое, поэтому мерзли и не двигались. Невербальное заклинание — нехитрая, массовое и требующая большого объёма Силы техника, но да Гин мог себе это позволить.
Вместо того чтобы отстреливать замерших, он протянул руку и погладил девочку по щеке. В ушах мелодично звякнуло — это Сила, представившаяся ему сейчас плотным серебристым коконом, распуталась, вплетаясь в слегка потрепанную ауру Бойца.
«Ничего», — вскользь подумал альбинос. — «Поправим».
На клятвы времени не было. Да и необходимости в них, в подобной ситуации, Гин не видел. Эмоции, опасность, риск связывали лучше, чем слова. Даже если они особенные.
Система распахнулась охотно, охватив немалую площадь. По каким-то неведомым ему самому причинам, Гина тянуло на зрелищность. Неужели покрасоваться захотелось? Смешно, честное слово, и не солидно — возраст не тот, но иногда, наверное, можно.
Пространство Системы ничем от леса не отличалось, но было более синеватым. Так Гину было проще смотреть. Застывшие в ней словно ледяные фигуры, волки скалились. Громко затрещало ломающееся заклинание, но за мгновение до того, как его сила иссякла, Гин выпростал вперёд руку, в которой был зажат пистолет. Раздался выстрел. Теперь каждая смерть пойдёт ему на пользу.

*(нем. пословица) — Вспыльчивый — не умный.