• Время: ~9-00
• Погода: По-весеннему тепло и солнечно
• Внешний вид: Школьная форма
• Состояние: Никаких особенностей
• Инвентарь: Складной нож в кармане

Жизнь обычного японского школьника не напоминает мангу. Она редко бывает насыщена событиями, встречами с друзьями, веселыми мероприятиями, любовью и ненавистью. По большей части, жизнь обыкновенного японского школьника — это бесконечная зубрёжка никому не нужных дат и решение однообразных примеров. Жизнь школьника Орихары Изаи была не такой.
Конечно, в ней хватало и зубрёжки, и скучных моментов, но, в отличие от большинства своих сверстников, Изая умел себя развлечь. Кроме того, в отличие от большинства своих сверстников, Изая имел цель! Он однажды чуть не умер, и это открыло ему глаза — он проживает свою жизнь неправильно, не так, как может, не так, как должен! Открытие это заставило Изаю полностью пересмотреть взгляды на настоящее. В итоге, к концу старшей школы, он уже знал, чего именно хочет от своего будущего, и это будущее было мало связано с академическими успехами.
В школе ему давным-давно было скучно. Ему слишком легко всё давалось, он отлично умел говорить, без труда запоминал даты и решал примеры, был любимцем учителей. По крайней мере, раньше. Теперь к доске его вызывали редко и редко задавали вопросы по письменным работам. Пару раз какой-нибудь учитель пробовал связаться с его родителями по поводу сомнительных происшествий, но у них никогда не было доказательств, а родители Изаи были в постоянных разъездах и относились к сыну со снисходительностью и доверием. В конце концов, он сам воспитывал сестёр, заботился о хозяйстве, следил за квартирой и делал всё то, что редко приходится делать ученику старшей школы.
Изая никогда ни в чём не винил своих родителей. Они были обыкновенными хорошими людьми. Возможно, им стоило больше уделять времени своим детям, но в современном мире это происходит в каждой семье, и далеко не в каждой семье из-за этого появляется кто-то вроде Изаи. По крайней мере, сам Изая пришёл к выводу, что дело не в родителях, не в сёстрах, не в школе и даже не в том случае с Шинрой. Что-то не так было именно с ним, и это «не так» расскрылось бы в любом случае, и, пожалуй, лучше, что это произошло так рано — у него появилась целая куча времени, чтобы прийти со своим «не так» в гармонию и найти ему наилучшее применение. А пока...
Пока была школа со скучными занятиями, наполненной скучной зубрёжкой; были девочки-школьницы, принимающие его то ли за пророка, то ли за Великого Учителя; были игры на деньги и драки. Последнее Орихаре Изаи нравилось меньше всего. По крайней мере, он привык думать, что ему эти драки не нравятся. Ему нравилось жить в гармонии с миром, нравилось быть частью этого мира, нравилось за ним наблюдать. Однако было в этом мире кое-что, что вызывало у Орихары Изаи огромное негодование.
Строго говоря, Изая всем нравился. По крайней мере, до тех пор, пока он не давал повод в себе усомниться, абсолютное большинство незнакомых людей сочла бы его приятным и интересным. Изая легко находил общий язык и с учителями, и с одноклассниками, и за всю свою недолгую, но уже насыщенную жизнь у него случился только один совершенно иррациональный промах —  Хейваджима Шизуо. По какой-то причине этот агрессивный чурбан сразу невзлюбил его. Это было и странно, и необычно, это одновременно освежало и раздражало. Шизу-тян невзлюбил его, а Изая не давал Шизу-тяну нормально жить. Не то, чтобы такой человек, как Шизуо был способен прожить нормально, но Изая заботился о том, чтобы у него точно не было повода успокоиться.
Возможно, Изая не стал бы так стараться, если бы Шизу-тян каким-то образом не становился у него на пути. Это, и правда, было возможно, но факты оставались таковыми: Изая пришёл на сегодняшние занятия вовремя, заплатил группе переодетых в форму Райджин посторонних старшеклассников, чтобы они затащили две бочки на второй этаж в пустую аудиторию рядом с лестницей, убедился, что Шизуо, как всегда, опаздывает, выставил бочки на позицию и принялся ждать. Когда вопли, которыми сопровождался каждодневный поход Шизуо к аудитории, сообщили Изаи, что тот на третьем этаже, Изая выдернул пробку, позволяя едкопахнущей жидкости политься по лестнице. Это уже было по-настоящему опасно! До того, как Шизуо добрался до последнего пролёта, Изая мягко толкнул бочки и те с грохотом понеслись прямо на него.
— Доброго утра, Шизу-тян~

зы. У Шизуо в старшей школе уже блондинистые волосы.

Изая читал где-то, что вопли врагов могут звучать музыкой в ушах, и до некоторого времени не верил в это утверждения. Вопли - это вопли, независимо от того, кто их создаёт. Конечно, они несут в себе какую-то информацию: ярость, боль, отчаяние, но, по большей части, только раздражают шумом. Однако, в старшей школе он узнал, что дело обстоит сложнее, что некоторые вопли боли или бессильной злобы могут быть очень приятными. По крайней мере, от них почему-то очень тянет улыбаться и даже хихикать.
С затаённым чувством радости и сердцем, бьющимся где-то на уровне горла, Изая достал из кармана спички, и краем глаза наблюдая за созданной суетой, чиркнул одной из них о край наждачной бумаги. Спичка словно бы с временной выдержкой медленно и до отвращения важно зажглась в тот самый момент, когда Шизу-тян добежал до края последней лестничной площадки, которая разделяла их.
"Убью-убью. Вечно одно и то же. Почему бы тебе не сменить пластинку?" - мысленно произнёс Изая, улыбаясь и удерживая горящую спичку между большим и указательным пальцем. На то, чтобы проговорить всё это вслух, времени, к сожалению, не было. Вместо этого, он подвёл горящую спичку к полному коробку, где её сёстры-близнецы с шипящим хлопком и характерным запахом начали загораться одна за другой. В ушах Изаи шумело от бьющейся крови, воплей Шизу-тяна и сгорающих спичек.
- Ты же понимаешь, что я не буду стоять, - улыбнулся юноша, легко отпрыгнул от своего противника (последнее время такие прыжки давались ему всё проще, он чувствовал себя быстрее, сильнее, пронырливей, по мере того, как игры с Шизу-тяном становились всё более и более жестокими) и бросил ему под ноги - под те самые ноги, которые наступали по льющимся струйкам бензина, под ноги, штанины которых были забрызганы бензином, - горящий коробок. - Осторожней, - предупредил Изая, и не глядя на дело своих рук, понесся по коридору в сторону лестницы, ведущей на крышу.  Ему было весело. По-настоящему весело. И его совсем не беспокоили лица школьников и учителей, выглядывающих из классных комнат.

Понимал ли Изая последствия своего поступка? Да, конечно. Он не думал или, если быть точнее, не планировал, что бочка взорвётся так, чтобы кого-то поранить. В ней было не так много бензина, чтобы взорвать всю школу или даже одну конкретную стену, а звонок на урок прозвенел уже некоторое время назад и учеников в коридорах и на лестнице быть не должно. Иными словами, Изая выдержал то количество взрывного вещества в то время, когда навредить оно могло только Шизу-тяну. Но, конечно, кто-то мог задержаться по просьбе учителя или прогуливать занятие, кто-то мог прятаться под лестницей или с удивлением выставить свою глупую физиономию из класса. В конце концов, кто-то мог увидеть Изаю и рассказать учителям, но Изаи до этого не было никакого дела. Ему опротивела школа, он почти исчерпал лимит своих игр на этой детской площадке и уже примерно знал, чего хочет от себя в будущем.
Изая держался за школу по той же причине, по которой держатся за школу большинство подростков - он не хотел, чтобы его родители сходили с ума, а они, наверняка, активно начнут заниматься этим не плодотворным времяпрепровождением, если Изая вдруг сообщит, что ему надоело учиться и хочется открыть свой бизнес. Если его поймают или докажут его причастность к данным событиям, то, конечно, отчислят, но это, как минимум, избавит его от сомнений.
Кроме того была ещё одна причина, по которой бочка с бензином в школе и горящий Шизу-тян не казались столь безумной идеей, как должны. Шизу-тян окончательно осточертел Изае. Осточертел больше школы и, разумеется, больше родителей, а всё потому что он был тупицей, непроходимым идиотом, который, тем не менее, постоянно нарушал такие стройные, ладные, идеальные планы Изаи. Конечно, это было и весело. Никто не мог сопротивляться Изае. Он всех поймал в свою паутину или ложью, или лестью, или угрозами. Все либо любили его, либо боялись, и только Шизу-тян ненавидел и, хуже того, лез не в своё дело. Изая, думая об этом, чувствовал самое настоящее раздражение и ту тягу к насилию, которую считал неприемлемой для себя. Он не любил насилие, ему нравилось решать все головой и языком, но Шизуо нельзя было ни обмануть, ни подкупить. Он не был человеком, а, значит, человеческую мораль к нему применять было бессмысленно.
"Это научит не лезть не в своё дело, тупой ты ублюдок", - думал Изая, буквально купаясь в своей ненависти. И улыбаясь, улыбаясь, улыбаясь.
Он пронесся по коридору небольшим чёрным тайфуном. Мальчишку, выглянувшему из класса, он легко вытянул и выставил на дороге у Шизуо, и, смеясь, побежал дальше, направо, в небольшой придаток коридора от которого вела лестница на крышу, к самому краю, там, где парапет закрывался высоким металлическим забором.
Внизу что-то загрохотало и через небольшую паузу по школе зазвенела синена. Изая несся по парапету к крыше соседнего здания. Она была на этаж ниже и на том расстоянии, на которое без разбега лучше не прыгать. Он разбежался и прыгнул, пролетая мимо крыши к пожарной лестнице и кувырком приземляясь на один из её пролётов. Этот маневр захватил у него дух, сердце заколотилось где-то в ушах и горле, Изая даже боли от приземления не чувствовал, такое количество адреналина находилось у него в крови! Он перевёл дыхание и поднял шалый взгляд наверх. Прыгнет ли Шизуо? Он был медленнее, тяжелее и имел большие шансы свернуть шею.
- Ну что, утомился? - проговорил Изая, заметив до нелепости вытянутую фигуру врага.

Изая, тяжело дыша, стоял на железной лестнице. По лицу его обильно стекал пот, волосы намокли, руки и ноги слегка дрожали, а жесткое приземление отдавалось во всем теле. Тем не менее, пока он смотрел на то, как Шизуо метнулся к самому краю крыши, как отшатнулся от него, как сделал несколько шагов назад, вид у Изаи становился всё более и более довольным. Его красивое породистое лицо исказила кривая и злорадная усмешка, в глазах проявился почти безумный восторг, и он, не сдерживая рвущейся изнутри радости, расхохотался, упираясь руками в поручни лестницы.
— Ах, Шизу-тян, вечно эта жестокость! — небрежно проговорил Изая достаточно громким голосом, чтобы его противник мог услышать. — Тебе не стоит кричать о том, что хочешь убить меня на каждом углу. Вдруг со мной действительно что-то случится! Тогда ты станешь первым подозреваемым, — Изая снова рассмеялся. Тот факт, что ему не только удалось успешно провернуть свою выходку, но и сбежать после неё от Шизуо, вызывал ликование. К тому же Изая уже мысленно прикидывал, насколько успешно получится обвинить в школьном происшествии Шизу-тяна. В конце концов, каждому учителю был знаком его безумный нрав и ненормальная сила. Любой взрослый, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, подтвердит, что Хейваджима Шизуо достаточно безумен, чтобы притащить бочку бензина в школу, и, что более весомо, достаточно силён для этого. Самое интересное, мало кто оспорит это мнение. Хулиганьё, помогавшее Изаи, Шизуо ненавидело. Они раз за разом пытались его победить, и всегда уходили побитыми. Это вызывало в них гнев и ненависть, а такие чувства, как знал Изая, являются крепким основанием для деловых отношений.
«К тому же», — думал он, — «никому из них не захочется признаться в том, что бочку с бензином в школу, наполненную детьми разных возрастов, принесли они».
Изая помахал Шизуо рукой и, легко упершись в поручни, спрыгнул на пролёт ниже. Мысленно он пожелал своему недругу наткнуться в коридорах на учителя, по-прежнему негодуя и крича всякую глупость про убийства. Идеально было бы, чтобы при этом он толкнул какого-нибудь учителя и тот больно приложился об стену. Тогда временное исключение Шизуо обеспечено.
Более не обращая внимания на Хейваджиму, Изая уткнулся в свой телефон и побрёл к воротам школы. Возвращаться сейчас в класс было откровенно не лучшей идеей.
«Забери мои вещи», — написал Изая своей однокласснице, широко зевнул и принялся насвистывать мелодию, думая о том, как хорошо было бы, если бы завтра, вернувшись в школу, он выяснил, что Шизуо отчислен не временно, а навсегда.

Отредактировано Orihara Izaya (07-10-2017 15:13:22)