• Время:  20 апреля, 12:00-15:00
• Погода: Тепло и солнечно, 13-17 градусов.
• Внешний вид: Чёрный брючный костюм, белая рубашка, красный галстук, чёрный плащ, шляпа-федора. При ходьбе заметно хромает.
• Состояние: обычное.
• Инвентарь: трость со спрятанным клинком, бумажник, документы на имя Каспара фон дер Альбса, ключи, мелочь, тележка с продуктами.

Каспар, мурлыкая себе под нос навязчивый мотивчик какой-то современной песенки, бродил между заставленными полками не самого большого по местным меркам магазина. Время от времени мерный гул в помещении, образованный звуком от многочисленных тележек, шагов и приглушенных разговоров, прерывался электронным голосом, сообщающем о той или иной скидке. Каспар, как правило, пропускал подобные объявления мимо ушей. У него не было необходимости экономить, поэтому в большей степени его интересовала не цена продукта, а его качество: срок годности, целостность упаковки, наличие красителей и консервантов. Кроме того, он не испытывал ни малейшего желания конкурировать с милыми местными дамами, превращающимися в истинных фурий в борьбе за дешевый горошек или говяжью вырезку.
Надо признать, что щепетильность Каспара, относящаяся к еде, не имела никаких практических оснований, а была чувством исключительно эстетическим. Здоровье и возможность к регенерации позволяли ему при необходимости есть не самую свежую и хорошую пищу, но Каспар предпочитал отсутствие некачественности. До тех пор, пока вопрос не шёл о жизни и смерти, он или ел хорошо, или не ел вовсе.
Именно сегодня, вместо похода в очередной ресторан, Каспар решил приготовить блюдо местной кухни дома, поддаваясь как минутной прихоти, так и желанию устроить Хильд, если не урок готовки, то экскурсию по вкусу. Еда даже в дорогих ресторанах не всегда соответствовала его ожиданиям и зачастую отдавала запахом плохо вымытой посуды или старого масла. Каспар не любил всё несвежее и не мог получать абсолютное удовольствие от пищи ненадлежащего качества. Кроме того, ему казалось удачной идеей провести время с Хильд — девушка не привыкала к своему новому состоянию и легко поддавалась негативным мыслям. Последнее время её состояние вызывало у Каспара опасения, исправить которые он никак не мог.
Именно поэтому он не стал брать Хильд с собой, когда направился в ближайший гипер-маркет. Каспара не напрягало отвечать на многочисленные вопросы о цвете, форме, количестве, но в магазине, заставленном продуктами, наполненным запахами и людьми, Хильд будет чувствовать себя неудобно и, наверняка, вновь загрустит. Её грусть его напрягала, и не имело никакого смысла устраивать день готовки для её развлечения, если она только загрустит.
Уже ближе к выходу, задержавшись у стенда с шоколадом, он почувствовал присутствие иного существа. Присутствие едкое, сильное, дикое. Каспар легко распознал это чувство — где-то по магазину гулял оборотень. Причем не новообращённый, а зрелый, сильный и опытный.
Причин отлавливать существо у охотника не было. По крайней мере, не было похоже на то, что тварь собиралась устроить резню в магазине, которую нужно срочно предотвратить, но естественное любопытство заставило Каспара двинуться в его сторону. В любом случае, никакого вреда в том, что он увидит существо и более объективно оценит его силу, не будет. Более того, вполне вероятно, ему когда-нибудь придётся столкнуться с этим существом и будет лучше, если к этому моменту Каспар будет иметь какую-то информацию о нём.
Однако, несмотря на организованный ум и хорошую память, меньше всего он ожидал встретить у одного из прилавков очень знакомую и на внешний вид молодую женщину.
— Фройлен Мареш? — он не стал скрывать удивления в своём голосе и почти инстинктивно обратился к женщине на родном для себя языке. В конце концов, большую часть времени они были знакомы именно в Германии. Именно в Германии она работала с ним, выполняя мелкие поручения, и именно там они в основном попадали в те или иные неприятности. — Я давно понял, что Земля — довольно небольшой по площади шарик, и всё же удивительно встретить вас здесь, в Токио. Дела? — с вежливым любопытством поинтересовался Каспар.

Каспар хорошо понимал такие попытки. Время от времен он сам бросал страну, которая слишком менялась, и переезжал в другую, воспоминаний о которой ещё не было или воспоминания о которой не были столь сильны и навязчивы. Время от времени им всем приходилось переезжать, чтобы их неменяющийся возраст не становился заметным обычным обывателям.
Впрочем, сейчас всё немного иначе. В том прошлом, в котором они оба выросли, это могло стать проблемой. Сейчас объяснить статичность своего состояния проще, сейчас люди не убивают за чудеса и даже не гонятся за мистикой, сейчас все тонут в обыденности, не обращая внимания на ближайших соседей. Каспару нравилось нынешнее время, в котором огромное количество технологий и информации скрывало нелюдей лучше, чем любые способы защиты в прошлом.
— Дела, — согласился альбинос. Откровенно говоря, ему было неприятно вспоминать об этих делах. Он сам не заметил, как начал работать на компанию, которая ныне ему совершенно не нравилась, и большую часть времени решал в уме загадку, как ему теперь из этой компании выбраться. — Впрочем, я уже не первый раз в Токио и этот город мне нравится. Он шумный, необычный, живой, полный загадок и удивительных существ.
Каспар усмехнулся — за короткое время он встретил своего старого питомца, Безголового Всадника, демона-кота и, наконец, оборотня. Все, кроме одной встречи, были ему приятны.
— Рад вас видеть в добром здравии, — признался Каспар. Какое-то время после того, как их совместная работа закончилась, они поддерживали связь друг с другом. Обменивались редкими новостями, письмами и телеграммами, но в ту пору, когда шла война, на почтах нередко возникала путаница и связь оборвалась. По крайней мере, Гин объяснял себе это именно так. Да, можно было приложить усилия и найти женщину, которая время от времени меняла имена, но какой в этом был смысл? Нелюди, в конце концов, нередко умирают так же, как люди, и всем время от времени хочется начать с чистого листа, отказавшись от любых старых знакомств.
— Может, составите мне компанию за чашечкой кофе? — предложил альбинос. — Шанс встретить хороших друзей из прошлого так далеко от дома столь мал, что я бы, пожалуй, хотел бы насладиться этой встречей подольше. Здесь тремя этажами выше есть вполне приличное заведение. Не отказывайте мне, я угощаю.

Друзья из прошлого невольно возвращают в то время, когда произошло знакомство. Накатывают воспоминания, меняется манера поведения, речи, язык. По-своему, это было приятно — словно бы вернуться назад. Возможно, Каспару и не хотелось надолго возвращаться в то прошлое. В конце концов, он познакомился с Риной незадолго после гибели Келли, узнав, что с родителями потеряна связь и они, возможно, также мертвы. Он познакомился с Риной не в лучшее для себя время, но воспоминания о самом знакомстве были приятными.
— Из кокетства? — предположил Каспар. — Красивой женщине полагается быть немного кокетливой. В противном случае, у мужчины не остаётся поводов быть галантным, — альбинос не был тем человеком, который одобрял или не одобрял эмансипацию. На самом деле, он никак не относился к борьбе за права женщин, но периодически, глядя на то, к чему это привело и приводит, Каспар недоумевал, куда же катится это общество?
Впрочем, все эти мысли, на самом деле, сколько-либо серьёзными не были. Конечно, он воспитывался в обществе, где кокетство дамы являлось игрой, единственным адекватным ответом на которую было ухаживанием, не всегда предполагающим дальнейшего развития отношений, но и в данном обществе обстоятельства не изменились. Изменилась лишь форма общения.
— Я подожду вас на выходе, — улыбнулся альбинос. Он так и сделал. Время было таким, что им не пришлось долго стоять на кассах и уже вскоре они, груженные пакетами, поднимались на экскаваторе на этаж, в котором располагалось обозначенное Гином кафе. Казалось, первое, что он находил в городе — это заведения, в которых можно выпить кофе и съесть десерт.
— Всё-таки, это очень маленький шарик, — покачал головой Каспар, когда они устроились на кожаных сидениях в меру уютного заведения. Вкусно пахло свежей выпечкой, ванилью и корицей. Альбинос заказал себе латте и булочку с корицей. Он не был голоден, но запах свежей выпечки оказался слишком притягательным.
Такой же набор он заказал на выход, для Хильд, которая оставалась дома. Правда, попросил пока его не делать, надеясь принести девушке тёплую булочку и горячий кофе.
— Давно вы тут, фройлен? — поинтересовался альбинос. Он даже немного колебался, то ли расспрашивать о настоящем, то ли вспоминать прошлое. Впрочем, для воспоминаний лучше подходил бы бар или ресторан, а не маленькое кафе на одном из этажей.

— Да, — усмехнувшись, кивнул Каспар. — Время в принципе фигура необъективная, а в нашем случае вообще теряет рамки. Кажется, что мы виделись недавно, а прошло... — он быстро прикинул цифры, — что-то около восьмидесяти лет. Немало, — подытожил альбинос.
На пару мгновений он позволил воспоминаниям захватить себя, перебираю встречу в поезде, совместную работу, отражение атаки зомби — это было славное время. Тогда случилось много плохого, он серьёзно переживал потери, был болен ими, злился, что усугубляло и без того нелёгкий характер, но с Риной ему удалось найти общий язык. Она замечательно справлялась с работой помощницы, совмещая, как женственные черты, необходимые для миловидного секретаря, чтобы отмазывать своё начальство от ненужных встреч, с твёрдость характера, позволяющей справляться с разными стрессовыми ситуациями.
Каспар действительно жалел, что им пришлось расстаться. Тогда, незадолго после гибели Келли и потери всякой связи с родными, он не хотел контактировать с демиургами. Любой подобный контакт отдавался внутри слишком болезненно, каждый раз возвращая его назад. Тем не менее, демиургу-ертве не всегда удавалось самостоятельно справляться с потусторонними обстоятельствами, и Рина со своей силой и способностью к быстрому заживлению, была как нельзя кстати.
Конечно, это только практическая сторона вопроса. В конце концов, они стали кем-то вроде друзей или товарищей, с лёгкостью находя общие темы для разговора, и не испытывая потребности следить за словами в обществе друг друга. Это было приятно. Притворяться кем-то рано или поздно всегда утомляет.
— Я был в Японии во время Второй Мировой Войны. Работал на фашистов, — говорил Каспар не громко, чтобы немногочисленные клиенты услышали странный монолог мужчины.
На самом деле, даже если кто-нибудь его услышал, ничего страшного бы не произошло. Скорее всего, люди пришли бы к выводу, что это какая-то ролевая игра. Сейчас игры всё больше входили в человеческую жизнь, подменяя им реальность, и удивить японца странной внешностью, одеждой, поведением было практически невозможно. Время от времени что-то подобное вызывало возмущение, но не интерес.
Тем не менее, Каспар по привычке предпочитал быть осторожным.
— Мне даже дали забавное прозвище. «Гин». Впоследствии я нередко им пользовался. Удобно. В отличие от настоящего имени, прозвище можно не менять. Люди будут думать, что меняется личность, которая скрыта прозвищем, а нелюди, наоборот, будут иметь в виду, что личность одна и та же, — пришло время забрать заказ и Каспар с удовольствием разломил тёплую булочку.
— Я точно не намерен мешать тебе в этом, — он улыбнулся и задумался. Было приятно в тепле уютной кафешке вспоминать прошлое, но эта встреча могла стать не просто приятной, но и даром судьбы. — На деле, это не праздный интерес, — признался Каспар. — Мне нужно кое-кого найти. Именно найти. Ёкая, желательно, кошку или кого-то разбирающегося в их магии. Моего… — альбинос сделал короткую заминку, подбирая слова: «друга», «партнёра», «девушку»? — Бойца неудачно прокляли и я ищу способ избавить её от этого проклятья.

— «Гин» по-японски означает «серебро». Полагаю, они таким образом отдавали дань моему альбинизму, — он ещё раз с важным видом кивнул, подтверждая, что иметь прозвище, согласно которому знакомые люди могут узнать тебя в сети или в новом городе, очень удобно. Конечно, прозвище не решало всех проблем. В конце концов, не только он один в этом мире мог назваться подобным образом! Но труд поиска оно значительно облегчало.

— Всё зависит от угла зрения, — криво улыбнулся альбинос, которому очень хотелось поговорить с Риной. Иным образом данную тягу к многословию ничем объяснить было нельзя. Строго говоря, Каспару нравилось поговорить, он умело пользовался словами и был весьма эрудированным собеседником, но в данном случае мужчина слово бы оттягивал самую важную часть диалога, отвлекаясь на какие-то мелочи. — Если в моём случае данное происшествие — большая неудача, то для кошки — везение. Она смогла очень успешно попортить жизнь моей подопечной, — он хмыкнул в свою кружку, отпил и откусил немаленький кусок булочки.
Тщательно разжевывая её и почти не ощущая приторно-сладкого вкуса, альбинос размышлял о превратностях судьбы. Насколько маловероятна встреча с Риной в огромном Токио? Насколько вообще вероятно, что они оба оказались в этом уголке мира? В любом случае, самым невероятным, пожалуй, было то, что старинная знакомая, с которой Каспар и не чаял когда-либо встретиться, внезапно может помочь в решении проблемы, к которой он никак не мог подойти. Не чудо ли? Каспар полагал, что чудо.

— Серьезно? В очередной раз убеждаюсь, что Вселенная гораздо умнее, чем нам всем кажется или мы имеем над ней гораздо большую власть, — Каспар мягко улыбнулся. Последние несколько дней он только и думал, как о кошке-демоне и проклятье, которое лишило Хильд зрения. Похоже, он думал об этом достаточно громко и Вселенная, устав от его навязчивых мыслей, ответила.
— Да, — он с важным видом кивнул. — Пожалуй, чем скорее, тем лучше. Дело в том, что девочка слепа и теперь очень сильно переживает из-за своего недостатка. Я пытаюсь убедить её, что проклятье — маленькая цена за её безрассудство, но она юна и эмоциональна, — Каспар задумчиво потрошил булочку, скатывая мягкую податливую мякиш в сладкие комочки.

— Полагаю, тебе нужно время, чтобы предупредить и договориться? — он бросил лукавый взгляд на Рину. Та короткая заминка, которую девушка потратила на раздумья, тем не менее, не ускользнуло от него. — Не волнуйся. Я твою знакомую не обижу.
«Даже в худшем стечении обстоятельств, я скорее заставлю её выполнить мою маленькую просьбу, чем просто убью», — подумал альбинос. Несмотря на жесткие мысли, лицо его оставалось мягким и улыбчивым. Он представлял, как Хильд обрадуется, когда сможет снова увидеть этот мир, и эта мысль грела его изнутри.
— Когда ты сможешь организовать нам встречу? — спросил Каспар. — Для меня это очень важно, Рина. Ты даже не представляешь насколько. Я не помню, что рассказывал тебе о демиургах, и не помню, что ты знала о них. Тогда, когда мы встретились в первый раз, я потерял своего Бойца. Сейчас я, кажется, нашёл её снова. Мы действительно не умираем полностью, Рина. Что-то после нас остаётся.

«По звучанию», — мысленно повторил Гин и улыбнулся. Когда-то в детстве он увлекался всем тем, чем положено увлекаться благовоспитанным мальчикам. В то время его одолевала не малая доля романтизма и фатализма. Он мечтал о яркой судьбе, мечтал стать, если не кем-то вроде мессии, то хотя бы рыцарем. Мечтал защищать и вести людей, мечтал помогать не-людям, мечтал. В то время слова про звучания были бы ему понятны. Сейчас вызывали только улыбку и вполне приятные эмоции. Ему нравилось, что Рина находит это имя подходящим, но он не задавался вопросом, почему.
— От расправы она не ушла, — слова альбиноса прозвучали немного холодно и гордо. Хильд справилась со своей противницей. Справилась меньшей ценой. Справилась и выжила. Он не мог ни радоваться этому. — Тем не менее, успела сделать гадость напоследок.
Каспар уже не ел. Он растерял часть своего обычного спокойно-ироничного настроения, и большую часть аппетита. Булка не казалась больше ни вкусной, ни просто хотя бы съедобной. На какое-то мгновение он пережил ужас потери Келли и его тень — ужас от ощущения, что Хильд открывает Систему. Страшное дежавю кольнуло изнутри болью и яростью. Ему всё ещё было невыносимо думать об этом. Всё ещё было невыносимо об этом говорить с Хильд. Но слова скапливались внутри, отравляли его и искали выход наружу.
— Старые привычки не меняются, — хмыкнул Каспар, поймав себя на мысли, что, вообще-то, говорить тихо не имеет никакого смысла. Они говорили на немецком, на немецком, в котором слишком часто встречались уже устаревшие слова и формы, немецком дня их встречи. — Я привык говорить с тобой о многом, и, стоило нам встретиться, сходу вывалил на тебя ворох своих проблем. Извини.
Он отодвинулся от стола и облокотился на спинку сидения. Задумчиво переваривая информацию. Завтра он, вероятно, сможет встретиться с кошкой, у которой, возможно, есть какая-то информация о проклятье. Приходилось прикладывать усилия, чтобы не заставить Рину перенести это «завтра» на «сегодня», чтобы не заставить её рассказать, где найти ёкая прямо сейчас. Гин не сделал это только в счёт их общего прошлого, оставшегося приятным воспоминанием. Они хорошо работали вместе, хорошо расстались и встретились друзьями. После стольких лет разлуки и довольно запутанных отношений подобное случалось нечасто.
— Она не помнит своей прошлой жизни и, откровенно говоря, много не помнит из этой. Впрочем, это к делу не относится совершенно. Выглядит она иначе, иначе говорит, иначе ведёт себя, имеет другие привычки, но кое-что — некоторые жесты, поступки, образы мыслей полностью совпадают, — он крепко сжал в руке кружку, справляясь с накатившими эмоциями. За последние годы Гин забыл, какими сильными и яркими они бывают, и как с ними порой сложно справиться.
— Возможно, я вижу то, что хочу видеть, но у неё проявилось имя. Моё имя. И я его не прописывал. Прошло уже много лет после гибели Келли. Я давно смирился с ней и долгое время жил с мыслью о том, что мне вполне удобно жить одному, — он не всегда жил один. Нельзя было даже сказать, что за это время он ни к кому не привязывался и никого не любил, но связь между Жертвой и её Бойцом гораздо сильнее, чем связь мужчины и женщины. Эту связь в свою жизнь он не был намерен впустить надолго.
— У нас ходят легенды про души и перерождения, но я впервые встречаюсь с ситуацией, когда у одной Жертвы два Бойца в разные периоды времени. Мы верим, что души Бойца и Жертвы едины и потому стремятся к воссоединению, но эта вера никогда не была подтверждена каким-либо фактом, — он говорил быстро и порывисто, не раскладываю информацию по полочкам, а выдавая неровными кусками. — Самое интересно: если как-то подтвердится тот факт, что Келли действительно вернулась, это одновременно докажет все теории перерождений и жизни после смерти.

Каспар кивнул. Да, если бы он узнал о том, что Рине нужна помощь, то приложил бы максимум усилий, чтобы её оказать. Максимум безопасных усилий и даже немного сверху, как ему казалось.
Впрочем, данные размышления, в его личном представлении, совсем не означали, что кто-то обязан поступать точно так же. Каспар не верил в справедливость мира. Не верил давно, устойчиво и даже агрессивно. Он считал правильным поступать так, как считаешь нужным, но без расчёта получить аналогичное отношение в ответ.
Тем не менее, ему было приятно. Это было чисто мужское ощущение удовлетворение от того, что женщина считает тебя надежным и верит в тебя. Подобная вера, как знал Каспар, многих сделала лучше.

— Я понял кое-что ещё, — произнёс он после короткого молчания. — Есть что-то утешительное в том, чтобы знать точно, что мы исчезаем не навсегда, но, как и многое другое, в этом знании никакого смысла. Даже если в этой девочке душа Келли, она сама уже не Келли. Она сама — совершенно новый человек со своей памятью, со своими принципами, со своей жизнью. То, что она жива, не означает, что Келли не умирала.
Он уже не раз говорил это сам себе. Говорил нечто подобное Хильд, правда, не о ней самой, а о Селти, которая может или не может потерять нынешнюю личность, вернув память о прошлой. Хильд, разумеется, не должна потерять личность, если он расскажет ей о Келли. В этом смысле держать подобную информацию в тайне ему было не нужно. Тем не менее, по какой-то не до конца понятной ему причине, ему было важно разделить Хильд и Келли на двух независимых друг от друга женщин.

— Рядом с ней я чувствую себя на удивление старым. Сто тридцать лет — это не так много, но мы слишком похожи на людей, а этот век развивается слишком динамично. Когда я был маленьким мальчиком, то верил в свою необычайную судьбу. А сейчас не могу решить, стоит мне рассказывать ей о Келли или нет. Простая дилемма, рассказать или нет правду, неожиданно становится для меня проблемой, которую я пытаюсь избегать, — эта мысль раздражала Каспара, была занозой и занозой ядовитой. Складывалось неприятное впечатление, что из-за доброты этой девочки или собственного застарелого одиночества он позволяет ей гнуть себя, манипулировать собой или, по крайней мере, пытается это делать.
Вполне вероятно, данная мысль не была объективной оценкой ситуацией. Вполне вероятно, он думал так сейчас, потому что ему нужны были какие-то объяснения собственным действиям, и единственное объяснение, которое приходило в голову альбиносу, привыкшему говорить и действовать со всей циничностью, а теперь мнущегося в нерешительности — это из-за неё.

— Эта девочка — Хильд, — очаровательна. В меру наивна, умна, проницательна и, в целом, обременена принципами не настолько, чтобы они действительно мешали жизни, но принципов у неё всё же много и большую часть из них я не понимаю. Я уверен, что ей хотелось бы знать, и для неё эта информация важна, но мне рассказывать об этом не хочется. Скорее всего, потому что придётся рассказать о том, как она умерла. А умерла она так же, как ослепла Хильд — полезла в бой одна. Понимаешь? Есть поговорка «горбатого могила исправит», а Келли даже смерть не изменила, — он почти физически почувствовал собственную ярость и был рад, что в это мгновение никаких посторонних предметов в его руках не было.
— Мне нравится эта девочка, Рина, но где-то не слишком глубоко в душе я считаю, что она это заслужила, и думаю, чем я заслужил заново переживать то же самое. Ещё я думаю, что, рассказав ей об этом, признав, что она и Келли, по сути, одна душа, я буду злиться на неё гораздо сильнее. Я не смогу простить ей прошлое. Понимаешь? Не смогу, потому что она снова совершает ту же самую ошибку.

Отредактировано Gin (10-01-2017 13:29:40)

Гин рассмеялся. Слова Рины не были такими уж весёлыми или успокаивающими, но он оценил попытку пошутить и его явно не тянуло ёрничать. Выговорившись, он почувствовал себя на удивление хорошо. Захотелось курить, выпить чего-то покрепче кофе и съесть чего-то питательней пирожного. На удивление захотелось быть - жить и чувствовать активней, и меньше поддаваться угнетающим настроениям. Впрочем, насколько Гин себя знал, такие настроения редко на него влияли и данная ситуация была непривычным следствием отдельных, почти экстраординарных обстоятельств: перерождением Келли и встречей с Риной. Совсем недавно казалось, что обе эти женщины были потерянны для него навсегда.

— Действительно, жаль, — он вновь посмотрел на Рину. В этот раз, внимательней, с большей заинтересованностью и откровенным любопытством, по привычки отмечая светлую кожу, тёмные волосы, красивый овал лица и глубокие серые глаза. Как мало они всё же меняются со временем. Иногда даже в мелочах. Одежда и навыки соответствуют более-менее моде, а сущность всё та же. Всё те же игры и та же незаметная глазу забота.
— На самом деле, не так уж однозначно неприятно быть выбитым из колеи, — Гин улыбнулся. Тонко, только уголками губ. В глазах появилась привычная насмешливость. Он выговорился, почувствовал себя легче и, соответственно, легко возвращал, казалось бы, привычную маску. — Иногда подобная выбитость полезна. Так сказать, сбивает с проторенной, но не всегда правильной дороги, — Рина сбивала его уже дважды и оба раза почти незаметно, но достаточно сильно.

— Нет ничего плохого в том, чтобы упрощать сложные вопросы. Пожалуй, это правильное желание. По крайней мере, оно гораздо более правильное, чем желание всё усложнить. Стоит довериться зверю и перестать вести себя как ребёнок, — он снова улыбнулся. На этот раз вышло мягче, но с самоиронией. Гин не был уверен, что разговор с Риной помог ему расставить всё по местам и принять верное решение, но он определённо какое-то решение принял. И от этого стало легче.
— Спасибо, что выслушала, и извини, что я выкатил на тебя сходу все свои проблемы. Надо пригласить тебя куда-нибудь выпить. Не сегодня, но, может, когда я решу свои проблемы? — Живая натура Рины, заключённая организованным умом в сильный характер, всегда казалась ему очень привлекательной. Он, в принципе, находил её привлекательной, но это не давало ему ни повода, ни основания, чтобы жаловаться на других женщин. Даже если эти женщины совсем юные и перерожденные. — Мы так долго не виделись и так давно не говорили. Как ты сама?

Каспар улыбнулся. Он испытал довольно неожиданное для себя желание прикоснуться к ней, взять за руку, успокоить. Это притом, что единственным взволнованным был он сам, и именно Рина всё это время увещевала его разговорами. Чего же он тогда хочет? Убедить, что всё получилось? Кого, в таком случае, её или всё-таки себя?
— Я обязательно прав, — произнёс альбинос. — По крайней мере, тогда, когда уверен в своих словах. А это случается не так редко, — он снова улыбнулся, но улыбка вышла задумчивой и отстраненной.
Каспар часто использовал определения «милая», «родная», «любезная». Нередко они ничего не означали. Рине говорить что-то подобное было сложно. Их связывало многое, и слова только опошляли, как прожитые совместно годы, так и все остальные.

«Ты убежала от меня», — подумал Каспар. — «Или я убежал от тебя. Уже и не припомню, как вышло, что мы расстались. Но какое-то время мы писали друг другу письма, потом слали редкие телеграммы, а потом перестали слать и их. Была война, и отсутствие слов всегда можно было спихнуть на неидеальную почту».
— Это всё от того, что ты трезва, а подобные разговоры на трезвую голову вести не стоит, — хитро ухмыльнулся мужчина, но его улыбка тут же увяла. За Риной хотелось поухаживать из спортивного интереса, чтобы взволновать забытое прошлое, и чтобы как-то сгладить неровность настоящего. Всё-таки вышло некрасиво: он кинулся за помощью к женщине, которой, возможно, не так уж и хотелось помогать ему, несмотря на всё сказанное, прожитое и незабытое.

А тем временем в пакетах таял будущий ужин. Таял настойчиво и едва ли не мычал об этом.
— Прости, мне всё же нужно идти. Я угощу тебя позже, — пообещал альбинос, легко поднимаясь со своего места. Как в прошлом, Каспар взял её за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Мы живы, - произнёс он, на мгновение сжав руку Рины сильнее. — Это самое важное. Существует одно правило жизни: чтобы не уставать от себя, надо просто жить.
Он оставил на столе свою визитную карточку.
— Я буду ждать звонка. Давай сперва закончим с делом, а потом, — «когда моя совесть будет чиста», — выпьем и поговорим. Уверен, мы найдём, что рассказать друг другу.