• Время: 11:30 p. m.
• Погода: пасмурно, темно, но дождя нет.
• Внешний вид: классический монах, в характерных для последователей школы тэндай одеждах.
• Состояние: трезвый, слегка уставший, серьезный.
• Инвентарь: сумка, в которой: бумаги в которых священные тексты и разрешение на посещение места, печати, принодлежности для проведения ритуала, фонарик. Отдельно имеет при себе дзё.

Вот некоторые говорят, что священникам нечем заниматься, знай, живи в своих храмах и смотри за ним. А что делать, монаху, если он не проживает постоянно на территории храма? Ну, собственно, Торао был ответом на вопрос. Правда, он бы и дальше так жил у подножья горы Хиэй, если бы не решился попробовать себя в спорте. Тогда он привлек внимание. Стал на телевидении появляться, неожиданно всем стало не пофиг, что у него и религиозное образование есть. Слава, даже не обширная – все равно слава.
Чтож, и на этот раз занятость Торао не была священнику на руку. Был на конференции, посвященной всяким дхармическим вопросам. Пожалуй, не стоит людям, далеким от жречества, вникать в подробности религиозных вопросов буддистов. А до этого он ездил в Мии-дэру, свою альма-матер. Там Торао получил свои знания, и там он получал вдохновение для всего. Как и в этот раз.
Собственно, священник договорился о ритуале за несколько дней до происходящих событий. Все согласовал с хозяином, получил ключи. Нет, он не ездил на место до непосредственных событий, но ему и не надо было. Сильно суеверный Торао просто как следует подготовился, чтобы провести экзорцизм на месте. Тантрические школы сингон и тэндай, а также рожденное от них учение сюгэндо, впитавшее традиции синто и дао, обладали знаниями, чтобы изгонять злых духов. Естественно, каждый своими, но о успешности этих предприятий говорила традиционная японская литература.
Торао не подвергал сомнению и свои навыки. Он обладал обширными знаниями, участвуя так или иначе в каждом ритуале, что проводились в храме Мии-дэра. А ритуалы экзорцизма и благословения Торао проводил уже в Токио, и опыт у него в этом был. Стоит, правда, отметить, что не жертв «эзкорцизма», не результат священник, обычно, не видел.
Дом найти было не сложно. Собственно, если знать, область поиска – то его легко найти. Естественно, взгляд на развалины вызывал резонный вопрос: зачем кому-то нужны эти развалины? Учитывая репутации, лучше было снести и отстроить заново. В прочем, никаких иных указаний, кроме очищения дома, а Торао не было, а потому он послушно зашел внутрь, когда пришло время, подготавливая дом для проведения обряда. Уже горели ароматические свечи, а с губ священника срывался текст Лотосовой сутры...

Отредактировано Kujō Torao (19-12-2016 02:01:19)

• Время: ~23.30
• Погода: пасмурно, темно, но дождя нет.
• Внешний вид: Желтый дождевик с красными маками. Белый сарафан. Красные кеды.
• Состояние: скептична, насторожена, не желает встречаться с монахом.
• Инвентарь: в кармане полно шоколадных конфет и телефон.

Последний раз, когда демоница сверялась с часами на волшебном переговорном устройстве, которое ей-таки подарил мальчик, было где-то около половины двенадцатого. На самом деле это не то время, когда в местах с той или иной потусторонней силой, происходило что-то интересное, расчет был именно на этот фактор, но все же...
Има надеялась, что та информация к которой так упрямо прицепился Джин, оказалась бы просто досужими враками.
И так же Има слегка подстраховалась на тот случай, если бы сунувшись в какой-то заброшенный людьми дом, информация оказалась правдивой. Этот вариант очень и очень не нравился демонице, так как сталкиваться с какими-нибудь ужастиками не хотелось. Не то чтобы Иму пугало возможное в этом случае агрессивное столкновение, скорее просто возвращаться к тому, отчего упорно пытаешься убежать, было неприемлимо. Переспорить Джина ей не удалось. Скорее всего мальчик бы поступил по-своему и мог туда сунуться без нее. Лучше было обойтись малой кровью.
И вот они стоят перед деревянным, довольно ветхим забором, который остался чуть ли не единственной преградой от нежеланного визита в дом с дурной славой.
- Напомни Име еще раз, зачем мы вообще сюда потащились? Тут уже и спасать некого. Насколько можно верить твоему волшебному ящику, все плохое, что могло быть, уже произошло, сейчас это просто дом, в который бегает глупый человеческий молодняк, чтобы потрепать себе нервишки. - Недовольно разбурчалась демоническая кошечка, со скептицизмом наблюдая, как мальчик принялся расшатывать доски в заборе. Собственно что там было расшатывать? Этот забор состоял сплошь и рядом из прогнивших досок.
- Лучше бы мы остались дома, пили сладкую шоколадную вкусняшку и смотрели того смешного толстопуза, который ездит по разным странам мира. -  Пролезая в проход, проделанный Джином специально для ее важной персоны, Има хмыкнула.
Это было даже очень мило, что мальчик, зная кто она на самом деле, продолжал воспринимать ее за обычную девочку Иму. Хотя сейчас была определенно не та ситуация, в которой стоило об этом много раздумывать. Первой реакцией Имы было ответить как-нибудь насмешливо на вопрос Джина, но вместо этого она окинула дом и двор внимательным взглядом. Самое странное было в этом всем то, что на самом деле она ничего не чувствовала. Не то, чтобы у нее было какое-то особое кошачье-демоническое чутье и она могла бы как компас указать на скопление томящихся душ или что они тут искали,  но в определенных случаях и ситуациях могла, только не в этой. Это напрягало. Дело было в том, что даже сама природа замерла. Она не чувствовала дуновения ветра, характерных звуков какой-никакой живности. Делиться правда этими подозрениями, демоница не стала. Может быть они быстренько тут походят по двору и вернуться домой.
- Джин-О ты серьезно думаешь, если я екай, то чувствую всех монстров за километры? Пока-что я вижу просто страшн... - Има фыркнула. Она не договорила свою мысль, так как мальчик достаточно бесцеремонно заткнул ей рот.  Это надо вдуматься! Маленький человеческий мальчишка вот так вот просто с ней обращался! Но она тут же об этом и думать перестала, так как для нее невнятное бормотание, которое доносилось изнутри дома, представляло собой очень конкретный смысл. Демоница потянула носом и уловила тонкое благоухание горящих ароматных свечей.
Под кожей начал распространяться неприятный зуд.
- И определенно точно Има не хочет с этим кем-то встречаться, даже если сейчас что-то в этом доме и есть, то после того, как тот с кем Има не хочет встречаться сделает свое дело, если тот будет силен, то это место будет просто городской развалиной. - Чисто механически демоница шла за мальчиком, который сделал почетный круг вокруг дома.
- Может ну его этот дом Джин?! - Сделала последнюю попытку проявить свое недовольство кошка, но Джин уже лез по невнушающей доверия решетке. На его предложение Има скептически фыркнула. Собственно ей стало уже плевать на любых существ в этом доме! Страшил ее тот, кто пропитывал старый дом, ароматом свечей.
Демоница отошла на расстояние, нужное ей, чтобы разбежаться и оттолкнуться от земли. Прыжок Имы был в сравнении с обычным среднестатистическим человеком, скорее прыжком какого-то олимпийского чемпиона. Приземлилась она достаточно мягко, так что после ее приземления не раздалось даже скрипа потрепанного временем дерева.
- В данный момент определенно точно кто-то проводит обряд очищения снизу! - На Иму игрушка не произвела никакого эффекта. Кукла была просто неприятной и не эстетичной.
- Это просто игрушка! - Девочка ухмыльнулась.
- На самом деле ты странный Джин! По идее ты бы должен был от Имы с криками ужаса убегать, когда узнал, кто Има, а ты сейчас вздрогнул от вида куклы! -

Отредактировано Ima (24-12-2016 19:24:55)

Неприятные воспоминания из детства, когда ночи казались темнее, а тишина – зловещей и коварной, вспомнились Торао. Он вспомнил, как ребенком вглядывался в темный угол синтоистского храма, ожидая увидеть там что-то, что видеть ему было совсем не нужно. Эти маленькие детские страхи не исчезли даже тогда, когда он вырос, и наоборот, стали лишь сильнее. Пускай горе и привело его к буддизму, но священником он хотел быть с детства. Потому что у священнослужителей была сила, которую можно было использовать для защиты себя от того, чего не видишь. Что нельзя увидеть. Что может принести вред лишь своим обликом.
Даже ветер, появившийся чуть ли  из неоткуда, не поколебал уверенности монаха в его действиях. Он их зажег вновь, не отвлекаясь от ритуала. Аромат благовоний успокаивал, а произношение лотосовой сутры помогало концентрироваться, но страх Торао никуда не уходил. Началось все с ветра. Разум никак не хотел успокаиваться и считать, что это – естественный порыв. С тех пор, как ставни резко открылись, сердце не хотело биться медленнее. В Торао прорастали семена страха, что оказались в нем по вполне объяснимым природными явлениями причинам.
Голос священника был уверенным, но за ним скрывался страх. Как монах Кваирё, который смог защитить себя от посягательств нукекуби чтением мантр, так и Торао сейчас видел свою защиту в чтении священных текстов тэндай, скопированных прямо с древних манускриптов храма Мии-дэра. В сторону зеркала под ветхой тканью священник боялся взглянуть, поскольку зеркала в темноте – не лучшие друзья, если верить уйме страшных художественных произведений. Скрипы, что стали раздаваться, вполне можно было списать на то, что дом старый, и какое-никакое, а тепло полыхающих свечей просто проверяло на прочность древнюю древесину. Но иррациональный разум Торао не мог воспринять эту защиту.
- Кто здесь!? – рявкнул, не выдержав, священник, направляя свой взгляд на лестницу, в то место, где невидимый ходок остановился. Чтение сутр он не прервал, вставив реплику только для того, чтобы убедиться, что в доме никого, кроме него, нет. – Я вызову полицию, если немедленно не уберетесь!
Жалкие попытки убедить себя, что на самом деле ничего страшного поблизости нет. Нет, Торао даже не думал о том, что в дом мог кто-то пробраться. Он же дряхлый и никому ненужный. Но думать о нарушителях спокойствия было не так страшно, чем думать о том, что где-то рядом есть мононоке.
Монах не стал повторять лотосовую сутру снова. Вместо этого он решился, как говориться, взяться покрепче за рога. Ведь в самом буддизме нет ничего похожего на экзорцизм и обряды изгнания нечисти. А вот синто, анимистическая религия, таким арсеналом обладает. Именно из него эзотерические буддийские школы тэндай и сингон почерпнули знания по борьбе с темными силами. Особенно сильно это видно по учению сюгэндо, которое гармонично объединило в себе эзотерический буддизм, синто и даосизм, создав что-то свое, обособленное. Вместо лотосовой сутры Торао стал читать заговоры, которыми древние горные отшельники ямабуши отпугивали от себя ёкаев с плохими намерениями. Из своего инвентаря Торао достал печати, нарисованные им же, и принялся расклеивать их по периметру, стараясь не переусердствовать.
Посчитав, что с первым этажом покончено, Торао, продолжая читать заклинания, принялся подниматься наверх, держа в руках одну из свечей.

Демоница отлично понимала, что мальчиком двигало искреннее и такое  по-детски наивное благородство, которое к сожалению было мало кому свойственно из людей. Однако желание помочь несмышленным людям, которые бы проникли или попытаются проникнуть на территорию заброшенного дома было обосновано. Има отчетливо чувствовала инородное присутствие сверхъестественных сил на этой земле, только пока не могла точно определить с чем именно они могут столкнуться. Это кошку нервировало, как и тот факт что монашек там где-то внизу ходит, окуривает все препротивными благовониями, от которых в носу  свербит, еще он лопочет много много слов-приговоров, а самое опасное это были печати. Печати! На секунду другую Има перевела взгляд в сторону лестницы и первого этажа. Она отчетливо слышала, и более того ощущала как печати сковывали в свои тиски окружающее пространство. На данный момент ей не стоило переживать о своей демоническей персоне, так как это были не те печати, которые она бы не смогла порвать. Вопрос был в том сдержали бы печати нечто таящееся во тьме.
- Знаешь очень занятно слышать такие фразы из уст человеческого же молодняка! Не думаю, что они на месте Джина пришли бы на помощь. - Джин был очень хорошим и добрым мальчиком! Это было не про него! Он бы наверняка в любом случае кинулся бы спасать глупых людишек.

Джин верно подметил. В любом случае они были уже на проклятой земле и этот факт было не изменить.
- Тогда Има подумает чего бы ей хотелось, и потом скажет! - Мысли о чем-то реальном и вкусненьком немного разбавляли мрачную атмосферу всего, что творилось в этом доме, хоть и не сильно.
- Чувствовать нечто я могу, и я его чувствую, но на данный момент я даже не уверена что мы имеем дело именно с душой умершего или умерших людей и людей ли. А неизвестность плохо. Потому что либо да, либо нет, либо не совсем. -
Наконец Джин оставил в покое куклу. Не нравилась эта кукла и Име, потому что определенно Нечто как-то пыталось нагнать на них тревоги с помощью старой детской игрушки. И судя по всему это пока были только предупреждения, чтобы они убирались из дома пока им это еще позволяют. По-крайней мере демоница для себя уловила такой подтекст.
- А вот это уже хороший вопрос! - Игнорируя "подмигивающую" куклу с полки, Има проследила за направлением бликов света от фонарика.
- Пока монах не представляет для Имы угрозы и его старания касаются незначительных представителей бакэмоно. Но может даже статься так, что он нам еще пригодится. - Последнее Има сказала напряженно, так как ее совсем не радовала перспектива того, чтобы им возможно бы был нужен этот мастер Ин Янь для очищения земли от монстров. Все-таки кто как не доблестные представители со священной силой были виноваты в том, что большую часть своей долгой жизни она была скована под землей печатями. Так что с мастерами Ин Янь у нее были свои сложные отношения.

Джин улыбнулся. Этот довод он хорошо понимал, но не мог с ним согласиться.
— Ты знаешь, делать что-то хорошее нужно не только потому что ожидаешь того же в ответ. Просто делать хорошее — это правильно! Это должно быть основным мотивом, — Джин не был уверен, что выразил свою мысль понятным для Имы образом, но решил обязательно прочитать ей комикс про супер-героев, которыми он восхищался и которые всегда делали хорошие вещи, не ожидая ни награды, ни признания. Джин хотел быть таким супер-героем. Совсем недавно он осознал, что может стать, как Ханеджима Юхей — идолом, но таким идолом, которым поклонники будут не только восхищаться, но и ставить своим примером. Джин собирался, если у него получится актёрская карьера, быть хорошим примером для своих сверстников.

Иму он выслушал спокойно и внимательно, кивнув, когда та заявила, что выберет то, чего ей захочется — это было справедливо. Кроме того, её слова вновь вызвали у него улыбку, хотя улыбаться в тёмном и мрачном доме было нелегко. Наверное, ему всегда хотелось о ком-то заботиться, а забота о, несомненно, сильной (Джин даже не ставил это под сомнение! Демоны однозначно являются сильными существами, а европейские демоны были нередко его кумирами), но наивной девочке-кошке казалась чем-то естественным и успокаивающим, даже при учёте, что эта кошка во всех мистических вопросах легко давала ему фору.
«Нужно было погуглить, прежде чем идти сюда», — подумал Джин, хмуря брови. Он принял решение торопливо и частично просто потому что рассчитывал на Иму. Он вряд ли отдавал себе отчёт в таком расчёте, но, тем не менее, расчёт был, и теперь Джин чувствовал себя неудобно из-за того, что втянул демоницу в это приключение.
— Я тоже так подумал, — пробормотал он, имея в виду монаха. Раз здесь кто-то уже был, и этот кто-то очищал здание, они могут тихонько пройтись по верхним этажам, посмотреть, не найдётся ли сокровище (Джин не ставил его поиски во главу угла, но не отказался бы немного разбогатеть), и уйти так же, как они пришли — через окно на втором этаже.

Он уже развернулся к Име, желая озвучить свой план, когда бормотание, до сих пор раздававшееся снизу, начало двигаться. На лестнице, очевидно, довольно старой и скрипучей, послышались шаги. Джин замер и сделал шаг в сторону от двери. С монахом ему не хотелось встречаться, и ещё меньше ему хотелось, чтобы с монахом встречалась Има. Он подумывал над тем, чтобы спрятаться под кроватью или в тенях. Он подумывал предложить Име стать кошкой — в виде кошки она не занимала много месте, и легко могла разместить в рюкзаке.
Прежде чем одна из его идей вылезла наружу в виде более-менее понятного монолога, шаги на лестнице сменил жуткий грохот. Дом словно бы содрогнулся и съел монаха, крик короткого замолк слишком быстро и неожиданно. От этой мысли по спине мальчишка пробежали мурашки ужаса. Он задрожал. Ноги словно бы приросли к полу, а дыхание перехватило. Однако шок длился слишком недолго. Джин очень скоро срастил шум ломающихся досок, короткий крик и падение. Это был очень неприятный и старый дом, который мог не выдержать веса взрослого мужчины, и проломиться. Мужчина мог упасть и сильно пострадать.
Джин, не думая о том, что делает и какая опасность могла ждать его в коридоре, подскочил к двери и распахнул её. В нос тут же ударил запах подвала — гниющих овощей, влаги, старых тряпок, досок и пыли. Мальчик зажал нос, но всё же двинулся дальше, сперва быстро, но постепенно переходя на шаг. У подножья лестницы он остановился и посмотрел вниз, светя фонариком. Поднявшийся в доме сквозняк ударил по глазам столпами пыли, но быстро успокоился.
— Вы в порядке? — звонким от напряжения голосом спросил мальчик. Ответа не последовало. Он сделал осторожный шаг вниз, но быстро передумал. Если дом был живым, если доски были старыми, они могли провалиться и под его весом, а он едва-едва вылечил свою руку. — Принеси какую-нибудь тряпку, — попросил Джин у Имы. — Простынь или штору — что-то достаточно длинное. Я вызываю скорую, — последняя мысль показалась ему самой здравой, хотя он по-прежнему хотел подойти к отверстию в деревянной лестнице и посмотреть на упавшего монаха. Может, он просто не мог говорить. Тогда его нужно было успокоить, заверить, что помощь скоро придёт.
Определившись с дальнейшими действиями, Джин нажал на ярко светящемся экране телефона значок трубки и начал набирать номер скорой медицинской помощи.

[AVA]http://s0.uploads.ru/t/px6Uf.jpg[/AVA]Да, он дышал. И сердце его билось. В тишине сырого подвала оклики мальчика мгновенно поглощались и съедались отсыревшими досками и влажной землей, разбитыми черепушками, жестяными тазами и кучей хлама, что хранился тут годами. Ему никто не ответил и не шелохнулся – мужчина был без сознания. Темнота обступила его, сгущаясь, мечтая попробовать, укусить, но сейчас он не был ее целью. Она была нематериальна, и недостаточно сильна, чтобы как раньше выворачивать сухожилия и рвать мясо голыми руками. Но она хотела есть… Она наблюдала отовсюду, следила за каждым движением двоих на вид столь похожих гостей. И задрожала от нетерпения, когда первый отправил вторую за какой-то тряпкой. Иди сссюда… сссюдааа… Но – нет.
Существо… В моем доме… Нечеловеческое существо…
Пока это существо рядом – не подобраться. Пока они вместе…
Все в доме временно затихло, замерло, затаилось. Это была неприятная мертвая тишина, даже там, где раньше гулял ветер. Ни дуновения, ни звука, ни шороха. Показатель уровня принимаемого сигнала на телефоне мальчика был невысок, и голос диспетчера прозвучал в трубке рублеными кусками слов вперемешку с глухими прерываниями связи:
- Ско… …я …инская помощь, здравствуйте. Гд… …аходитесь и … ...ояние больного?
Частично выслушав, но вскоре начав перебивать речь мальчика, говоря, что его плохо слышно, и прося повторить, девушка-оператор в итоге вовсе отключилась, прерванная коротким гудком и внезапным обрывом вызова. Показатель сигнала перепрыгнул на «нет сети», повисел немного и медленно и вяло начал отыскивать ее с одного жалкого деления на дисплее, второе мигало и явно не собиралось становиться постоянным, а о полной шкале можно было только мечтать.
Мальчик был занят тем, чтобы как-нибудь помочь монаху, но он и не мог бы в полной мере почувствовать того, что ясно ощущали разве что люди со сверхспособностями или неким даром – если говорить именно о людях, а не о животных или сущностях. С другой стороны коридора, там, откуда они прибежали к лестнице, за их спинами… Увидеть это было невозможно. Оно не дышало, не имело телесной оболочки. Оно не стояло и не висело в воздухе, скорее можно было сказать – находилось, где-то в тупике коридора, окруженное полумраком. Оно не имело цвета. Оно не издавало звуков. Только существовало, наполняя все вокруг острым ощущением своего присутствия, ощущением, похожим на неприятный животный страх от пробирающего до мурашек взгляда в упор, на чувство, возникающее, когда смотришь на присевшую для прыжка собаку, готовую рвануться к тебе и вцепиться в горло. Человек мог ощущать присутствие – но иная сущность могла чувствовать намерение, желание, и силу – силу души, варившейся в собственной бешеной ярости, страшном голоде и диком желании мстить и бить, рвать, впиваться зубами, долгие годы. Это напряжение зависло на расстоянии нескольких метров от них, и не давало шанса понять – бросится ли, наблюдает ли, пытается ли обмануть?..
Смотри сюда, тварррь… Смотри…
Примерно в тот же момент, когда оборвалась связь со внешним миром через контакт с оператором, внизу, в подвале, на участке, освещенном исходящим сверху светом фонарика, что-то промелькнуло. Оно было великовато для крысы и мелковато для человека (да и сделало оно это практически беззвучно, что вряд ли удалось бы раненому мужчине). Траектория движения была направлена в один из углов, где под досками и еще каким-то хламом, попадавшим на свалившуюся жертву, можно было рассмотреть при достаточном внимании среди торчащих из этой горы балок ботинок. За которым закономерно прослеживалась нога, потерянная, как и остальное тело потерпевшего, под завалами. Спуститься, опустив туда веревку или просто аккуратно спрыгнув, было вполне реально...
Сссюдааа… Вот же он, ну же, сссюдааа…

Неизвестное нечто пропитывало своими мерзкими желаниями все пространство этого дома. Демоница не могла бы объяснить каким образом, но ей казалось, что она понимает, что нечто хочет от мальчика. И от одной мысли только, все внутри начинало клокотать! Нечто покушалось на то, что дорого кошке! А кошки могут быть очень ревностными созданиями. Свое Има будет защищать до последней капли крови, и не важно с чем или кем ей придется столкнуться, чтобы мальчик ушел здоровым и невредимым.
Даже Джин начинал чисто интуитивно ощущать угрозу, хотя она скрывалась где-то там незримая, но не менее опасная от этого. Поэтому надо было перевести мысли мальчика в какое-то другое русло, нельзя допустить, чтобы он начал паниковать. Хотя кошка была готова поклясться, что он очень храбрый и благородный для своих лет! Другой бы на его месте давно бежал бы прочь от этого треклятого дома с ужастиками. А он еще и сам сюда Иму уговаривал наведаться.
Кошка бросила последний взгляд в чернильную пустоту, надеясь, что что-нибудь да и урвет, но нет. Има громко фыркнула, неведение раздражало, размяла затекшие косточки и сбросила чары, позволяющие ей спокойно ходить среди обыкновенных людей. Все-таки в таком приближенном к демоническому обличии, инстинкты работали лучше. Кошка как бы предупреждала нечто, что с ней лучше не связываться. Лишь хвосты раздраженно подрагивали, демонстрируя, что не так уж на самом деле Има расслаблена и безмятежна. Ситуация складывалась плохая.
Она потянула носом воздух.
- Запах крови совсем не значителен. От ее потери ему точно не грозит умереть. А вот то, что у него сломались какие-то косточки, это Има слышала. -
Име было над чем подумать. Выходило так, что спускаться за монахом мальчик не планировал? Их задача была просто выйти из этого дома и с помощью волшебного изобретения оповестить на другом конце о том, что требуется помощь. Вообще с точки зрения демоницы все это была какая-то нелогичная неправильная система. Хотя и ее больше устраивал вариант в котором Джин стремился бы в более безопасное место. Одно "но" и большое было в том, что кошка не была уверена, что им удасться провернуть благоприятный вариант малой кровью.
- Име тоже не нравится этот дом и то, что похоже здесь обитает! Мы можем сделать так, как хочет Джин, Име нравится твой план, но Има думает, что стоит тебе сказать, смотри в оба и не верь своим глазам! Спокойствие этого дома - ложь! И людей отсюда так просто не выпускают! Монах уже убедился отчасти в этом! Всегда считала некоторых из них дураками, которые хотят бороться с тем, что им не по зубам! Има не пугает, а говорит начистоту! Береги себя, если я не смогу! Има надеется, что справится! - Кошка говорила тише, чуть ли не шепотом, близко наклонившись к мальчику, чтобы он ее услышал. Глупо конечно, нечто наверняка могло ее услышать, но это уже было на уровне привычки. Многие человеческие привычки сильно прилипали к кошке, потому что были забавными, а порой и приятными.
- Но мы можем и спрыгнуть за монахом! Има сильная! Она вас двоих из дыры вытащит! - Зря она наверно сказала это. Но коли Джин хотел спасти монаха, то можно было и не дожидаться помощи, по сути дело на пару секунд. Спрыгнуть с Джином вниз, схватить в охапку монашка и допрыгнуть до верха, а дальше они могут из дома выбираться. Кошка правда понимала, что звучало это легко, если бы им не хотели помешать, а так могло случиться все, что угодно.

На самом деле, Джина не нужно было убеждать, что этот дом — гиблое место. Он уже почувствовал это в полной мере и достаточно опасался. Инстинкт самосохранения был у него достаточно развит, и выйти сейчас из этой ловушки казалось самым правильным, с какой бы стороны мальчик не взглянул на это дело. Он не сможет помочь монаху, если тоже свалится в яму. Он не сможет помочь ему, если не дозвонится до скорой. У Джина не было ни достаточного количества сил, ни снаряжения, чтобы вытащить монаха из дыры. У монаха могла быть сломана шея или позвоночник, и тогда попытки шевелить его кончились бы плачевно. Но все эти разумные и рациональные доводы перекрывал страх. Джин боялся, что стоим им выбраться из дома, как монах погибнет. Джин боялся, что он живёт только потому, что работает тут приманкой.
Мальчик не знал, откуда у него такие мысли, но, как любой ребёнок, сделав предположение, всецело поверил в него, и потому колебался. С одной стороны, оставаясь в доме, он подвергался опасности и, очевидно, не мог помочь монаху. Но, с другой, покинув дом, наверняка, убьёт его.
От тёплого дыхания Имы, настойчиво вбивающей в него дополнительные опасения, волосы на голове мальчика вставали дыбом, но он не пытался от неё отшатнуться, как произошло бы в любой другой ситуации. Джин не обратил внимания на то, как Има изменила облик. Пусть прошло совсем немного времени, но для него девочка-Има, Има-кошка и Има-демон стали одной сущностью. Независимо от того, как Има выглядела, она оставалась Имой.
— Ты это можешь? — спросил он с надеждой. Джин не знал, насколько Има сильны. В аниме демоны ломали колонны, поднимали дома и даже целые горы. Има пока впечатляла только образами, а в этом доме впечатлять вроде бы было некого. Тем не менее, ему хотелось бы верить, что она его не обманывает и не преувеличивает способности. Если спуститься вниз, найти что-то, чем можно было зафиксировать шею и спину монаху, и вытащить его наружу...
Мальчик рефлекторно схватил Иму за руку, сам не заметив своего жеста.
— Ты, правда, это можешь? Тебе будет не трудно?.. — он не знал, как выразить своё опасение. Джин позвал Иму проверять дом частично потому, что не думал, что здесь действительно произойдёт что-то мистическое. Скорее, он опасался, что ребята залезут ночью в дом и сломают себе шею по неосторожности. Тем не менее, несчастных случаев здесь хватало, и идти одному было бы совсем неуютно.
Однако то, что происходило сейчас, беспокоило Джина в том смысле, что он не хотел доставлять Име настоящих неудобств. Он думал о походе в дом, как о неком приключении. Но что если этот поход как-то навредит ей?
— Извини, — тихо произнёс мальчик. — Я не думал, что всё так серьёзно... — он бы сказал что-то ещё, но тут его сердце болезненно ёкнуло, внутренности сжались в тугой комок, а в голове образовалась пугающая пустота. Джин не был из пугливых. Он мог испугаться хулигана или прыгнуть в сторону от внезапно выскочившей машины, но не был склонен к панике и никогда не испытывал настоящий ужас. Сейчас же его ноги подгибались, глаза расширились на половину лица, и он едва мог вздохнуть.
Рефлекторно удержавшись за Иму, Джин устоял, но тело его била дрожь, а дыхание вырывалось отдельными неровными рывками.
— Что-то... — пробормотал Джин, не глядя уставившись вниз, в яму. — Тут что-то есть.

[AVA]http://s0.uploads.ru/t/px6Uf.jpg[/AVA]И это срабатывает.
Оно чувствует страх своей жертвы. Его не перекроет даже энергетика этой, второй, твари или существа, в котором оно чувствует силу и из-за которого не может напасть в открытую. Но этого очень хочется, особенно оказываясь совсем рядом, чувствуя, как течет кровь по жилам, ощущая теплоту живого существа, хоть и небольшого, зато молодого и свежего. Они пугаются, начинают двигаться, опять что-то говорить, но оно уже не слушает. Страх – это паника, а значит – они сейчас побегут. Надо ловить, ловить… Темнота собирается в сгусток на остатках лестницы за их спинами, медленно и еще не так заметно, но не успевает образовать нечто плотное и весомое, как вдруг...
Где они?.. Оно точно видело, что они только что были здесь. Оно тянется черным дымом, похожим на очертания руки, но хватает лишь пустоту там, где секунду назад стояла его жертва. И в ту же минуту видит их в другом месте – в конце коридора. Прожив в доме долгие годы, оно знает его от и до. Все его уголки и потаенные места, каждый коридор, каждую комнату. И им не спрятаться. Оно ветром проносится над дырой, сметая в черный провал пыль со ступенек, по пути собирая в себя все больше темноты, клубящейся, как черный туман. И рассыпается, врезавшись в стену там, где вновь секунду назад видело жертву… Видело, но ощущало ли? И снова – на лестнице, а еще где-то внизу, и в комнате мелькает фигура, их становится все больше. Тьма то тут, то там ловит за несуществующие хвосты обрывки иллюзий, мечется, скрипит зубами…
А дом вновь словно оживает. Находящиеся внизу, в подполе, слышат, как скрипят половицы. Как на кухне включается вода, и кто-то словно натирает жесткой щеткой какую-то гремящую посуду. Как в комнатах перемещаются стулья, падают со столов предметы, открываются ящики шкафов. Вновь поднимается сквозняк, шелестит приклеенными монахом печатями, поднимает в воздух клубы пыли. По коридору, лестнице, кажется – даже по стенам слышатся шажки, то по-стариковски шаркающие, то быстрые, словно нечто бросается догонять невидимую цель… но снова и снова промахивается. В какой-то момент наверху слышится голос, похожий на невнятное бормотание. Так говорят старики, немного шепелявя, путаясь в словах и словно выдавливая их из себя. Этот голос звучит то тихо, словно шепотом, то ласково и приветливо, то переходит в угрожающее шипение, срывающееся на выкрик.
- Потерялся… Иди сюда… - тьма впивается когтями в ускользающий силуэт в коридоре. – Что вы здесь делаете, это не ваш дом! – звук разбивается о входные двери внизу. – Должно быть голодный… - шепчет нечто на кухне, где из самопроизвольно включающихся старых кранов над раковиной льется вода. – Иди сюда, не бойся, - совсем рядом, над самой дырой в лестнице, но снова мимо. – Свиньи, свиньи… - шипит по всем углам, и наверху в комнате что-то падает и со звоном разбивается. Слышится тоненький старушечий смех, почти сразу же – визг откуда-то из другой части дома. Оно выходит из себя. Дом заполонен ее жертвами, они мелькают тут и там, но оно не может поймать ни одну, ни одну!!! «СВИНЬИ!!! ЧЕРТОВЫ СВИНЬИ!!!»
Дом наполнен звуками, за которыми оно почти не слышит, что происходит в подвале. Пока не оказывается совсем рядом, над дырой, и не заглядывает внутрь. Взлохмаченная голова. Два желтоватых глаза. Оно видит и наконец ЧУВСТВУЕТ их. Но, мелькнув над дырой, убирается, чтоб не выдать себя. Рано… «Все-таки спустились. Все-таки прыгнули. Копают что-то… Свиньи, и ведь не поняла… Ну ничего… Сейчас…»
Какофония звуков внезапно затихает. Только вода продолжает литься в пустой кухне, постепенно наполняя раковину и рискуя вот-вот перетечь через край. А внизу, в подполе, темнота оживает, начиная собираться в нечеткий силуэт за спиной мальчика. Оно теряет осторожность, ощущая запах еды. Приноровившись, собирает себя быстро, как только может, и еще не до конца сформировавшись в низкую приземистую человеческую фигуру уже тянет нечто похожее на руку с огромными ногтями-когтями к его плечу…
Все происходит так быстро, что оно не успевает коснуться Джина. Что-то маленькое и белое мелькает возле основании фигуры – и тут же за спиной мальчика раздается оглушительный визг, похожий на крик человека, наполовину превратившегося в животное и смешавшего в этом вопле высокий женский голос и рев зверя. Оно мечется в сторону, опрокидывая пустую бочку, врезаясь в полку с глиняными горшками и рассыпая их по земляному полу, пытаясь сбросить что-то, что впилось в еще не до конца сформировавшуюся ногу, и, как только белый комок непонятно чего отлетает в стену и пропадает – кидается вдогонку своей жертве, визжа на ультразвуковой громкости:
- МОЕЕЕЕЕ!!! – и состоя еще больше из неощутимой тьмы, но уже сверкая желтыми глазами и будучи похожим скорее на труп старухи, сгнивший и основательно потрепанный перед смертью.