• Время: ~22.00[ava]http://s7.uploads.ru/bLUCg.jpg[/ava]
• Погода: ясная ночь
• Внешний вид: Белое платье, красные балетки, красный вязанный кардиган. Волосы распущены.
• Состояние: взволнованное
• Инвентарь: телескоп.

Нина выпрыгнула в окно, легко приземлилась на ветку и принялась спускаться по дереву вниз. Несмотря на то, что делала она это достаточно регулярно, сердце, как и прежде, замирало от радостного предвкушения. Нине побеги из дома не только просто нравились, но и были нужны. Дома, несмотря на уют, на любовь близких, на заботу она всё равно время от времени чувствовала себя в клетке, и такие редкие ночные прогулки позволяли ей развеяться, снять накапливаемые напряжения и не обижаться на близких за их заботы.
К тому же не слишком частые побеги из дома были не просто прихотью, а своего рода приятной необходимостью! Обязанностью, которую Нина взяла на себя несколько лет назад и которая, на самом деле, доставляла ей немало удовольствия. В каком-то смысле можно сказать, что она приручила дракона. Самого настоящего, чёрного чешуйчатого дракона, который, конечно же, не столько приручился, сколько привязался к маленькой надоеде, какой имела честь быть Ниной. Тем не менее, факт оставался фактом: дракон поселился недалеко от поместья фейри и всегда был рад её видеть, а Нина всегда с радостью покидала свою комнату через окошко, чтобы навестить его.
Нина своего дракона любила, регулярно навещала его, рассказывая о чудесах человеческого прогресса, а дракон рассказывал что-то свое: истории из жизни, старые сказки и совершенно забытые всеми легенды. Нина полагала, что собрав все его истории в книги, она бы получила целую библиотеку, но такие мысли не означали, что ей хотелось что-то записать. Она любила слушать, а книги воспринимала по большей части равнодушно. По крайней мере, до тех пор, пока не собиралась их содержанием поделиться.
Поправив телескоп, который висел у нее на плече, девочка перебралась через ограду и лёгкой трусцой побежала по дороге. Солнце уже село и даже узкой красной полоске на западе видно не было, а луна еще не взошла, зато звезды на почти безоблачном небе горели ясно. Обратив на это внимание, Нина заулыбалась и шмыгнула в лес. Она давно сделала себе тропу на удалении от дома, которая позволяла пройти прямо к горе, где в большой уютной пещере жил Айнофериус. Именно жил скрытый магией фейри, а не прятался, как некоторые его собратья! Жил и время от времени ждал гостей.
Нина выскочила из леса на границе горы и принялась подниматься. Это была самая тяжёлая и длинная часть дороги и хотя обычно она с лёгкостью её преодолевала, сейчас девочка обрадовалась, когда заметила большую чёрную тень, закрывающую дорогу.
- Доброй ночи, Айно! - слегка запыхавшись, поздоровалась Нина. От тени, как девочка уже не раз замечала, шло приятное умиротворяющее тепло, которое совсем не мешало даже летним днём, а вечерами, когда на траве выпадала роса и становилось прохладно просто от отсутствия солнца и влажности, казалось очень даже уютным.
- Не скучал? Я принесла телескоп, - она повернулась боком, давая возможность рассмотреть трубу на удобных ножках, с помощью которой она собиралась наблюдать звездопад со всеми возможными подробностями! От резкого движения всколыхнулась юбка лёгкого белого платья. - Где мы расположимся?

Отредактировано Ann O'Shea (22-01-2017 13:22:18)

— Большой я сюда бы и не принесла, — рассмеялась Нина, почему-то представив один из телескопов, которые обычно устанавливают на крышах музеев или институтов — научных заведений, где наблюдение за звёздами является не просто досугом, а частью работы. [ava]http://s7.uploads.ru/bLUCg.jpg[/ava]
Впрочем, конечно же, между её небольшой и сравнительно лёгкой трубочкой на треноге и огромными телескопами-зданиями существовал ряд тех, чьи размеры были немногим больше, а качество — выше, но Нина полагала, что ей хватит и такого.
— Он хороший. Не самый лучший, конечно, но хороший, — заверила девочка, огладив пластиковый корпус своего телескопа так, словно бы он живой и мог обидеться от нелестного внимания со стороны дракона. На самом деле, она не думала, что ей будет так уж интересно смотреть за происходящим только в маленький объектив. Быть может, только недолго и только любопытства ради. Нина полагала, что звездопад будет хорош в любом случае и смотреть на него надо целиком, а не частями. Благо, как верно заметил Айно, удача им сопутствовала, и небо было чистым.
— Если бы нам повезло чуть меньше, пришлось просить родственников помогать с погодой. Тогда бы на гору пришла не я одна, а целая свита сопровождающих меня фейри, — девочка недовольно наморщила нос. Нина была совсем не против веселой компании, но с ней не просто гуляли, её охраняли, оберегали, за неё беспокоились, и она время от времени очень от всего этого уставала. К тому же прямо сейчас дома хватало забот и без её невинных развлечений.
Время от времени Нина действительно попадала в неприятности, но походы к Айно были, пожалуй, самыми безопасными из её мероприятий: тропа протоптана, людей или фейри в данных местах ночью не бывают, а дракон заинтересован в её безопасности не меньше, чем папа. Он никогда бы не обидел её и не дал бы её в обиду. На самом деле, его трепетное отношение приятно льстило Нине. К ней не так уж редко относились трепетно, но забота от такого гиганта была невероятно приятна.
Она легко забралась на тёплую ладонь, погладила его прочную и всё же приятную и мягкую на ощупь кожу. Летать на драконе ей тоже очень понравилось. Возможно, так было холоднее, чем в удобном салоне самолёта, но после самолёта у неё осталось неприятное ощущение, словно бы её пытались вывернуть наизнанку, а в полете с Айно возникало восхитительное ощущение, будто она летает сама. Нина не завидовала Айно в полном смысле этого слова, но ей хотелось бы уметь летать.
В этот раз полёт занял совсем короткое время. Нина спрыгнула с ладони, сняла телескоп, установила его и присела на лапу дракона, глядя вверх. Она подтянула ноги, обняла их и устроила на коленях подбородок. На лапе было, опять же, теплее.
— Здесь красиво, — рассеяно заметила Нина, хотя даже в лунном и звездном свете окрестности особо не просматривались. Они все казались или чёрными, или синими. На деле Нина больше любила яркие краски, чем звездные ночи. Эта величественная красота успокаивала, но наводила на какие-то меланхоличные мысли — мысли, которые Нина обычно старалась не думать.
Нина вздохнула. Она уже две недели не получала ответа от Марка и боялась, что теперь и не получит. Ей хотелось знать, всё ли с ним в порядке. Насколько, конечно, можно быть в порядке, попав сперва в больницу с огнестрельными ранами, а потом в тюрьму.
— Я очень хочу показать тебе кино, — неожиданно встрепенулась Нина. — Но пока не могу сообразить, как это сделать. Можно натянуть экран, притащить проектор, но надо придумать, где взять электричество. Может, в следующий раз я приду не одна, а с дядей. Нужно будет принести слишком много вещей. Мне одной за раз не под силу, а по частям будет заметно.

Отредактировано Ann O'Shea (22-01-2017 13:22:43)

Нина посмотрела в большой янтарный глаз дракона, нашла в нём своё маленькое светлое отражение и попробовала улыбнуться. Она редко говорила о своих проблемах. Даже детские и страшные переживания вроде ночных кошмаров чаще всего оставались тайной между Ниной и её подушкой. Да, конечно, о них догадывались! Но Нина не была девочкой, в слезах бегущей к родителям только для того, чтобы её пожалели. Если она и прибегала ночами, взмокшая и дрожащая от пережитого ужаса, то только потому что «соскучилась».
Нина не знала, откуда в ней такое сильное желание держать всё в себе, но привыкла себя вести именно так. На деле, она не столько пыталась не беспокоить других, сколько боялась начать жаловаться и плакать. Ей казалось, если она только начнёт, то никогда не сможет закончить и умрёт, захлебнувшись слезами.
Однако говорить с драконом не то же самое, что говорить с людьми или фейри. Дракон слишком велик, могуч и необъятен, чтобы воспринимать его как кого-то одного. Айно рассказывал, что в прошлом ему поклонялись. Нина не была удивлена этому. Если в мире и существовали Боги, они должны были быть похожими на драконов: такими же большими, тёплыми, мудрыми и свободными. [ava]http://s7.uploads.ru/bLUCg.jpg[/ava]

— Всё плохо, Айно, — произнесла Нина. — Всё плохо, и постоянно становится только хуже, — она закусила губу, спрятала лицо в колени и протерла его до того, как с глаз успели политься слёзы. Ей было страшно. Последний месяц она жила в постоянном страхе и это ощущение сильно её выматывало. Нина старалась держаться бодро, улыбаться, вести себя, как обычно, но на деле ей хотелось только забиться куда-то и плакать о своих бедах, а не переживать чужие.
Она боялась за папу. Папа пытался убить Марка и теперь очень переживал без него. Именно без него, а не без этой трижды проклятой овцы Юноны. Переживал настолько, что начинал открыто чахнуть. Нина боялась, что он допереживается до смерти и очень злилась на него за эти переживания.
Она боялась за Марка. В конце концов, он был смертным человеком и ему, наверняка, было не так, чтобы очень легко пережить все эти выстрелы. Переживала за то, что он был один, и за свои письма, на которые он не ответил.
Нина боялась и очень скучала, и оба эти чувства мешали ей находиться в обычном для себя равновесии.

— Обо мне никогда никто не думает, — наконец, выдавила Нина. — Они все вечно ссорятся, мирится, убивают друг друга, умирают друг из-за друга, и никогда не думают обо мне! — она громко и совсем неаристократично шмыгнула носом.
— Когда мамочка умерла, я боялась, что умрёт и папочка. Он очень сильно переживал из-за её смерти. Да, он, наконец, вернулся домой, он постоянно проводил со мной время, но он тосковал, и мне было страшно. Теперь он снова тоскует! Тоскует из-за того, что едва не убил Марка. А я скучаю по Марку! И боюсь об этом говорить, потому что ему итак хватает переживаний, — Нина вытерла щеки, больше смущенная и раздраженная из-за накативших слёз, чем чувствующая облегчение. Всё-таки она не умела плакать. По крайней мере, не так.
— Почему они все так усложняют?! — спросила Нина уже более спокойным почти своим голосом. — Звёздочки падают… — тихо заметила она.

Отредактировано Ann O'Shea (22-01-2017 13:22:58)

Нина улыбнулась краешками губ и хмыкнула. Не потому, что она не верила, что Айно о ней думает. Как раз этому она легко могла поверить. В конце концов, ничто не держало дракона в этом городе, кроме обещания Нины заходить в гости и разговаривать с ним. Айно был другом, и именно поэтому не хотелось ему ныть и жаловаться, но Айно был другом, с которым её маленькие большие секреты останутся в безопасности. Он не являлся членом её семьи, не думал о семейном благе, ему нравилась именно она.
— Я знаю. Спасибо, Айно, — Нина легко прикоснулась к тёплой, твёрдой, но мягкой поверхности чёрной кожи дракона. Какой он всё-таки приятный. «Спасибо тебе за всё. За то, что думаешь обо мне. За то, что слушаешь. За то, что хочешь помочь».
— Я не привыкла жаловаться. Я привыкла быть сильной и весёлой, Айно. Я должна быть сильной и весёлой. Это придаёт силы и радости моим близким, — Нине не нравилось трепетное отношение к себе. Не нравилось, что к ней относятся так, словно бы она старинная хрустальная ваза, готовая разбиться от любого резкого звука. Её переживания привлекали к себе слишком большое внимание. Нине такого было не нужно, это смущало и накладывало ряд обязательств. Она чувствовала, что была бы счастливей, если бы ей дали чуточку свободы. Они все были бы счастливей, если бы не возводили массу преград.
— Это так красиво… — Нина смотрела на небо, прорезаемое сотней далеких ярких игл. От этого зрелища на глаза вновь наворачивались слёзы, но теперь не такие болезненные и отчаянные. Вид сгорающих в слоях атмосферы метеоритов навевал грусть, но был невероятно красивым и дарил ощущение безопасности.
— Они пролетели весь космос, чтобы сгореть здесь. Не так плохо сгореть ради чьего-то желания. Как считаешь? По крайней мере, это хотя бы красиво, — Нина вздохнула. У неё было много желаний. Нина хотела, чтобы мама была жива. Чтобы Юноны не было. Пусть она живёт где-то на другом краю мира, лишь бы её вообще никогда не было в их жизни. Нина хотела, чтобы папочка был счастлив, а Марк свободен и здоров. Нина хотела, чтобы всё было хорошо, но с трудом представляла, как всё может наладиться.
— Прошлое изменить нельзя, а я не знаю, чего хочу от будущего, — она снова вздохнула и вспомнила слова Айно о том, что все боятся правды.
«Откуда ты всё знаешь?» — подумала Нина. Дракон долгое время прожил в изоляции, и всё равно объективно смотрел на глупые попытки маленьких двуногих существ жить. — «Вот только дело не в правде, не в том, что мы боимся смотреть правде в глаза, а в том, что мы вообще боимся!.. Или даже нет, не в этом…»
— Бояться естественно. Мы все чего-то боимся — это вопрос выживания. Я думаю, самое низкое — это трусить. Бояться и ничего не делать, бояться и упустить свой шанс. Я никогда не буду трусить, Айно. Никогда. Никогда не хочу трусить. Лучше о чём-то жалеть, чем всю жизнь прожить в страхе, — она замолчала, взглянув на сжатые в кулочки руки, и снова подняла взгляд на небо. — Пожалуй, это похоже на желание.
Никому не нужный телескоп по-прежнему смотрел выше горизонта.[AVA]http://s7.uploads.ru/bLUCg.jpg[/AVA]

Нина не слишком понимала, о какой грани говорит Айно. Сперва она решила, что речь идёт о смерти, и по её позвоночнику непроизвольно поползли мурашки. Мама Нины умерла уже давно, но она всё ещё с болезненным ощущением в груди вспоминала об её внезапной гибели.
К этому чувству сейчас добавлялись воспоминания о папе и Марке. Она невольно мысленно вернулась в начало разговора и с удовольствием заметила, что больше не чувствует такого отчаяния. Ничего не изменилось, папа по-прежнему тосковал, а Марк — сидел в тюрьме, но понимать это стало чуточку легче.
Нина давно заметила это свойство характера. Боль нельзя скрывать до бесконечности, нельзя до бесконечности казаться весёлой, когда тебе грустно, нельзя до бесконечности сдерживать слёзы. В те редкие минуты, когда ей бывало по-настоящему тоскливо, Нина пела грустные песни. Песни, пропитанные чужой болью об утраченной любви или надеждах. Переживая их, Нина переживала и свою боль тоже. Иногда ей казалось, что именно такие минуты всепоглощающей грусти позволяли быть весёлой всё оставшееся время.
Сейчас роль песни сыграла беседа с Айно, и Нина была ему за это очень благодарна. Иногда нужно рассказывать то, что сидит на сердце тяжелым камнем.
[AVA]http://s7.uploads.ru/bLUCg.jpg[/AVA]
Она смотрела на звёзды, гадая, настолько они рады вернуться на землю и с новой жизнью.
— Наверное, неплохо быть безучастной звездой. Смотреть на глупых смертных, которые неумело обращаются со своими жизнями, и не иметь никаких желаний: не поправить свою жизнь, не влезть в чужую. Красота! — без особого энтузиазма произнесла Нина и снова вспомнила маму. Была бы мама счастлива оставаться безучастной звездой? Про себя Нина знала, что нет, что такого счастья ей не нужно, что она хочет жить, чувствовать, переживать. Даже если иногда жить очень больно, гораздо чаще встречаются хорошие, радостные или просто интересные моменты. Их просто надо уметь замечать.
— Я слышала, существует легенда, что после смерти отправляешься в самый счастливый для себя день и проживаешь его снова и снова. Интересно, в конце концов, этот день надоедает? — спросила Нина не столько даже у Айно, сколько просто в воздух. Она замолчала и, не замечая этого, зевнула. Зрелище падающих с неба звёзд было по-прежнему очень красивым, но в тени дракона сохранялось летнее навивающее сонливость тепло.
— Айно, — позвала Нина, медленно моргая, — а что ты говорил о грани?

- Кто? - Нина встрепенулась и поёрзала, отгоняя сон. - Кто умел говорить на языке звёзд? А сейчас? Никто-никто не умеет? Вот бы кто-нибудь всё же умел! Тогда бы я обязательно спросила про маму: как ей там? Всё ли хорошо? Помнит ли она нас? Смотрит ли? - Нина быстро решила, что смотрит, улыбнулась и помахала звёздному небу рукой.

Она закончила с нытьём и была рада послушать какую-нибудь историю Айно про старые времена, легенды, сказки. Нина никогда точно не знала, говорит ли он правду или выдумывает на ходу, но всегда охотно ему верила. Она любила подобные "живые" сказки - истории, рассказываемые вслух от первого лица. Ей нравились они даже тогда, когда она знала продолжение. Так Нина любила послушать приключения папы не только от него самого, но от его родителей, Раа, Марка. Каждый из них рассказывал что-то по-своему, добавляя или, наоборот, опуская какие-то детали.
Айнофериус всегда говорил так, словно бы читал древнее сказание. Его легко можно было представить эдаким мудрым дедушкой, лениво повествующем непоседливым внукам о своём прошлом, в котором хватало всего: любви, верности, предательства, войн. Нина заулыбалась, мысленно нацепив на облик дракона седые брови и бороду. Они ему совершенно не шли, но девушка была намерена обязательно нарисовать такую картинку и показать её дракону. Рисовала Нина хуже, чем пела, играла и танцевала, но всё же не настолько плохо, чтобы сильно этого стесняться. В особенности, когда речь шла о рисунке, сделанном другом для друга.

Фантазия Нины направила поток её мыслей в другое русло и девушка задумалась, сколько лет дракону. Задумалась об этом юная фейри не впервые, и уже не раз задавала подобный вопрос Айнофериусу, но голые цифры или описание событий, которые происходили в ту пору, когда Айно был ещё совсем молодым, мало о чём говорили Нине. В конечном итоге, она пришла к выводу, что Айно не старый, он - древний и настоящей, он из тех, кто был и будет всегда. Как Король и Королева эльфийского народа, как Солнце и Луна, как звёзды.
- А ты помнишь всё? - спросила Нина, чувствуя, как сжалось её сердце. Дракон прожил долгую жизнь и долгое время был одинок. Наверное, об этом не лишком приятно помнить. Как не слишком приятно помнить о временах, когда всё было иначе.
[AVA]http://s7.uploads.ru/bLUCg.jpg[/AVA]
Девушка рассеянно кивнула. Кажется, она поняла, о чём говорил Айно. Сгорев, можно начать новую жизнь. Наверное, это правда, если ты не сгораешь до пепла, из которого просто нечему перерождаться. Как звёзды в атмосфере. Может, с ними и правда возвращаются на Землю души мёртвых, но сама звезда до земли не добирается.
В конце концов, Нина осознала, что совсем запуталась, и решила больше об этом не думать. На падающие звёзды было красиво смотреть. Пожалуй, эта красота компенсировала всё. Даже если звезда не долетела до земли, даже если это вовсе не душа, сам вид падающих звёзд лечил живых.
- Я вспомнила стихи. Только они красивые, но грустные. Как раз про птиц и огонь, - объявила Нина. Она задумалась, припоминая всё строчки, и начала читать:
- «Тысячи птиц летят на огонь, тысячи слепнут, тысячи бьются, тысячами погибают птицы, тысячи трупиков остаются. И смотритель не может всё это стерпеть, не может смотреть, как гибнут его любимцы. „Да пропади оно пропадом! “ – он говорит. И гасит маяк. И маяк не горит. А в море корабль налетает на риф – корабль, плывущий из тропических стран, корабль, везущий тысячи птиц, тысячи птиц из тропических стран. Тысячи тонущих птиц. »

- Жаль... - Тихо произнесла Нина.
Насколько было ей известно, звездочетов сейчас заменили астрономы. Они смотрели в огромные телескопы, рассчитывали траекторию комет, давали номера звёздам, планетам, кометам, и знали так много, и так мало о той реальности, в которой жили. Нине человеческие усилия даже с высоты её далеко не преклонных лет казались забавными. Каждый новый период времени они торжественно отрекались от старых богов, смеясь над своей верой, и придумывали всё новых: богов машин, компьютеров, технологий. Нина, по своей прямолинейности и мудрости, с которой могла смотреть на космос и как на бесконечное пространство, наполненное объектами, и как на обиталище душ, которые время от времени возвращаются на Землю, не понимала, зачем нужно искать одно-единственное объяснение для сложных по своей природе процессов.
Если уж попытаться найти такое объяснение, то Нина выразилась бы так: космос - живой, земля - живая, великое множество живых миров заселено живыми же существами, и никто никогда не умирает на совсем. Так на истлевшем пне растёт плесень, мох или гриб, так на этом же пне, внезапно вышедшем из сна, может появится новая живая почка. Лес сгорает, но на его месте вырастает новый. Единственное, что правит этим миром, что навязывает какие-то правила, что стоит ценить и чему нужно посвящать молитвы, это жизнь.
И всё же юная фейри не чувствовала утешения в перспективе встретить когда-либо маму в другом обличие. Она соглашалась и верила, что никто не умирает полностью, что какая-то часть - быть может, то что люди называют душой, - вечна, и может вернуться. Однако Нина считала очень важным жить именно здесь и сейчас, не рассчитывая на будущее встречи и другие жизни. В глобальном смысле гибель её матери значила мало, в глобальном смысле было важно, что мама может вернуться к жизни в другом облике. Но такая мама не будет помнить Нину и, соответственно, не будет её любить. Нина понимала, почему многие находили облегчение в таких мыслях, но сама она, видимо, была слишком эгоистичной и недостаточно блаженной для того, чтобы смотреть на глобальный порядок вещей и считать его счастьем.
Именно из-за этого ей было так важно поговорить с мамой, которая все помнит, и было жаль, что звездочетов больше нет на земле, и что они всё равно понимали лишь малую часть того, что говорили звёзды.

Нина уже не слышала размышлений дракона о своей памяти. Вернее, слышала, но совсем не могла на них ответить. Сквозь сморивший девушку сон, она воспринимала голос дракона, как звук накатывающей на берег волны: мерный и успокаивающий. Последние дни были наполнены слишком большим количеством скрытых беспокойств. Возможность оказаться в компании, где не было никаких напряжений и обязанностей, возможность выговориться, голос дракона и звёздное небо так расслабили её, что, в конце концов, она заснула в тёплой, успокаивающей безопасности своего друга.