Иногда, когда теряешь вещь, возникает определённое ощущение. Ты ещё не успеваешь проверить все карманы, спросить у домочадцев и друзей, не видели ли они телефон, любимую заколку или браслетик, который имел дурную привычку пытаться слетать с руки при каждой попытке переодеться. Иногда, ещё до того, как вещь можно считать окончательно потерянной, ты уже точно знаешь, что её нет, потому что не находишь её там, где она должна быть.
Именно такое ощущение было у Нины, когда она пришла к Марку и обнаружила дом пустым. Зайти в него труда не составило, хотя, на самом деле, не было ничего более небезопасного, чем пытаться пробраться в дом ведьмы, которая не ждёт гостей. Можно было сказать, что Нина надеялась, что Марк всё же ждёт, но гораздо вероятнее, что она просто не думала о возможных последствиях.
Нина проникла в дом Марка так же, как проникала в свой собственный — через окно. Она обошла все комнаты пустого и брошенного здания. Поднялась даже в приют гоблина, где было удивительно пусто, если не считать грязи и большого количества пустых коробок из-под еды. Нина попробовала дозвониться до Марка, но и эта попытка не достигла успеха. Казалось, человек, который вернулся в её жизнь менее двух недель назад, просто решил внезапно испариться из неё. Словно это не человек вовсе, а морок или бред.
Эта мысль была неприятной, мёртвой, отдающей отчаянием. Каблуки Нины гулко отстукивали шаги. Дом был пуст. Она поднялась наверх, присела на кровать, легла. Какое-то время Нина пребывала в прострации, раз за разом набирая номер абонента, который не был доступен, но потом снизу послышался шорох открываемой двери. В мёртвой тишине дома звук этот почти громыхал, но Нина радостно подорвалась.
«Какая же я дура», — подумала она и, соскочив с постели, понеслась вниз. В лесу шаги её ног были бы почти беззвучными, но мёртвая древесина не поддавалась на встречу, не льнула и не защищала.
Во вспыхнувшем свете, улыбка Нины погасла — она увидела незнакомую худощавую фигуру.
— Кто ты? — строго спросила девушка, сжимая в руках светящийся экраном телефон. Она была боса. Туфли остались около постели. Юбка цвета хаки спускалась колоколом вниз и прикрывала колена, а белая блуза сбилась и была помята. — Кто ты и что ты здесь делаешь? — повторила она с напором.

«Дэйв», — повторила про себя Нина и нахмурилась, пытаясь заставить себя думать. Думать не хотелось категорически, не хотелось вспоминать, сопоставлять, делать выводы. Тем не менее, перед ней всё ещё стоял незнакомый мужчина, который задал свои вопросы и, видимо, ждал ответа.
«Ученик», — попробовала Нина новую мысль. Эта вызвала определённый ассоциативный ряд. Она не была уверена, что Марк сейчас говорил о каком-либо ученике, но она знала, что время от времени ученики у него были и знала для какой цели.
В глазах у Нины скользнула тень любопытства.
— Значит, он назначил тебе встречу здесь, сегодня? — в свою очередь спросила она. — Давно он это сделал? — Нина размышляла о том, как давно Марку могла прийти в голову мысль уйти в закат, и какие вещи ему для этого могли понадобиться. В первую очередь, как решила девушка, деньги. На деньги можно купить билеты, паспорт, машину — что угодно! Имея деньги, можно затеряться в этом мире без труда. В то же время совершенно необязательно забирать из своей квартиры пару смен рубашек и чистые трусы. Нина, конечно, могла бы попробовать проверить их наличие или отсутствие, но кроме недавних покупок имела очень смутное представление о гардеробе Марка. К тому же ей виделось что-то неправильное в том, чтобы копаться в его вещах.
«Однако я бы с удовольствием посмотрела историю его браузера. Просто любопытства ради», — мысль эта вызвала невольную улыбку при воспоминании о том, как Марк воевал с новыми гаджетами. История запросов его браузера, если таковой вообще имелся, вряд ли могла оказать какую-то помощь.
— Его нет, — наконец, ответила девушка. — И я понятия не имею, когда его ждать.
О том, что она не была также уверена в том, что его стоит ли его ждать вообще, Нина решила промолчать. Возражать против присутствия Дэйва она также не стала, предоставляя ему самостоятельно решать, уйти или нет. Так или иначе, она вряд ли бы смогла его выставить, и уж точно не стала бы пытаться это сделать. Вместо этого Нина прошла в сторону кухни, чтобы посмотреть, не остались ли там какие-то «улики», откровенно говоря, слабо себе представляя, что именно нужно искать.

«Три дня назад», — проговорила про себя Нина, надеясь, что слова вызовут в ней определённые ассоциации, которые приведут к воспоминаниям, а они, быть может, дадут ответ. Но слова никакой реакции не вызвали. Нина знала, что странного произошло двенадцать или шесть дней назад. Оба этих события могли привести к последствиям, которые, в свою очередь, поторопили бы Марка в его желании встретиться с учеником, но три дня назад день, с точки зрения Нины, ничем не отличался от какого-то другого. В меру счастливый день её жизни.
— Только на сутки? — переспросила Нина без особого интереса в голове. Ей не понравилась формулировка ответа Дэйва, и она нахмурилась, не скрывая собственного раздражения. — Почему у тебя вообще возникают сомнения? Как можно перепутать дни, но прийти вовремя? Он сказал тебе: «Приходи ко мне домой двадцать первого сентября ночью»? — девушка фыркнула. Фейри лгать не могли, хотя это не мешало им скрывать правду, но люди подобными талантами не были обделены. Они врали легко, иногда от скуки, иногда по другим причинам, но врали регулярно. Нина была уверена, что Дэйв ей врёт, что он пытается её облапошить. Тем не менее, она не могла поймать его на лжи, и потому подобной задачи перед собой не ставила. В конце концов, врал он или нет не имело значения.
— Давно, — коротко ответила Нина, заглянув в пару ящиков и обнаружив в одном из них часть покупок, которые она сделала с Марком. Она вспомнила, как хотела приготовить ему что-то вкусное и домашнее, и, наверное, ему даже понравилось. Нина захлопнула шкафчик и открыла следующий. — Он старинный друг моей семьи. Я знаю его с раннего детства, — она не видела причин скрывать подобную информацию. Интуитивно Нина понимала, что «наивность» и «прямодушие» некоторыми воспринимаются, как «глупость», а разговаривая с кем-то «глупым» человек редко утруждает себя осторожностью. 
— Я сомневаюсь, что он вообще «побежит» кому-то звонить, когда вернётся. Более того, с чего ты взял, что он действительно уехал? — Нина повернулась и внимательно посмотрела на Дэйва. Она не была мнительной, но знала об отношениях ученика и учителя среди ведьм. Точнее, она слышала множество страшилок на эту тему. Дэйв мог убить Марка и прийти в его дом, чтобы найти деньги или книги — что-то, что мог бы счесть для себя сокровищем. Это было вполне естественным. Нина не была мнительна от природы, но, возможно, заподозрила бы что-то такое, если бы не проклятье Марка. Проклятье связывало их жизни, и Нина была уверена, чувствовала, что он жив.
— Ты же понимаешь, что у меня нет ни единой причины предупрежать тебя об его приезде, — девушка смотрела на ученика яркими зелёными глазами. Обычно она была очень улыбчивой и мягкой, сейчас в её спокойном голосе не отражалось никаких чувств. — Марка я знаю почти сто лет, а тебя едва ли несколько минут. Если тебя так напрягает его общество, почему бы тебе не собрать свои вещи и не сбежать из этого городка от греха подальше. Что тебя держит здесь, Дэйв?
Вопрос про имя Нина, конечно, услышала, но не думала, что это очень хорошая идея — представляться незнакомой ведьме.

— Вот как, — сухо произнесла Нина. Девушка всё ещё не понимала, как можно договариваться на встречу, не отдавая себе отчёта в том, когда именно она должна состояться. Сама Нина никогда так не договаривалась, но, возможно, потому что у неё не случалось деловых встреч, и большинство её близких, на встречу с которыми она могла договариваться, не следили за календарями.
Так или иначе, ни о чём подобном Нина не думала, и в других обстоятельствах вряд ли стала бы придираться к формулировкам, но сейчас она была взволнована и раздражена, а это, несомненно, влияло и на её настроение, и на её способность воспринимать незнакомцев позитивно. Этот незнакомец ей, пожалуй, не нравился. Такое случалось редко. Как правило, что-то интересное она умудрялась увидеть в любом существе, но Дэйв появился не вовремя, задавал слишком много вопросов, а сам, если не по факту, то по сути, не отвечал ни на один.
— А что именно плохого в том, чтобы он почувствовал магическое воздействие? Разве это не напоминало бы звоночек: «Алло, Марк, мы договаривались на встречу, я пришёл, а тебя нет. Где ты?» — Последний вопрос в сознании Нины звучал, как: «Какого, мать твою, хрена?» — но вслух она ничего подобного не произнесла, возможно, просто в силу привычки держаться вежливо и достойно.
Откровенно говоря, её подозрение, что Марка нет, было основано исключительно на интуиции. Никаких логических оснований для него не было, и когда Дэйв легко с ней согласился, девушка понадеялась, что у него как раз логические основания были, и он мог с ней ими поделиться. К сожалению, обстоятельства складывались иначе. Или, по крайней мере, в этом её пытался убедить Дэйв.
Она развернулась к нему, резко закрыв очередной ящик, и внимательно всмотрелась в его лицо. Нина не умела читать мысли, но обычно неплохо разбиралась в том, что творится на уме тех, кого хорошо знала. К сожалению, Дэйва она знала не более десяти минут, и всё это время он удивительным образом испытывал её терпение.
— Всё зависит от восприятия, — спокойно заметила Нина, проигнорировав вопрос цены. Он не оскорбил её. Даже наоборот, заметно позабавил. — Если дом — это место, которое ты не можешь покинуть по каким-либо соображениям, оно превращается в темницу, а темницу, если честно, всегда хочется покинуть, — это Нина знала по личному опыту, хотя ей никогда не хватало решительности или смелости, чтобы всё же переступить через правила и бежать. Она всегда боялась расстроить отца, всегда боялась его бросить. Её сдерживала любовь, но, если разобраться, тот факт, что она сдерживалась, всё равно походил на трусость. По крайней мере, с точки зрения Марка, и, пожалуй, с её собственной, хотя она и сама прекрасно понимала, что в её собственной точки зрения было много Марка.
Дэйв же казался однозначным трусом — вёртким, хитрым и слабовольным.
— Всегда есть смысл бежать от чего-то кроме самого себя. Чтобы жить. Разве нет? Если что-то однозначно произойдет, зачем тратить время и силы, чтобы опасаться этого? Почему бы не уехать и не начать жить? — именно так Нина отнеслась к проклятью, которого не боялась и к которому относилась очень философски. Оно могло её убить, но, в действительности, даже для фейри в этом мире было много обстоятельств, которые могли убить. Одно вполне однозначное для неё ничего не меняло. Более того Нина романтизировала его, понимала, что романтизирует, и потому никому о нём не рассказывала.
— У тебя нет ничего, чтобы ты мог мне предложить. Не так ли? — сказала Нина, задумчиво вглядываясь ему в лицо. На самом деле, она не посчитала бы предательством звонок Дэйву, в случае, если бы Марк действительно дал о себе знать. Однако она не видела никаких причин для этого звонка. У неё даже не было потребности вести себя с ним вежливо или по-соседски. — Что, например, ты можешь сделать?

У Нины создалось отчётливое впечатление, что она обидела своего нового знакомца. Он не стал более неприятным или даже особенно грубым, но его пренебрежение показалось ей знакомым. Именно так ведут себя парни в университете, когда стараются скрыть, насколько их задело.
— Тебе так сложно поверить в то, что меня просто не интересует сама сделка, и поэтому ты заведомо записал меня в упрямые дуры? Мило, — Нина лёгким движением головы стряхнула с себя гламур, представая перед человеком в своём истинном рогатом обличие. Она сделала несколько шагов к нему навстречу, чтобы он мог разглядеть и её рога, и чешуйки на коже, и «птичьи» ноги.
— Меня зовут Нина О'Ши. Король фейри Оберон похитил моего отца, заключил в темницу Аркадии и теперь, используя его, как заложника, манипулирует мной. Мой любовник возможно исчез в неизвестном направлении, не оставив даже короткой записки. Моя семья делает вид, что всё в порядке. Чем же можешь помочь мне ты, Дэйв — ученик ведьмы? — Нина не стала сглаживать насмешку в своём голосе, хотя и не чувствовала в себе желания издеваться над ним. Ей было больно и страшно, и чувства постороннего человека совершенно её не трогали. Он просто оказался не в то время, не в том месте, и ему, пожалуй, повезло, что Нина не имела склонности жестоко обращаться с людьми просто потому, что они попались ей под руку.
— Ты не будешь искать Марка, это было ясно из твоих слов. Да, по моему мнению, это странно, но у меня нет причины считать, что ты просто решил меня обмануть, и, конечно же, я не думаю, что моё мнение единственно верное. К тому же, я не уверена, что хочу его искать. Или он где-то здесь, и мои действия будут выглядеть глупой истерикой, или он ушёл, и тогда мои попытки найти его будут выглядеть жалко. Перед Марком мне не хотелось бы выглядеть ни глупой истеричкой, ни просто жалкой. Это ты можешь понять? Наверное, можешь, — решила она. — И тогда ты понимаешь, что эта сделка нужна тебе. Я с неё ничего не имею. Соответственно, у меня нет причин тут же выдумывать тебе задание, которое ты вряд ли сможешь исполнить.
Нина проследила взглядом за визиткой, взяла её в руки, покрутила, не глядя рассматривая буквы и цифры. Была ли у неё заинтересованность? Определённо, нет. Она не имела привычки использовать людей. По крайней мере, она никогда не делала этого сознательно. И к тому же у неё всё же не было причин доверять ему.
— Дело не в симпатии или антипатии, Дэйв. Я тебя совсем не знаю и пока мне на тебя наплевать. В других обстоятельствах могло сложиться иначе, но сейчас у меня слишком много своих собственных забот, чтобы переживать о душевном состоянии ученика ведьмы, который слишком занят своим страхом. Я возьму это, — она убрала визитку в карман. — Если Марк появится на моём горизонте, если я вспомню о тебе, если решу, что это действительно удачная идея — предупредить тебя, я позвоню. Взамен, ты будешь должен мне услугу. Как тебе такая сделка?

Отредактировано Ann O'Shea (19-11-2017 16:51:30)