После ночной “прогулки”, вернувшись домой, Рине едва хватило сил, чтобы дойти до ванной с целью смыть с себя запах...всего, что произошло. Она чувствовала от собственной кожи слишком много посторонних и малоприятных запахов, а кости и суставы намекали на то, что им нужен хороший отдых. А ещё она ощущала голод. Это были ожидаемые и знакомые ощущения от использования внутреннего зверя.
Вот только в ванной она задремала и с трудом перебралась в кровать, чтобы завернуться в одеяло и провалиться в глубочайший сон уставшего оборотня. После пробуждения она успела перекусить на скорую руку, чтобы не выглядеть неподобающим образом в приличном обществе. И даже привела себя в порядок.
Рина, что вполне естественно, учитывая свою не такую уж давнюю историю любви, не рвалась к общению с мужчинами, не искала романтических встреч и почти забыла о том, как ощущать себя обычной женщиной, приглашённой на выход кавалером. И, особенно сейчас, после событий прошедшей ночи, приглашение Каспара ощущалось, словно глоток  свежего воздуха со вкусом жизни. И было действительно необходимо.
Отчасти поэтому, а отчасти потому, что сама хотела, Рина выглядела неотразимо. Она была эффектной девушкой, но в этот день и макияж и наряд, и причёска были подобраны особенно искусно. Ей не хотелось выглядеть так же, как в обычные серые будни.
И альбинос не заставил её об этом пожалеть. Рина предполагала, что они и правда просто выпьют горячего вина за приятными разговорами, и была приятно удивлена тому, как Каспар решил поступить на самом деле...
К тому времени, как закончился фильм, и они отправились в паб, глаза оборотнихи сияли ярче обычного, выдавая наполняющее её ощущение удовольствия от происходящего. Улыбнувшись Каспару, она опустилась на стул и поправила юбку.
- Я предпочту вино. - отозвалась Рина с улыбкой прежде, чем ответить на вопрос о фильме. Ей было приятно то, как галантен был альбинос. Это создавало особое настроение и особую атмосферу. - Мне понравилось то, как передан дух истории. - отозвалась Рина, не отрывая взгляда от лица Каспара, - И, полагаю, моей Румынии это пошло бы на пользу. - чуть щуря глаза, так, что в них отразилось веселье, сказала она.
Она всё ещё то и дело называла Румынию своей, хотя уже давно не была там. На экране всё, безусловно, выглядело иначе, но всё же, навевало некоторую ностальгию.
- Впрочем, вампиров можно найти не только в Румынии, я полагаю. - она улыбнулась воспоминаниям о встрече с Мариусом. - С Мариусом я встретилась далеко от своей страны. Нас свёл случай, который чуть не стал несчастным… - на секунду Рина отвела взгляд. Она до сих пор не могла смириться с тем, что в ней живёт звериная сущность, но в то время это и вовсе доводило её до состояния растерянности, близкой к отчаянию. Но уже в следующий момент, она снова посмотрела Каспару в глаза, - Он защитил от меня человека. Я тогда уходила очень глубоко в леса, чтобы никому не навредить, но этого оказалось недостаточно. И вот, я очнулась в какой-то хижине, за стенами которой шёл дождь, а внутри было тепло и сидел он. И вы правы, он был обходителен и галантен. Мы вели беседы о смысле существования… - девушка хмыкнула, - Собственно, он смог очень быстро завоевать моё доверие. Вы, наверняка, понимаете, о чём я. Нужно сказать, что до встречи с ним, с вампирами я никогда не сталкивалась. Разве что, на страницах книг, да в рассказах “очевидцев”. Мне показалось, что он человечнее многих людей, а значит, и у меня есть шанс… - Рина задумчиво помолчала, - Даже жаль было, что пути разошлись и с тех пор не пересекались.

Рина не смогла не улыбнуться в ответ. Естественно, что для Каспара интерес путешествия в ту страну, в которой Рина родилась, заключался бы скорее всего в охоте. Для самой девушки - в воспоминаниях, в той самой ностальгии, которая может нахлынуть с особенной силой лишь там, где провёл детство и юность, где когда-то жила твоя семья… Нет, Рина не искала пути домой, да и дома там уже не было. Вряд ли были живы те, кому она была дорога и кто был дорог ей… Впрочем, эта мысль не приносила настоящей боли, а лишь ту самую печаль, которая свойственна обыкновенным людям, когда они вспоминают место, где им было некогда очень хорошо, но в которое они никогда не вернутся по-настоящему просто потому, что оно само меняется до неузнаваемости, теряет тепло, которое в большей степени создают не стены, а близкие люди…
Впрочем, она знала, что рано или поздно всё равно отправится туда.
- Прямо сейчас и прямо отсюда? - улыбка оборотнихи была совершенно искренней, а во взгляде таилось веселье, - Интересная такая авантюра.
Она чуть склонила голову к плечу и внимательно слушала рассказ альбиноса, не сводя с него взгляда внимательных глаз. На самом деле, она понимала, что хотела бы знать больше о прошлом Каспара, о том, как и чем он жил, каким он был и что именно из прошлого сформировало того человека, которого она привыкла видеть каждый день… Но он не часто говорил о себе, а вопросы о чём-то подобном задавать было бы крайне бестактно просто потому, что можно было наткнуться на что-то болезненное. Потому Рине оставалось с жадностью и любопытством собирать всё это по крупицам из того, о чём Каспар говорил сам. И сейчас она очень хорошо представляла то, о чём он рассказывал. Ей казалось, что именно таким и был для неё его образ в более юном возрасте. И она живо представила, как при таких свойствах характера, о которых упоминал Каспар, поначалу воспринимаются подобные Мариусу.
- Если можно найти возможность встречи, почему бы не воспользоваться ею? - спросила девушка, глядя на собеседника, но скорее тоже риторически. Впрочем, она сама была бы рада однажды встретить Мариуса снова.
Рина поблагодарила Каспара, но не стала торопиться с первым глотком, глядя на собеседника и ожидая вопроса, который тот, казалось, обдумывал. Впрочем, она могла и ошибаться на этот счёт. И всё же, вопрос прозвучал, но Рина не стала занимать своим ответом паузу, во время которой Каспар сделал глоток из своего стакана. Ей казалось, что он хочет продолжить и она не стала отнимать эту возможность. Да, она ощущала множество разных чувств каждый раз, когда её собственные мысли касались темы её сущности, её жизни… Но на самом деле, пока Каспар говорил и то, как он говорил, не вызывало желания его прерывать или просить перевести тему. И дело было, вероятнее всего в том простом факте, что он думал об этом, но не спрашивал, пытаясь уберечь её чувства и не причинить боли.
И она была поражена последующими его словами и это удивление, наверняка отразилось в выражении её лица. Рина почувствовала, как к лицу прилила кровь. На светлой коже румянец был заметен особенно хорошо, но она ничего не могла поделать со своим смущением. Чтобы хоть как-то скрыть его, она поднесла бокал к губам, лишь слегка пригубив и чуть опустив взгляд. Слова Каспара были ей не просто приятны, но напомнили о том, сколько раз она сама думала о том, как нравится ей его запах и как притягивают взгляд черты его лица...
Ответила она не сразу и голос зазвучал чуть ниже, чем обычно и чуть тише, потому что девушке не сразу удалось скрыть волнение.
- Ваш отец сделал всё, что мог сделать, Каспар. - она снова подняла взгляд на собеседника и цвет её глаз казался более глубоким и ярким, - Но дело не в том, что я совершенно не вижу преимуществ своего положения. - она уже поставила бокал, но всё ещё не убирала пальцев с его ножки, - Для меня они очевидны. Но так же, как и вся опасность, которую я несу в себе и для себя и для окружающих. - уголки её губ чуть приподнялись, - Мне кажется, что дай я волю зверю и первым делом он растерзает меня саму, а потом, не встречая препятствий в виде моей силы воли, отдаст себя инстинктам куда более тёмным... Наверное, это звучит глупо. - она снова сделала крошечный глоток, - Меня тяготит это, потому что мне дана жизнь куда более длинная и я способна ощущать её сильнее простых людей, но на самом деле, у меня меньше возможностей всё это использовать...

Рина была согласна с этой, одной из многих интерпретаций свободы. Они и правда не были привязаны к месту. Более того: рано или поздно они должны были покидать любое. И это уже не настолько сильно печалило Рину, как в момент осознания. Вероятно, и в тот момент это была довольно стандартная реакция на любые перемены, которые даже неся положительный заряд, то и дело приносят стресс и неприятие. Просто потому, что рушат привычные устои…
Для Рины Румыния была полна воспоминаний, полна образов тех, кто её когда-то любил. Она осознавала, что там воспоминания набросятся на неё, как свора голодных псов, тогда как вдали от родины, она могла разве что изредка вспоминать что-то отрывочное, как сквозь мутное стекло, да видеть во сне лица, которые потом, опять же, помнила уже очень относительно, размыто, приходилось напрягаться, чтобы припомнить детали…
Но всё это не имело значения, потому что в данный момент и Румыния и всё это оставалось далеко. Сейчас она сидела здесь, смотрела в лицо Гина, которое могла легко воспроизвести в памяти в любой момент, вплоть до самых тонких черт, связанных скорее с мимикой, нежели с самим строением… И она знала, что так будет долгое время даже после того, как разойдутся их пути. Нет, Рина не строила на этот счет иллюзий. Это было ещё одно “преимущество” бессмертия: наравне со свободой, на обратной её стороне, крупными буквами было написано одиночество.
Она сделала ещё глоток вина и отбросила подальше эту мысль. Улыбнулась.
- Не сомневаюсь, что вы бы не стали его искать. Да и я бы, наверное… Хотя мои воспоминания о нём куда приятнее, похоже.
Рина оставила свои догадки о причинах этого при себе. А казалось ей, что дело в том, что ей с Мариусом было совершенно нечего делить ни в каком отношении…
Предположение Каспара вызвало легкую тень печальной улыбки на лице оборотнихи.
- Ваш отец здесь не при чём. Тогда я, пожалуй, была слишком юной для подобного осознания. Оно пришло позже. И не потому. Для меня есть вещи, которые не то, чтобы значат больше, чем вечная молодость и хорошая регенерация, больше, чем физические характеристики...но без них всё несколько теряет краски. Наверное, это звучит ужасно сентиментально. Простите меня за это, но иначе я не могу объяснить. - она пожала плечами, снова смущённо улыбнулась и сделала ещё глоток из бокала. Ей нравилось слышать комплименты, хотя она и не была из тех женщин, котором они необходимы, чтобы не падала самооценка - Рина осознавала собственную красоту. А ещё, ей было приятно было слышать их от него… Возможно, потому что он не старался льстить или притворяться.
Её не раздражало то, что он говорил. Не вызывало желания закрыть ему рот или переводить тему в более мирное русло. Рина не слишком любила такую тактику поведения без надобности. Даже на болезненные темы иногда стоит разговаривать и не важно, от кого исходит инициатива. Каспару она доверяла и это значило многое.
- Мне приятно слышать, что вы в меня верите. - улыбнулась Рина,  почти кокетливо взглянув на него, хотя взгляд сохранил и некоторую серьезность. - И я не страдаю слишком сильно. Просто то и дело думаю о том, как бы могла сложиться моя жизнь без проклятия. - она посмотрела в свой бокал и снова улыбнулась, на этот раз задумчиво. - Возможно, куда более скучной, сухой, как осенний листок, стандартной и обычной. Возможно и то, что всё столь желанное сейчас никогда не позволило бы мне стать такой, какую я себя знаю. - она помолчала, - Но… я живу в этой реальности. Здесь и сейчас. И не всегда способна унимать желания всеми этими пониманиями. - последняя фраза прозвучала горячо, даже пылко, хоть и гораздо тише остальных слов.

Рина очень постаралась не показать удивления: ей, наверное, впервые с момента знакомства, удалось застать на лице Каспара такое выражение. Обычно, она вряд ли вообще смогла бы дать ему характеристику застенчивости или смущения... особенно что касалось улыбок. Однако сейчас та, которая появилась на лице альбиноса, показалась именно такой. Но Рина чувствовала, что будет крайне невежливо и неуважительно показывать те эмоции, которые эта самая улыбка всколыхнула. Впрочем, уголки её губ всё же приподнялись.
Да, она понимала, о чём говорит Каспар. Она знала, что это за чувства и даже не сказала бы, что они свойственны лишь мужчинам, в которых вообще всегда чуть больше духа соперничества, сколько бы при этом не было здравого смысла.
Она наблюдала, как он закуривает внимательным взглядом и пыталась представить их с Мариусом рядом, пыталась соотнести. Они были слишком разными, чтобы человеку со стороны вообще пришло в голову сравнивать их. Но она понимала и то, насколько Каспара, с его типом темперамента, могла раздражать менторская манера общения Мариуса.
Рина опустила взгляд, взяв свой бокал и сделав короткий глоток, почти смочив губы. Она подумала о том, что взгляд её был слишком пристальным и странным. А она слишком любила подмечать некоторые мелочи в действиях, как и запахи или тембр голоса. Она реагировала на эти вещи куда больше, чем могла бы обычная женщина и сама это осознавала лишь на половину.
Она догадывалась, что то, по поводу чего её то и дело нагоняет печаль, со стороны кажется несущественным. Возможно, кто-то сказал бы, что хотел бы жить её жизнью. Но дело именно в том, что говоря так, люди обычно имеют в виду конкретные аспекты, забывая обо всем остальном, что к ним прилагается. Обменяв свою жизнь на её, оно было бы получить множество "бонусов" в виде мыслей, желаний, которые не смогут сбыться и будут навевать желание повыть на луну во всех возможных смыслах...
Рина улыбнулась чуть более заметно, потому что Каспар был достаточно проницательным и хорошо её знал, чтобы сразу всколыхнуть самую больную тему.
- Возможно. Я явно не утратила возможности стать матерью, к примеру. Хотя... о детях я пока не особенно задумывалась. Но если говорить об этом...я не рискну заводить своих детей без уверенности, что моё проклятье никак не повлияет на них. Не только в том плане, не может ли оно как-то передаться. Я, всё же, сомневаюсь... Но иметь мать-волчицу... И потом, как поведёт себя сам зверь? Я не представляю. Вы ведь знаете, насколько агрессивны самки, когда у них появляются детёныши. - она говорила быстро, потому что старалась выказать мысль как можно скорее, то ли боясь передумать озвучивать её, то ли просто от обилия невысказанной информации, которая теперь выходила спонтанными всплесками. А возможно, это вино настолько развязало ей язык, - Но нет, дело не в детях. Дело вообще в том, что никакая личная жизнь для меня нереальна. Даже если найдётся кто-то, кто правда захочет прожить со мной жизнь... - она запнулась, - Ох, Каспар, это звучит как бред, стоит заговорить. Вы нашли самую сентиментальную часть моей души и теперь я вываливаю на вас свои опасения. Их много. Поверьте. Если говорить на чистоту, то одиночество, конечно, не убьёт меня. Но от него я перестаю чувствовать полноценность жизни. Будто  живу в ограничении. Просто потому, что не доверяю зверю, а он не доверяет никому.

- Я не помню ничего такого. В детстве мне говорили, что я больна. А потом... я стала периодами забывать целые дни. Периодами равными циклу луны. - оборотниха усмехнулась, - Я обращусь, возможно. Но я видела ведьму лишь однажды. Мне не понравилось. Я не могу обращаться за помощью, касающейся моей жизни к тому, кому не могу доверить эту самую жизнь. Наверное, это глупость. Но я, видимо, не в таком ещё отчаянии. Возможно, если бы мне стало плохо настолько, что либо в петлю, либо к ведьме, я бы сходила. Но до тех пор...
Рина нахмурилась, вспоминая ту самую встречу. Если все ведьмы были такими, то лучше уж прожить жизнь волком. Тогда Рина ощущала очень чётко, что заплатит за исцеление большую цену, чем может себе позволить. И результат вовсе не будет гарантирован. В тот раз она не говорила о своей проблеме... Но ей не понравилось. Интуиция подсказала ей отступить.
Рину не раздражало мнение других о её жизни, о её поведении или заблуждениях. В конце-концов, чтобы действительно судить о поступках кого-либо, чтобы прочувствовать его боль, нужно залезть в его шкуру и прожить в ней не сутки и не двое... Рина считала, что со стороны, для Каспара, её тоска выглядит непонятной, отчасти не слишком логичной, возможно, возможно - странной. Но самое главное, самое основное, почему она не раздражалась и не злилась на то, что их мнения не сходились в этом вопросе, было даже не в том, что она хорошо понимала, что Каспар вовсе никогда не был человеком и потому даже образ мысли имеет несколько иной. Дело было в том, что альбинос о ней заботился, беспокоился... И это вот было крайне приятно. Это было приятно настолько, что пока он говорил, губы девушки тронула красивая, благодарная улыбка.
- Я вовсе не передумала работать с вами, Каспар. И, возможно, перед самым полнолунием это будет выходом. Но есть нюанс: вы не будете контролировать меня постоянно. Это почти невозможно. Мне нужно учиться и самой делать это. Надо сказать, я делаю успехи. И всё же, не готова рисковать чужой жизнью ради того, чтобы удовлетворить свои желания. Особенно учитывая, что в моих переживаниях особое место занимает семья. Семья - это те, кто особенно дорог. С кем особенно не хочется сотворить что-то ужасное. - Рина снова пригубила напиток, глядя поверх бокала на альбиноса. - Мне нравится работать с вами. - сказала она, - Мне нравится быть с вами. Проводить время, разговаривать. Не только о работе, естественно.
По мере того, что говорил Каспар, по мере того, как неуловимо менялся тембр его голоса, глаза Рины наполнялись сочувствием и приобретали то странное выражение глаз человека, желающего забрать себе боль другого просто потому, что хотелось облегчить ему жизнь и при всей нереальности этого и при том, что порой чужая боль оказывается непосильной. Зато желание это было искренним и чистым, тем самым, которые появляются, как порыв, без множества логических выводов и разумных обоснований. Но об этом желании говорил лишь взгляд. Сама Рина думала об этом разве что на уровне подсознания.
- Мне жаль, Каспар. - произнесла она, сама того не ожидая, протянув руку и коснувшись его запястья. Правда, прикосновение это было коротким. Она не оставила ладонь на нём, дав пальцам просто соскользнуть и убрав руку. Вряд ли альбинос жаждал жалости к себе, - Мне жаль, что ваша жизнь сложилась так. Вам, наверное, невыносимо тяжело... вряд ли я могу это представить именно так, как вы это чувствуете, хотя примерный механизм у нас всё равно работает одинаково. Наверное. Но вы ведь не хотите искать семью сознательно, потому что полагаете, что скорее бы не хотели знать наверняка. Боитесь, что они могут быть... - она не договорила, решив, что не стоит продолжать. Запила непроизнесённые слова вином и облизнула губы.
- И да, я никогда и не отрицала, что испытываю страх...нет, испытываю ужас от многих мыслей. И зверь во мне тоже боится. Я знаю, чего боится он. Всего того, что заложено природой. Только у него это называется инстинкт самосохранения. Возможно, что и у меня тоже. Возможно, я и есть зверь и отрицаю это из страха... - она помолчала, - Я не пытаюсь строить из себя самую несчастную, Каспар. Вы ведь видите. Я не жалуюсь и живу ровно так, как живу. Читайте мне нотации, хоть я и не назвала бы это так. Мне приятно уже то, что я ощущаю участие. Я чувствую, что вы говорите всё это не ради того, чтобы говорить. Я достаточно долго знаю вас, чтобы точно быть уверенной, что пустых разговоров, бессмысленных бесед вы не любите. Поэтому, мне ценно то, что вы говорите. Даже если я не могу согласиться со всем, что услышу.

Отредактировано Rina Maresh (01-02-2018 07:05:06)

Для Рины не было худших примеров жизни, самых страшных историй. Механизм восприятия ею окружающего мира работал совершенно иначе: не бывает ничтожной боли. Если человек ощущает её, значит в его жизни рушится что-то важное. Конечно, случаи бывают всякие, но ведь и мир строится на ощущениях. Кто-то, как Каспар, способен пережить боль, которая просто убьёт другого. А кто-то будет страдать не менее искренне и ощущать боль не менее сильно, когда, к примеру, потеряет состояние или семейный бизнес. И дело даже не в ценностях, хотя и они тоже у каждого свои и безусловно всегда играют роль, а в том, с какой силой ощущается эта самая боль.
Для Рины сейчас проблемы жизни сидящего рядом мужчины действительно вышли на первый план, перекрывая даже её собственные. Она не принижала их значимости хотя в других условиях, с другим человеком, при понимании всего, могла бы остаться совершенно равнодушной. И дело было как раз не в том, что говорит, а в том, кто говорит. Тот, чьи невзгоды она хотела бы забрать себе, впитать через прикосновения, через речи, чтобы сделать его жизненный путь не таким тяжёлым. Она хотела бы этого, но понимала нереальность этого своего желания, ведь она не имела никакой силы, кроме физической.
Когда он поймал её руку, она на секунду даже непроизвольно задержала дыхание, боясь, что он сам будет едва ли доволен своим жестом. А ей нравилось ощущать тепло пальцев, напоминающее ей о том, что они оба сегодня остались живы и теперь могли вести тихие, полные смысла беседы обо всем, сидя вечером в подобном заведении и медленно изгоняя воспоминания прошедшей ночи. Ей показалось, что Каспар собственным жестом остался недоволен.
- Сейчас едва ли легко можно было бы найти и такого мужчину. - губы Рины тронула улыбка, отчасти даже кокетливая, потому что комплимент интеллекту от Каспара даже ценнее комплимента внешности. Хорошеньких женщин много, красивых чуть меньше, а вот умных... не то, чтобы мало, но ведь уровень интеллектуального развития как раз то, что подчёркивает индивидуальность, исключительность. А всем приятно быть исключительными, особенно для кого-то конкретного, - Сейчас вообще люди отчего-то стали думать меньше... Видимо, слишком подавлены. - добавила она уже с чуть более серьезным видом, снова делая глоток. Бокал опустел и она поставила его на стол, но смотрела на альбиноса. - Почему не рискнули бы? Вам было бы это по силам, думаю... Впрочем, если бы я нуждалась в постоянном контроле, едва ли вы решили бы оставить меня в живых.
Эти слова не были пропитаны особым трагизмом или страхом. Она просто констатировала факт. Ни к чему оставлять в живых опасного хищника и затрачивать на это собственные ресурсы силы. Проще устранить. Впрочем, сейчас и речь шла не совсем о том...
На самом деле, Рина не надеялась, что сможет зажить нормальной жизнью. И на деле даже не верила, что её проклятие правда можно снять без чудовищных последствий. Её судьба была такой, какой уже была. Да, в жизни случались развилки, когда приходилось выбирать, но некоторые события были необратимы. Она жила оборотнем большую часть сознательной жизни. И на самом деле, её печаль о том, что невозможно не таило под собой надежду. Да, она хотела бы, но как разумное существо, вполне осознавала, что желанию этому едва ли суждено сбыться. А потому она не ощущала того, что мысли разъедают её ум, истончают его, а лишь то и дело ощущала грусть по несбыточному.
- Вы совершенно правы, Каспар. - улыбнулась Рина, хотя и не самой радостной улыбкой, - Жизнь надо жить. И у каждого в ней свои трудности. И потерять рассудок от невыносимости боли - это определённо не то, что нам нужно. Ни мне, ни вам... - она помолчала, подбирая слова, - И в этом я с вами заодно: я хочу, чтобы вы были счастливым. - она опустила взгляд, явно смущаясь такой своей откровенности, пусть это и не звучало как признание, - Вы мне тоже не безразличны.

На самом деле, Рина не считала, что образование и способность думать вообще связаны между собой. Потому что образование призвано в основном задать вектор развития в определённой сфере и дать необходимые для этого знания. Нет, она не принижала значимость этого, но всё же, способность думать и интеллект в целом - это врождённое. Можно развивать их или забыть об их существовании. И образование могли получать все - некоторым это едва ли прибавляло ума. Некоторые не способны были применять полученные знания. Бывало по-разному.
Сама Рина не получала образования, кроме домашнего. Просто потому, что это было бы слишком опасно. А после - она прочла горы книг по разным направлениям. Конечно, это лишь теоретические знания, но кругозор её расширялся, знания копились и местами удачно применялись. К примеру, это касалось языков, которые она учила весьма охотно. И кроме неё к этому никто не приложил усилий. В этом был безусловный плюс более длинной жизни, чем человеческая.
И всё же,ей не хотелось спорить об этом, или доказывать что-либо, потому что ей на самом деле было приятно слышать то, что говорил альбинос.
- Радости не вызывает. Потому что доступность образования не гарантирует пылкого рвения к знаниям у всех поголовно. - только ответила она.
По улыбке Каспара, по тому, как он потянулся к стакану, девушка уже поняла, что ему совершенно не нравится то, какие мысли спровоцировала эта фраза. Она не хотела задевать его чувства. Она на самом деле не предполагала, что из-за того, что ею воспринималось просто как данность, может выбить его из колеи. Впрочем, она не нарушила паузы, решив не сбивать с мысли, решив повременить с репликами и подождать, пока он договорит, потому что это могло быть нечто для неё очень важное. Только прикрыла запястье одной руки, лежащей сейчас на коленях, ладонью другой, чтобы отвлечь себя от желания нового прикосновения.
И от того, что она услышала, глаза её будто засияли, отчего казались теперь светлее. Только что Каспар ведь произнёс некое значимое признание. И на самом деле, Рине было более, чем достаточно. На губы её снова вернулась едва заметная улыбка.
- Знаете, Каспар...вы только что дали мне понять кое-что очень важное. И...я даже не знаю, как выразить, насколько необходимо для меня было это услышать и какое счастье принесло на самом деле. Наверное, Вам это несколько странно...
Она, конечно, не предполагала, что Каспар и сам привязан к ней настолько. Деловое сотрудничество, вежливость, забота, прекрасное общение - это было. Но одно дело ощущать, а другое - услышать. Нет, Рина не начала сразу же строить иллюзии и размышлять над тем, как теперь быть, как себя вести. Она ощущала его замешательство - да. Она чувствовала, что ему сложно было говорить об этом, а потому была уверена в искренности слов.  И сама она знала о том, как должно быть ненамного больше. Она была взволнована, но это было кране приятное волнение, заставляющее сердце учащённо биться. Едва ли Каспар представлял себе степень того, насколько она очарована была им в этот конкретный момент, хотя началось всё гораздо раньше. Разве что, она старалась не слишком обращать внимание на собственные мысли и желания, на собственные чувства относительно него.
И рука её была совершенно расслабленной, когда он поднес её к губам, когда Рина почувствовала прикосновение его губ, а на щеках вновь заиграл румянец.
- Я не слышала от вас сегодня ни единой глупости, Каспар. - так же тихо, как и он, отозвалась она, глядя в глаза, - Людей на сегодня и правда достаточно. Давайте поедем домой.
Ей и правда не хотелось сейчас слишком пёстрого фона. Он не то, чтобы сильно отвлекал, но несколько действовал на нервы. Она слишком отчетливо и остро ощущала, что между ними двумя именно в этот момент происходит нечто совершенно особенное и не хотела чтобы хоть что-то помешало этому.

Рина и правда доверяла ему и сама прекрасно это осознавала. И этому можно было назвать множество причин, но главной из них были, всё же, внутренние ощущения. Само его присутствие рядом не вызывало ни настороженности, ни подозрительности. Да, это возникло не сразу, но со временем лишь набирало силу.
- О, у меня отменный слух. - Рина улыбнулась той самой улыбкой, которая появляется тогда, когда только вы двое действительно можете увидеть истинный смысл прозвучавших слов. Ей нравилось то, что она слышит в его голосе: он был на самом деле доволен тому, что услышал или вообще в целом происходящему. И Рина была счастлива этому.
Она охотно подала руку, когда Каспар весьма галантно протянул свою, чтобы помочь ей подняться. Прикосновение снова напомнило о том, как приятно ощущать себя живой...во всех смыслах этого слова. У оборотнихи было обострённое восприятие всего, что касалось тактильных ощущений. И именно поэтому она так не любила случайных прикосновений от посторонних людей, воспринимая это как вопиющее нарушение личного пространства. А альбинос вызывал у девушки желание прикасаться к нему. И на самом деле, не сказать, что это началось конкретно в этот вечер. Просто сегодня она раз за разом позволяла себе, позволяла ему... И это было прекрасно и ей едва ли хотелось бы сдерживать порывы.
- Я подумаю над этим, если вдруг вы пригласите. - улыбнулась Рина, чуть придержав рукой пальто, но не надевая. Она знала, что их ждёт машина и едва ли сейчас вообще способна была замёрзнуть. Воздух показался обманчиво-свежим после душного помещения, в котором была ещё и какофония звуков и запахов. Впрочем, наслаждаться вечером и приятным обществом своего спутника это не мешало. Наверняка, она бы могла задержаться ещё и не замечать недовольства внутреннего зверя, его раздражённой реакции на толпу людей, но ей сейчас слишком хотелось остаться только с ним. Вернуться домой с ним...ощущать только его.
Улыбнувшись собственным мыслям, она села на заднее сиденье и когда он положил руку на спинку, когда наклонился к ней, когда почувствовала на губах его дыхание, она почувствовала, как к щекам вновь прилила кровь, но уже не от смущения, а от того приятного волнения, которое поднималось откуда-то из живота. Она не думала об этом, не фантазировала, не строила иллюзий, но и сама понимала, что именно этого и сама хотела слишком давно. Она ответила на поцелуй чуть заметным, не менее осторожным движением губ, а потом подняла глаза. на сидела так близко, что ощущала тепло его тела и это  было тоже невероятно важно сейчас, потому что она даже не заметила момента, в котором прижалась. Рина улыбнулась, когда он провёл пальцем по её щеке.
- Не могли решиться? - спросила она негромко, но и не шепотом.

На самом деле, едва ли это было обвинение. Причин могло быть множество и едва ли девушка на самом деле хотела задеть гордость или выказать сомнения в умении Каспара налаживать контакты с женщинами. Впрочем, она не хотела сейчас слишком серьезно об этом задумываться, потому что в ответе мужчины услышала то, что было ей более, чем приятно при каждом проявлении: то, что он думал о ней, а не о себе. И это было ценно. То, что он не лгал ей, а правду Рина ценила куда больше, чем могла бы красивые и лживые слова. В отношениях любого формата это было куда ценнее.
Она не возражала против его руки на своей ноге, против более крепких объятий. на самом деле, она никогда не понимала, зачем начинать строить из себя недотрогу уже после того, как сама осознаёшь, чего хочешь. На самом деле, всё её смущение подразумевало скорее реакцию на не физическое проявление чувств. Безусловно, она имела представление о том, как принято в обществе, разумеется, не стала бы вести себя на людях неподобающим образом, но тем не менее она, к примеру, не смущалась наготы своей или чужой, как и не смущалась любой естественной реакции своего или чужого тела. На самом деле, это была скорее часть звериная, более близкая к природе и инстинктам. И в ней, безусловно, была своя прелесть. Особенно учитывая, что разум человека сдерживал возможные излишки.
Нужно ли было ей от него больше, чем он мог дать? Нет, не нужно. Она не считала, что достойна большего, чем он может дать конкретно от него. У него была не менее сложная жизнь, своё восприятие её, своя боль. И они могли действительно дать друг другу тепло, которого обоим не хватает. Ложные надежды - это определённо не то, чего бы ей хотелось.
- Более чем, Каспар. - её взгляд отражал серьёзность, хотя улыбка на губах стала загадочной. Она уже сама придвинулась ближе и поцеловала его, игнорируя водителя, игнорируя шум дороги и города, который бесконечным фоном всегда стоял у неё в ушах. Поцелуй вышел очень чувственным: в нём было и немного больше настойчивости, чем может позволить себе простая смертная женщина этого времени, и нежность и ощущение того, насколько её тянет к нему и насколько на самом деле ей хотелось это сделать. А ещё, возможно почти не ощутимая вовсе, забота - в том, как она коснулась его лица кончиками пальцев. Отстранившись и заглянув ему в глаза, она шепнула, - Вы тоже нужны мне. Вы, а не ложные надежды и ожидания.