• Время: 22.21
• Погода: Сыро, холодно, неприятный промозглый ветер
• Внешний вид: Черные кожаные штаны, черный свитер с горлом, порезанный в нескольких местах, но на нем не видно крови. Волосы грязные, спутанные, справа слиплись от крови, под левым глазом синяк, остальных травм не видно. На ногах черные армейские ботинки.
• Состояние: избит, несколько порезан, поэтому больно, неприятно и испуганно.
• Инвентарь: ничего нет вообще.

Больно-больно. Очень больно. Больно вдохнуть, больно шагнуть, да и вообще как-то неприятно. А еще под свитер гадко заползал сырой воздух, липкими кровавыми щупальцами он проходился по телу, и Табаки снова ощущал не только металлический привкус ножа в ранах, но и неприятный запах крови во рту.
Надо было, наверное, сразу развернуться и побежать. Тогда, может быть, все обошлось бы только одним ударом в спину. Но нет! Табаки было очень надо попытаться показать, кто тут главный, и получить не один раз, а два. Или три. Или четыре? Впрочем, достаточно было уложить на лопатки одного, чтобы все-таки скрыться. Конечно, за ним сначала послали одного, да и того он, кажется, не убил, и не сильно покалечил - просто обезвредил и сбежал, догадываясь, что дальше будет только хуже. А табаки не дурак! Табаки хочет жить. И надо было бежать.
И он сбежал.
И теперь он медленно шел по переулку, периодически хватаясь за стену ближнего дома. Другой дом находил не на расстоянии вытянутой руки, и потому до него тянуться парень не пытался. И все же он был уверен, что может спокойно дойти куда-нибудь. Только вот куда идти? Домой возвращаться нельзя, в районе его наверняка ищут пока что. А здесь у него не было никого: ни друзей, ни знакомых, ни даже предположительных мест, где можно скрыться на время. Мало того, так и денег еще не было совсем. Можно же было бы на какое-то время перекантоваться где-нибудь в съемной комнате, отлежаться, потом уже выглядывать. Но снимать было не на что, не натурой же расплачиваться, в самом деле! Это и в голову Табаки не приходило. Сейчас ему приходило в голову только одно:
- Больно. Сыро. Холодно. Мерзко, - бормотал он себе под нос, щурясь и глядя перед собой. Переулок заканчивался, а парень этого даже не заметил, глядя ровно вперед, но ничего не видя перед собой, - отвратительно. Больно. Больно, черт!
В этот момент он в буквальном смысле вывалился из переулка, потерял опору стены, что вроде как только что была под рукой и... навернулся, наткнувшись на человека, что шел по улице...

Да, вывалиться из переулка на улицу было не самой удачной идеей. Хотя какие там вообще удачные идеи могут быть, если только что парень чудом спасся из собственного района, который до того считал не просто безопасным, но и целиком и полностью своим! А как же? Это был его собственный район, в котором именно он, а не кто-то там, заправлял всем. Именно он должен был стать главным злодеем по прошествии времени, поджечь, как это некогда сделал Джокер, всех, кто мешал ему идти по ступенькам бандитской карьеры, а потом добраться до главного добряка Готема. Бэтмена. Табаки, правда, не до кого было добираться - ведь... тот, кто должен был стать Бэтменом Токио, пропал несколько лет назад. Пропал. Не вернулся с боевого задания. Ничего не сказал ему, своему брату, и вот... и вот теперь все повернулось еще хуже, чем раньше. И сложно сказать, кто же в этом был все-таки виноват.
Табаки повезло. Повезло, что шедший по улице человек оказался не настолько впечатлительным японцем, не побежал с криками по улице, не попытался сразу достать телефон, чтобы вызвать скорую, а заодно полицию, чтобы бедолаге помогли, выходили, нашли обидчиков. Если начнут искать его обидчиков - все будет совсем плохо. Хуже даже, чем сейчас. И тогда он уже никогда не найдет Коичи.
Табаки был уверен, что его брат жив. И он есть где-то, и его надо просто найти. Просто найти брата, и все будет хорошо. Все будет как раньше.
Правда, сейчас он никак не мог об этом думать. Сейчас ему было очень больно и холодно. И сыро. Сырость пробиралась в открытые раны, облизывала их края, заставляя зудеть и щипать, что приводило к тому, что боль становилась вовсе невыносимой.
А его поймал человек... мужчина, кажется... ну, не мальчик. Тем более, что он его самого, Табаки, назвал мальчиком. Эх, знал бы он, кто скрывается за внешностью милого немного побитого несчастного мальчика! Бросил бы, наверное, на асфальте помирать. Или сдал бы просто властям - пусть разбираются. Но он наверняка не знал, а Табаки ему говорить об этом не собирался.
- Не надо, - как-то даже немного жалобно прошептал блондин. Он бы, наверное, сказал какую-нибудь гадость по поводу полиции и больниц, но у него не было сейчас сил язвить, и в голове не было ни одной удачной шутки на этот счет, - нет...
Он замотал головой, поморщившись, будто ему сейчас предложили какое-то горькое лекарство, которое ему наверняка не поможет. Он поднял руку, ухватившись за предплечье поддержавшего его молодого человека, и сжал пальцы, тем самым пытаясь найти поддержку для себя, чтобы не упасть, и... и другого рода поддержку, что его никуда сейчас не сдадут. Лучше действительно пусть тут в переулке оставят, чем куда-либо отправят.
Но рукав мужчины в крови блондин-таки испачкал. Даром, что на черной ткани этого видно не было.

Сложно не догадаться, что человек, поймавший Коичи, не простой японец. И, наверное, Коичи подумал бы об этом, если бы не услышал заветное слово "перевязываться". Как ни странно, но он был совершенно уверен, что перевязываться они будут где-нибудь в укромном месте, а не в больнице, где сразу же начнется какое-нибудь дознание. Никаких дознаний Табаки не хотел даже в том состоянии, в каком он находился. Слишком уж это было неприятно - такие моменты всегда выводили его из себя, а если он начнет дебоширить в больнице, то вскоре окажется в полицейском участке, а оттуда путь у него будет короткий и неприятный.
И ведь это все-таки очень странно, что обычный первый попавшийся японец взял и потащил какого-то непонятного типа домой. Об этом определенно стоило подумать, чтобы точно понять, что к чему и зачем его туда тащат. Запоздалая мысль, что это может быть наемник якудза, пришла слишком поздно, когда Табаки уже оперся о плечо мужчины и определенно не хотел уже его отпускать. Они уже шли куда-то, и было очень холодно, и пальцы начинали коченеть. В такое время суток и при такой погоде он точно долго на улице не протянет. А если его будут убивать, то убивать, судя по всему, будут в тепле, где не будет свидетелей. Так что, возможно, если человек попался не очень плохой, умирать он будет не очень долго и с комфортом. Тоже не так плохо, в самом деле.
Разговаривать сейчас Табаки действительно не мог. А то, может, и рассказал бы слезливую историю о том, как его побили, ограбили и вышвырнули из района. Или, наоборот, погнались за ним, но ему удалось сбежать и теперь надо где-то пересидеть и только потом, может быть, отправиться в полицию. Потому что иначе его найдут и все-таки убьют.
В голове ползали мысли, на которых Коичи пытался сконцентрироваться, чтобы не потерять сознание: понимание, что ему, наверное, сейчас помогут, привело к тому, что тело начало расслабляться, ноги уже конкретно заплетались, так что половину пути до дома незнакомого спасителя блондин проделал практически не передвигая замерзшими ногами.
А когда они подошли-таки к дому, и когда понадобилось подняться по ступенькам, Табаки благополучно не увидел первую же ступеньку, чуть не упал, но сумел удержаться, благодаря намертво вцепившимся в предплечье спасителя пальцам, которые он банально не смог бы сейчас разжать. Зато больно ему стало еще больше, и он неопределенно заскулил.

Грязь появилась в этом доме с появлением в нем Табаки. Конечно, что грязь на подошвах армейских ботинок, что кровь, которой по большей части было не видно попросту.
Подъем по лестнице оказался самым настоящим мучением: парень и сам не ожидал, что это будет настолько сложно, насколько оно было. Поднять ногу, поставить ее, обязательно чуть не упасть на почти каждой ступеньке, потому до недостаточно высоко поднять эту самую ногу. Но лестницу они все-таки побороли, и только поддержка встреченного мужчины спасла парня от десятка падений. Хотя если бы не встреча, то он по лестнице и не поднимался бы.
Разглядывать обстановку квартиры Коичи не стал - ему было совсем не до того. Когда его уложили, он осознал, насколько у него все болит, но при этом ему все же стало легче. Задуматься о том, что он запачкает чужую кровать, ему в голову как-то не пришло. Не думая об обуви, Табаки попытался пошевелиться, чтобы стянуть с тела черный свитер, который уже успел в нескольких местах прилипнуть к телу за счет запекшейся крови. Правда, об обуви вместо него подумал его спаситель, отчего первые попытки раненого снять свитер провалились и он на какое-то время замер. А после, когда вокруг стало относительно тихо (хозяин квартиры отошел разуться и что-то там еще сделать), он снова зашевелился и на этот раз все-таки осилил взяться за нижние края свитера, чтобы стянуть его с себя. Сил на это у парня оставалось немного, но он упорно продолжал пытаться это сделать. И, ой, как это было неприятно, когда свитер отказался продвигаться дальше из-за первой раны, что была ниже всех.
Помимо синяков в относительно большом количестве присутствовавших на теле Коичи так же обнаружились три резаных относительно глубоких ножевых ранения: одно сбоку на уровне пупка, одно на груди, а третье было даже не резаным, а скорее колотым - ножом было пробито плечо, хорошо еще, что мышцы и вдоль, а не поперек. Свитер был разрезан еще в нескольких местах, но там не было даже царапин (все же Табаки всегда умел уворачиваться. Просто людей было больше, чем он мог справиться). И кровь, слепившая волосы явно говорила о какой-то травме на голове, но тоже не глубокой.
Табаки повезло, что у него не была поломана ни одна кость. Может быть, только где-то одна трещина - но это ерунда.
И надо было ответить на вопрос. С губ парня чуть не сорвалось то самое слово, что он говорил чаще всего, как жесткое ругательство. Обычно он выплевывал это слово так, словно оно было противно на вкус: "якудза". Но вовремя передумал пугать своего спасителя страшными словами и тихо произнес:
- Бандиты... - ну да, это было логичнее. Денег или других ценностей при нем не было, документов тоже... так что можно было легко согласиться с тем, что так оно и есть... бандиты. Правда, тогда непонятно, почему Коичи не хочет в больницу. Но это он мог бы объяснить и чуть позже...

- Как в комиксах, - пробормотал Табаки, поправляя мысль мужчины. Действительно, для него ситуация была как в американских комиксах. Правда тут не совсем понятно было, кто тут кого лечит, и вообще. Если смотреть со стороны, где Табаки подразумевает себя героем, тогда он весь такой хороший был побит во время борьбы со злом - просто зла было больше. Это было бы так здорово! Но увы, вся ситуация больше походила на то, что Табаки - мелкий преступник, против которого Бэтмен борется только в отсутствии других более страшных злодеев. А потом приходит Джокер и подчиняет всех себе. Ну или Красный Колпак. Но с последним все хуже - этот в конце все равно всех поубивает. Хотя Джокер тоже поубивает. Так или иначе они поубивают! Незадача... если он сам однажды не станет главным злодеем, он умрет так или иначе. Ведь вряд ли теперь ему светит стать супергероем, как когда-то они с братом хотели. Ну и ладно! Он будет как Красный Колпак! Да вот! Однажды...
А потом думать стало совсем невозможно: его спаситель принялся обрабатывать его раны антисептиком, и оно все тут же защипало, принялось возмущаться, что ему-де неприятно и вообще оставьте его в покое, оно устало и хочет баиньки. Очень-очень хочет. Табаки снова заскулил, а потом внезапно ему пришло в голову, что это как-то не по-супергеройски, и он ведет себя как ребенок, даром что ногами не сучит и лежит смирно. И он решил, что надо  собраться с силами и терпеть. В итоге он выпучил глаза, уставился в потолок и, шумно дыша, постарался терпеть. Заскулил он в итоге после того, как спаситель начал накладывать ту самую мазь. Но скулил недолго, снова постаравшись взять себя в руки.
Все-таки, хоть он и выглядит на семнадцать, но ему-то уже больше двадцати, он уже большой мальчик!
Когда необычный японец предложил вызвать полицию или скорую, выражение лица стало не просто страдальческим у Табаки, но еще и жалостливым, потому как в больницу он не хотел, а грубить и называть медиков придурками у него не хватало сил. Зато было, за что зацепиться в словах мужчины, и парень вытянул руку, ухватив запястье молодого человека:
- Найдут, - прошептал он. Об этом он в начале не подумал, но в больнице же его точно найдут. И тогда точно конец. Ему надо немного переждать. Его наверняка скоро перестанут искать... он не такая крупная рыба. Но надо чуть-чуть переждать. А потом он ответил на последний вопрос. Тоже одним словом - на большее у него просто не хватало силы воли.
- Табаки, - да и одним словом нельзя обидеть человека, а Табаки пока еще способен был соображать и понимал, что обижать этого мужчину ему никак нельзя.

- Нормальное имя, - проворчал тихо Табаки, - лучше спирта.
Да, спирт действовал на организм парня гораздо лучше, чем любое обезболивающее, и в этом не было ничего удивительного - при условии, как часто молодой человек напивался. А какие погромы он устраивал в пьяном угаре! Можно было бы сказать "любо-дорого глядеть", если бы в этот момент кто-то находился рядом. Но Коичи чаще всего напивался в одиночестве, прекрасно понимая, что в такие моменты он не так хорошо ладить с координацией движений, чтобы позволять кому-то быть свидетелем его опускания на самое дно. Да-да, только из соображений личной безопасности он не накачивался алкоголем с компанией.
Да и имя, которым он представился, для любого нормального японца было бы странным. Нет, конечно, скорее всего довольно многие знают эту книжку о Маугли, ведь она переведена на многие языки и является, в общем-то, классикой. Вот только связать маленького шакала с блондинистым мальчишкой в голову придет далеко не всем, только его сестра, знающая еще и Шерхана, могла придумать подобное сравнение.
Если бы знал спаситель Табаки, насколько он в своих предположениях верен, и насколько жизнь голливудских персонажей и героев комиксов вошла в жизнь вот этого светловолосого парня, он, наверное, бросил бы все, и точно постарался выкинуть уснувшего паренька хоть куда-нибудь. Можно и в больницу - только бы не связываться со всем тем, что успел нажить себе этот, казалось бы, несмышленый птенец.
А птенец между тем, когда мужчина вышел из комнаты в поисках обезболивающего, благополучно отрубился, вконец расслабившись и банально потеряв сознание.

Так Каваками Коичи остался в квартире своего спасителя на неопределенное время, которое было бы более долгим, если бы не несколько моментов их "совместной" жизни.
Первые четыре дня Табаки даже не поднимался. Все его существо при каждой попытке встать восставало против такого безумного шага. Точнее, подниматься он совершенно не хотел, но иногда это надо было сделать. Например, дойти до туалета, или сесть, чтобы было удобнее его перевязывать. Да, большую часть времени парень был безвольной тушкой, очень мало разговаривал, что было ему не то, чтобы не свойственно, но все же...
Еще он довольно много следил взглядом за Реном, когда тот появлялся в поле его зрения. В легенду о простом бармене он не верил, но и не задавался серьезно вопросом, кто он такой, потому как сам Табаки тоже о себе ведь ничего не рассказывал. В основном он иногда скулил, ныл или чего-нибудь просил, и более ни на что был не способен.
На пятый день он уже был гораздо более подвижен и более жив, говорил хоть и мало, следил даже больше, иногда уползая к порогу комнаты и выглядывая туда.
А на шестой... накануне  его собственного решения уже сваливать, он проснулся с потрясающим желанием действовать. Внезапно, открыв глаза, он понял, что руки болят не потому, что побиты и порезаны, а потому, что он давно не отжимался, и вообще ничего не делал для своей многострадальной тушки.
Так что вскоре вместо того, чтобы привычно (уже почти привычно) заскулить, он перевернулся со спины на живот, скатившись на пол, и принялся медленно, превозмогая боль, но все же отжиматься.

Выражение лица Табаки было серьезным. Пока он отжимался, конечно, ему приходилось претерпевать боль, потому как тело было все еще слабым, все еще недостаточно забывшим о том, как его били, да и он шесть дней лежал, что не могло не повлиять на расслабление. Расслабляться, конечно, хорошо. Но нельзя. Нельзя расслабляться. А вдруг его тут найдут? Ему придется отбиваться и бежать снова! А если он будет столько валяться, то точно не сможет отбиться, если что.
А еще... он не отдавал себе в этом отчета, но он каким-то образом осознавал, что хозяину квартиры неуютно из-за того, что у него ошивается какой-то побитый мальчишка. Его можно было понять. Просто такому, как Табаки, в это врубиться было гораздо сложнее, потому что парень сам всегда воспринимал мир так, будто он кругом ему обязан. Отчасти это из-за потери брата, отчасти из-за крушения всех детских надежд. Не зря же говорят, что свои беды к телу ближе. Вот и обиженный жизнью Каваками принимал все, что ему прилетало (хорошего, конечно), как мировые подачки, за которые не надо быть благодарным.
А сейчас вот его даже отчасти напрягало, когда он не видел Рена из-за очередной смены того в баре. Почему напрягало? Да кто же знает, что может напрягать психа! Тем более, что эта работа "барменом" постоянно казалась парню надуманной, ненастоящей, несуществующей! То ли этот Рен - полицейский под прикрытием, то ли еще кто. Но не просто же так он легко принял у себя порезанного мальчишку!
- Я отжимаюсь, - очень серьезно, через силу, ответил Табаки на вопрос Рена. Голос у него был напряженным, чтобы не дрожал. Отжимался он уже относительно давно, и мышцы уже начали уставать и теперь еще ныли потому, что хотели отдохнуть. Но никакого отдыха, по мнению парня, им было не положено.
И все же когда речь зашла о еде, Коичи мгновенно перестал мучить свое тело и поднялся. Правда, в тот же момент пошатнулся и чуть не упал, но сначала удержался, а потом медленно сел, нахмурившись и опустив голову. Его сильно расстроило, что он все еще не может нормально стоять. То есть, получается, сначала надо было не отжиматься начать, а приседать. Так что ли?
Конечно, понять, что после таких ранений настолько упорно заниматься - плохо, он не мог. Зато это постаралась сделать его резаная рана на руке. Швы от активных действия разошлись, и плечо Табаки снова начало кровоточить.

- Ничего не глупо, - проворчал Табаки просто потому, что надо было что-то сказать. Ну а как иначе? Не может же он просто взять и проглотить то, что кто-то указывает ему на его глупость? Ничего он не глупый! Он вообще от якудза умудрился сбежать и они его уже неделю найти не могут!
Правда, не факт, что они его вообще искали... может, просто посчитали количество резаных и колотых ранений, нанесенных слабому на вид организму, и решили, что с него хватит, и он и сам вполне легко сможет окочуриться - без чьей-ибо помощи. Он бы и помер, наверное, если бы не оказавшийся рядом мужчина. Вообще Рен был удивительной удачей блондина - поддержал, помог, не оставил на улице, не потащил в больницу, терпит в своей квартирке. Квартирка-то маленькая... в этот момент Табаки внезапно подумал о том, где спит хозяин квартиры, пока на его лежбище стонет и ползает какой-то проходимец? Действительно... это был крайне животрепещущий вопрос, который заставил Табаки отвлечься и забыть о ноющих ранах. Те, конечно, напоминали о себе не так активно, как раньше, но достаточно.
Парень уставился на Рена внезапно округлившимися глазами. Да, через шесть дней мысль о причиненном неудобстве, пришедшая в голову, должна была показаться несколько припозднившейся, однако для Коичи она такой отчего-то не была. Его вообще крайне редко посещают подобные идеи - позаботиться о других, даже задуматься было уже подвигом для блондинистого бандита.
- А ты где спишь, - тут же не преминул задать вопрос Табаки, продолжая смотреть на мужчину, не отрываясь, пока тот обрабатывал открывшуюся рану. Коичи не думал еще о том, когда он отсюда уйдет. Пока что ему не казалось, что он вообще тут место чужое занимает, мешает и напрягает. Вы когда-нибудь видели такого человека, на манер Табаки, который еще и о других думать способен? Вот Коичи, например, таких не видел. И к таким не относился.
Зато живой интерес - это всегда про него. А как же? Чем неудобнее вопрос ты задал, тем легче поймать человека и надавить туда, где ему будет больнее - Каваками с периодической регулярностью применял подобные методы раньше, поначалу принимая их на себя, потом переняв от своих обидчиков, а после доведя это до четкой и заверенной временем и опытом привычки.

- Если не разминаться, мышцы атрофируются, и я не смогу ничего делать, - хмуро сказал Табаки, который предпочел молча перетерпеть боль. Вообще он не знал, насколько быстро мышцы приходят в негодность, если не двигаться, но опасался, что они делают это очень быстро, и как-то этого ему совсем не хотелось. Точнее не то, чтобы не знал, но определенно не догадывался об этом. И все же даже неделя без тренировки могла привести к печальным последствиям. А печальных последствий совсем не хотелось.
Методика нахождения слабого места не прокатила. По крайней мере, на первом вопросе. Рен легко нашел, что ответить, и это не позволяло Табаки развернуться. И это совсем не важно, что разворачиваться ему, в принципе, было как-то и не особенно нужно, но какая-то часть блондина просто требовала найти слабину в бармене. Наверное потому, что барменом он был, вроде как обычным человеком, а слабого места у него почему-то не было. И совсем не важно, что они практически не видели друг друга все эти шесть дней. Не важно!
- У меня не было времени обращать на это внимание, - проворчал Табаки. Он решительно свел руки, чтобы скрестить их на груди, но потом осознал, что это было крайне неправильно - все-таки больно как-то. И он ведь только что разбередил свое ранение, не дав ему нормально срастись. И, конечно, сейчас он понимал, что был в этом не то, чтобы прав, но как-то думать об этом не собирался. И не собирался этого признавать. Тем более, что мужчине явно было все равно, что там считает относительно его правоты блондин. И это было логично.
Он какое-то время еще посидел, а потом подобрался ближе к кухне и остановился стоять неподалеку. Парень внимательно наблюдал за действиями Рена,  так словно тот собирался или в полицию позвонить или просто яду подсыпать, хотя на это у него были все предыдущие шесть дней. А теперь-то чего уже? Какой смысл? Табаки до сих пор не сделал ничего плохого или противозаконного. Это для самого Табаки было крайне удивительно, если бы он подумал об этом внезапно. Но он не думал, он просто наблюдал, осознавая, что у него самого терпения на промывание риса никогда не хватало.
- Не посещу, - отрезал парень в ответ на вопрос, - я буду искать место. У меня нет времени на больницы. Теперь это мой район.
Да, теперь, когда он сбежал из одного района Токио, ему предстояло приживаться в другом. И самым верным было найти какую-нибудь местную банду и затеряться там. До поры до времени.
- А ты хочешь от меня избавиться? - это было бы очень логично, - я бы хотел.