Улица Куякушо --->>>

• Время: 2010.04.17 сб 15.00-18.00
• Погода:  Пасмурно, температура воздуха ~14 градусов.
• Внешний вид: Черная кожа: жилет, штаны, казаки с металлическим мысом. На руках наручники
• Состояние: как там... пасть порву, моргалы... выколю?
• Инвентарь: ничего нет

Если бы Табаки спросили, как он умудрился попасться, он бы не ответил. Всегда достаточно осторожный, хоть и сумасшедший, он обычно предпочитал вести себя вызывающе только в тот момент, когда никто из служителей правопорядка не видит. А тут на тебе! Он настолько погрузился в собственный азарт, что совершенно забыл об осторожности. По сути, его поведение можно было назвать состоянием аффекта. Когда еще может бандит вот так вот поджидать полицейскую за баком, готовый наставить на нее пистолет? Среди бела дня! Точно состояние аффекта. Вот только оно его не спасает, а скорее наоборот мешает жить. В противном случае он бы догадался, что она не одна. Догадался, что ее напарник большой двухметровый мужик, против которого маленький Табаки вот ничего не может сделать. Особенно когда он подходит к увлеченному бандиту со спины и нападает! АХ, как нехорошо нападать со спины! Ой-ой, какой плохой полицейский!
Очнулся мелкий крашеный блондин уже в камере. Его определенно обыскали, изъяли все, что обнаружили, включая крестик (мало ли, сумасшедший удавится крестиком? Наверное). Главное, они забрали его шоколадку! Твари. Вот этого он им, конечно, не простит. Пистолет не так жалко, как шоколад! О нем он даже спросил полицейскую, которая пришла его допрашивать. И, конечно, он все отрицал. Пистолет? Не его! Он доже толком не знает, как им пользоваться! Он его у мальчишки отобрал, вот! Да как же он вам признается, что у него отобрали страшное оружие? Вот спросите и у этого подозрительного малого, где он оружие взял?
Из этого пистолета определенно стреляли, но следов пороха на перчатках и куртке обнаружено не было. Хотя об этом экспертиза должна сказать им позже, не в момент первого допроса. Вот она придет снова и получит себе неутешающий результат: откуда пистолет - неизвестно, кто из него стрелял - неизвестно. Арестованный все отрицает.

И вот... он сидит в комнате для допросов в гордом одиночестве, улыбается в зеркало, за которым наверняка кто-нибудь сидит и наблюдает за ним. Но он-то знает, что должен делать. Он сидит и улыбается. Раздражение из-за отсутствия рядом шоколада дает о себе знать. Его бесит, что они отобрали его сладость. Какого черта? Это всего лишь шоколадка! В ней нет наркотиков и запрещенных веществ. Всего-то 79% какао. Он сидит, сжимая периодически руки в кулаки. Без перчаток тоже неуютно, но их там наверняка старательно проверяют. Но здесь хотя бы тепло, чтобы нормально чувствовать себя без куртки. В этом плане полиция, конечно, крайне гуманна. Потрясающе!
Но... шоколад!!!

К тому времени, как к нему явились-таки господа-полицейские, Табаки уже успел устроиться лежать на столе. В самом деле, сколько можно просто сидеть? Он наклонился и улегся щекой на холодную столешницу, раздумывая над тем, что бы ему сейчас спеть такого, чтобы было попротивнее? Впрочем, он и без того петь не умеет, так что противно и ужасно им будет от любого расклада, на самом деле. Не важно, какую именно композицию он выберет. Он задерет всех своим отсутствующим слухом.
Он предпочитал не думать, если есть такая возможность, потому что размышления ни к чему хорошему не приведут. Когда думаешь, начинаешь сочинять различные выходы из сложившейся ситуации, в то время как верный выбор был уже сделан. Им ничего не доказать. У них разве что есть показания тупого мальчишки. А так будут его показания и показания мальчика. Мальчик и сумасшедший. Кто честнее? Вот вопрос, не правда ли? Хотя, может, они и не нашли мальчика? Тогда у них вообще ничего нет. И в любом случае, надо придерживаться своей основной версии, которую он не то, чтобы сочинил, а сказал первое, что пришло в голову. Главное, что доказать принадлежность его к пистолету невозможно.
Между тем дверь открылась и зашла она. Не-не, зашла Она! Суровая и прекрасная женщина-полицейский в компании своего твердолобого каланчи-напарника. Ничего, его таким не испугаешь. Он повернул к ним голову, нагло улыбнулся, медленно выпрямился, не поднимаясь со стула, проследил за тем, как она отключает камеру (ооо, кажется, его будут сегодня бить. Ну а зачем еще можно выключать слежение? Может, у них есть еще какой-нибудь специальный рычажок, который опускает жалюзи на зеркало? Или там давно уже никого нет? Да ну! Так не бывает!).
Она устроила пиджак на спинке стула и села. Красотка, конечно. Если бы Табаки был ценителем женской красоты, он обязательно бы начал с ней заигрывать и наверняка взбесил бы этим ее больше, чем он бесит ее одним своим существованием. Ведь это его раздражение наверняка взаимно?
- А ты вспомнила, куда вы дели мой шоколад? - отозвался он вопросом на вопрос, - у меня без дополнительного сахара и какао в крови мозг отказывается адекватно работать. Я без него тупею.
Он поднял обе руки (наручники не позволяли делать иначе) и постучал указательным пальцем правой руки по своему виску.
- Последствия травмы, знаешь ли.

Хлобысь! - именно этот звук, словно барабанные палочки по тарелкам, огласил черепную коробку Табаки, когда детектив решила проявить волю и показать характер, потянув за цепь и дополнив все крайне эффектным швырянием головы заключенного в стол. Табаки, конечно, был неуравновешенным сумасшедшим и вполне мог бы не ожидать, что его будут здесь бить. Вот только он был не настолько глуп. Зачем иначе эта женщина возилась с камерой? Именно для того, чтобы побить того, кто ей так не нравится. В том, что он ей не нравится, Табаки не сомневался. Такие дамы любят других: повыше, посимпатичнее, поблагороднее, повежливее и все то, чего так не доставало желтоволосому.
И сейчас, безусловно, надо было сдержаться, чтобы потом не прилетело еще больше. Если он поведется на эту провокацию, его посадят. А он тут вообще невинная жертва и почти сознательный, но просто немного упоротый гражданин. И все же он слишком расслабился в этой камере.
Не успел повернуть голову (или она так ловко зажала, что у него неожиданно не было шансов?) и впечатался в металлическую столешницу своим и без того хрупким носом, мгновенно забрызгав гладкую поверхность. Эх, слабые кости и прочие проблемы со здоровьем... так некстати.
Безумные глаза Табаки широко раскрылись, он медленно повернул голову и лег щекой на стол, медленно и тихо выдыхая и чувствуя. Сломать не сломала, но с одного удара разбила. Если бы Табаки любил женщин - эта была бы в списке номер один. Но Табаки не любил никого, и быть в его списках обычно не означало ничего хорошего.
Он ответил не сразу. Сначала ему надо было унять собственную гневную дрожь и вспыхнувшую ненависть. Но если он хочет отсюда выйти, он должен быть паинькой и не сказать ничего лишнего.
Блондин с трудом проглотил слова, которые готовы были сорваться с его губ, а потом медленно, не вытирая нос, зная, что будет больнее, поднялся. Теперь его уродливая рожа была еще и вся в крови, и он выглядел еще безумнее. По крайней мере, до того момента, как прикрыл глаза. Узкие зрачки слишком выдавали его безумие, а он вроде как пытался успокоиться.
- Какого поставщика? - спросил он, а потом уточнил, - платочка не найдется? А то что-то сопли потекли. Так неловко! Я сам подотру, честное слово!

А Табаки был неженкой всегда. Коджи родился болезненным мальчиком, которому слишком мало всего досталось, в отличие от брата. И то, что со временем он сам стал Коичи, никак его не спасло. С именем ему не пришло больше ничего, кроме пары иероглифов.
В свое время он предостаточно отхватил из-за своей ущербности, а теперь... теперь, в общем, отхватывает не меньше. И чаще всего сам является основной причиной собственных проблем.
Каваками смотрел на детектива, легко не думая ни о чем. Даже о том, что у него теперь болит нос, он как-то не вспоминал. Видимо, дело было в привычке: он за свою жизнь испытал уже такое количество боли, что какой-то разбитый нос может его разве что еще больше раззадорить, заставить начать выбирать место, куда лучше всего было бы нанести удар. Наверное, в открытую шею. Эта уверенная в себе девица точно знала, что бандит не предпримет ни одной попытки ее достать. Еще бы. Если он до сих пор не сознается ни в чем? Он же просто немного сумасшедший, но вполне безобидный и порядочный гражданин!
Ох, в самом деле, с безобидным он перебрал. Она видела, как он избивал Орию. Ну да ладно. Невелика проблема. Он же делал это из самых хороших побуждений! Этот парень - настоящий, взаправдашний хулиган! Таких надо сажать на пятнадцать суток под замок и на месячный домашний арест! Вот так! Родители должны внимательнее следить за своими детьми!
В секунду этой мысли перед глазами Табаки пролетели образы его собственных родителей, и он на ту же долю секунды растерялся и моргнул.
А тут детектив Ли протянула ему... платок? Серьезно? Она дала ему свой платок?! Он вообще был уверен, что эта женщина скорее повозит его еще лицом об стол, чем действительно даст тряпочку. И уж тем более этот пресловутый платок! Нет, вы глядите! У полицейских есть человечность?! Это же невозможно! Может, она не только красотка и спортсменка, так еще и человек с душой и сердцем? Вот те на!
Коичи протянул руки и взял платок скорее на автомате. Он вообще пошутил про него. Он действительно думал, что получит еще в башку. А тут...
Он какое-то время смотрел на нее не моргая, что потом заставило его начать моргать куда быстрее, чтобы привести левый травмированный глаз в условный порядок.
- Какого оружия? - конечно, под дурака косить бессмысленно, но он не откажется от этого удовольствия. Может, еще побольше побесит, и она снова превратится в полицейскую фурию, в которой нет ничего человеческого? - я пистолет отобрал у парня. Или вы про него? Ну так его надо было ловить, а не меня!
Он мерзко улыбнулся и сощурился.
- Аааа, вы его упустили и теперь хотите, чтобы я взял на себя его грехи? Я больше похож на бандита, да? Эх, какая досада! А я просто люблю черную кожу! - он откинулся на спинку стула и поднес платок к лицу, стирая кровь.

И все-таки он собирался косить под дурака до победного. Им нечего ему предъявить. Мальчишка не станет давать против него показания, Табаки был уверен. Мальчишка слишком серьезно относится ко всем этим глупым детским бандам, словно они действительно могут иметь какое-то значение, кроме как жестокие детские игры. И мальчишка считает себя лидером группировки. И при этом он так по-рыцарски честен и прямолинеен. Конечно, у них же там высокая цель: преступный порядок! Хах! Так что он будет молчать. Он откажется от этого нападения, он скажет, что подрался с кем-нибудь. Он не захочет в этом всем светиться. Он же такой взрооослый! Табаки слишком хорошо знал подобный типаж людей. Они хотят влезть в дерьмо и остаться чистыми.
А вот она... она не хочет. Она знает, что не получится. И она отрывается, потому что понимает: им его не взять сейчас. Они в равных условиях. Им друг другу дать нечего, кроме как по зубам. Только вот он не может, а она...
Вообще-то она тоже, но ее это не останавливает. Ему ведь стоит только пожаловаться потом, и ох-как ей не поздоровится. Она думает, что ее что-то спасет? Нет. Ее не спасет ничего.
Злорадную ухмылку с его лица стирает еще один удар. Детектив не хочет униматься. Детектив добралась до подонка и хочет хоть как-то на нем отыграться. Он по инерции поворачивает голову и смотрит в пустоту перед собой. И без того узкие зрачки сужаются в спазме еще больше, превращает в точки. Он очень резко видит все, что сейчас его окружает. Он медленно поворачивает голову обратно, смотрит на нее безумным своим взглядом и тяжело дышит разбитым носом.
Он пытается справиться со своим гневом. Ему очень нужен его шоколад, чтобы играть в эту игру дальше, но шоколада нет, а она есть. Сой Фон, так? Сой Фон. Он запомнит. Она ему еще попадется на пути. Только он будет на свободе, а она... ей может очень сильно не повезти...
Левый глаз и без того пострадавший в огне практически перестает видеть после этого удара. Табаки выдыхает еще раз, а потом заставляет себя широко улыбнуться.
- В самом деле? - произносит он, глотая собственную ярость, - а я вот тебя не узнаю. Мы учились вместе? Я дергал тебя за косички? Наверное, это любовь.
Он продолжает играть дурака. Он продолжает терпеть и сам не понимает, как ему это удается. Наверное, она в самом деле ему нравится. Нравится настолько, что он ее ненавидит. Искренне и чисто так, что это чувство захватывает его с головой, и он продолжает играть.
И он открывает правый глаз в невинном недоумении. Он знает, как отвратительно это смотрится, как неестественно. И он, конечно, не останавливается.
- Какой подросток? - в самом деле, о чем они тут разговаривают? Разве это не встреча выпускников?

Она, казалось, читала мысли. По крайней мере, так можно было подумать, когда детектив намекнула, что жалобы ему нисколько не помогут. Но, конечно, ни о какой телепатии речи не шло. Это просто логично. Логично, что человек захочет жаловаться на распускающего руки сотрудника полиции, что он верит, что тому достанется. Если, конечно, тут не влезает вопрос коррупции и прочей дедовщины. Она сообщает, что он наивный, а он хорошо знает, что это не так. Что это только бравада. Конечно же, ей очень сильно достанется, если он пойдет жаловаться. Она избила его просто так. Она не раскрыла это дело, потому что не было никаких шансов: ни отпечатков, ни пороха на одежде, ни показаний свидетеля. Только ее собственные, когда он уже убегал. Потом он может сказать, что вообще подошел позже - посмотреть, но тут появилась полицейская, он испугался и побежал, а это обычно бывает у сумасшедших. Впрочем, у сумасшедших не бывает "обычно". А еще... он мог сказать ей кое-что еще, но пока не стал. Решил немного повременить. Он скажет ей об этом чуть позже.
Она смотрела в его глаза, бросая тем самым психопату вызов. Он чувствовал, как внутри поднимается огромная волна агрессии, которую он не сможет сдержать, если она продолжит испытывать судьбу. Его уже начинает периодически мелко трясти. Еще немного, и он закричит, но... нет. Она останавливается. Она дает своему огромному напарнику знак, и тот собирается выводить преступника, которого они не могут взять.
И перед тем, как быть уведенным, Табаки слегка наклоняется, в крайний раз заглядывая в глаза детектива, которая уже не смотрит на него и тихо, чтобы слышала она, шепчет.
- Конечно, встретимся. И я буду очень... очень рад нашей встрече, - его шепот не казался бы угрожающим, если бы при этом он не был столь ужасающе сумасшедшим. Он говорил это почти ласково. Так, словно собирался погладить детектива по голове. Это было обещание. Они встретятся, когда у него не будет наручников, а у нее - напарника. Они встретятся. И ей больше никто не поможет...
- Ууух! - выдал Табаки, когда его вытянули со стула и потащили на выход, - а мне вернуть шоколад? А куртку? Очень холодно на улице, знаете ли, в одной-то жилеточке!
Он старательно сетовал и много разговаривал. Так, что напарнику Сой Фон хотелось бы его заткнуть, но теперь уже было нельзя.
- А платочек? Мне нужен еще платок! Смотрите, у меня кровь носом идет! Дайте кто-нибудь перекись! - никакая перекись ему, конечно, была не нужна. Ему просто хотелось выбесить своим голосом всех, до кого он дотянется.
Куртку, перчатку и шоколад ему вернули. Про пистолет он даже не заикался. Достанет еще, если захочет. Если захочет...
А через минуту его вместе с курткой и шоколадом выпнули в переулок за участком.
- Вот так? - он развернулся к закрывающейся двери, - ввели в парадную, вывели черти как? Ахахаха! Стыдно? Стыыыдно?!
И рассмеялся. Громко так, ярко. А потом... застегнул куртку, открыл свой шоколад, откусил кусок и... отправился дальше.  Хороший сегодня день. Очень хороший.

--->>> в эпизод.