• Время: ~11.00
• Погода: пасмурно и довольно прохладно, но не холодно. Моросит дождь.
• Внешний вид: черная теплая водолазка, чёрные брюки, чёрные туфли с металлическими вставками на низком каблуке и носке. Сверху тёмно-серый плащ из водоотталкивающего материала, черная шляпа-федора, черные перчатки.
• Состояние: благожелательное.
• Инвентарь: по карманам пальто рассованы бумажник и сотовый телефон, во внутреннем кармане — чековая книжка. С собой трость с набалдашником в виде оскалившейся серебряной лисьей головы. Внутри трости скрыт клинок. На левой руке надеты часы.

Каспар вышел из метро, поставил воротник своего плаща стоечкой и двинулся пешком в сторону кафе, где у него была назначена встреча с неким Джеком. Шпионские игры, организованные компанией, на которую он работал, вызывали в душе альбиноса радостное возбуждение, поэтому он охотно им подыгрывал, и хотя Каспар мог позволить себе нанять самую дорогую машину в этом городе, где всё можно купить за деньги, он предпочел поездку на метро и короткую пешую прогулку.
Пройдя несколько метров, мужчина коротко глянул на часы. Он был достаточно пунктуальным человеком. Бывали ситуации, когда Каспар предпочитал опоздать, но он никогда не приходил заранее и обычно  рассчитывал время так, чтобы прийти вовремя и никак иначе. Порой ему казалась, что такая привычка — дань возрасту, но кроме некой педантичности, которая порой становилась заметной, и бросающегося в глаза цинизма, в целом, Каспар не казался стариком и, конечно же, стариком себя не чувствовал. Он был мудр, имел немало воспоминаний, среди которых были и те, которые не отличались приятностью. Он нередко терял всё, но всегда предпочитал жизнь той темноте неизвестности, которая ждёт всех за порогом смерти.
Философский образ мыслей Каспара, его радостное настроение и готовность к пешим прогулкам были немало обусловлены и тем, что судьба улыбнулась ему дважды. Конечно, юная и озорная Хильд не была в полной мере похожа на Келли, но ей стремительно удавалось занять место в той пустующей части его души, где раньше находились лишь самые близкие. Занимаясь с ней, рассказывая ей о своих соплеменниках, показывая, на что они способны, и давая рекомендации, как лучше свои способности применить, Каспар постепенно привыкал к, казалось бы, навсегда утерянному чувству целостности. По-своему он был даже влюблен в Хильд, и осознание этого становилось ещё одним поводом для радости. Конечно, влюбленность не была чувством, связывающим на века. Она была небольшим, хрупким, но чистим чувством, заключавшим в себе полное очарование юной фройлен, которой ещё предстояло узнать себя.
Гин не сказал ей о Келли. Ему до сих пор было больно и неприятно говорить на эту тему. Обычно спокойный и уравновешенный, он чувствовал, как ярость накатывает на него каждый раз, когда вспоминал о происшествии, которое унесло жизнь Келли более ста лет назад. Прошло немало времени прежде чем он смог сжиться с потерей и ещё больше, чтобы он захотел быть с кем-то ещё. Понимание того, что этот «кто-то» пусть не в полной мере, пусть ли частью своей души и небольшими почти неуловимыми жестами является частью Келли, по-настоящему радовал Каспара. Так он чувствовал, что не обманывает своего давно погибшего Бойца. Каспар прекрасно понимал, что Келли — тёмноглазая и жизнерадостная девушка, — мертва, а Хильд — это совершенно новая, юная и другая личность. Тем не менее, он был ей по-настоящему очарован.
Когда Каспар зашёл в кафе колокольчик над его головой издал негромкий, но надрывный звук. Мужчина обернулся, выискивая красными глазами увлеченного читателя, и найдя его, направился к его столику. Джек оказался приятным молодым мужчиной, с правильными, но не примечательными чертами лица. Казалось, он полностью противостоял Гину, лицо которого было не самым привлекательным, но, наверняка, запоминалось каждому.
— Здравствуй, Джек. Давно не виделись, — приветливым тоном произнёс он. — Не против, если я присяду? — в свое время Каспару приходилось принимать немало участия в более реальных шпионских играх. Он пережил две войны, ряд вооружённых конфликтов и то противостояние, которое было между ставшей почти родной Америкой и СССР. За такое время волей-неволей поучаствуешь в чём-то политическом.
Он облокотил трость, на которую опирался при каждом шаге, об стул, снял пальто и шляпу и устроился напротив Джека. Почти сразу к нему подошла официантка и он заказал кофе с молоком и два пирожное: шоколадный и сливочный с клубникой. Каспар был довольно равнодушен к еде, но любил сладкое.
— Надеюсь, здесь хорошая кухня... — вздохнул мужчина, провожая взглядом официантку. — Вы знаете причину нашей встречи, Джек? Мое имя Каспар фон дер Альбс, я консультант, работающий на фирму, услуги для которой вы уже выполняли, — альбинос говорил быстро и тихо. Его лицо по-прежнему отражало вежливое равнодушие, но глаза смотрели холодно и иронично. — Не могли бы вы ознакомить меня с результатами своей работы в двух словах. Возможно, вы ещё поможете мне примерно в том же направлении.

Отредактировано Gin (03-10-2014 04:33:24)

— Я люблю дождь, — небрежно пожал плечами альбинос. Это по-своему было правдой. Он действительно совсем неплохо относился к дождю, когда находился дома у открытого огня в камине и с книгой в руке. Как ни странно, заявление «Джека» подняло в душе Каспара воспоминания далекого детства.
«Я сегодня настроен ностальгировать», — отметил про себя альбинос. — «Видимо, это всё дождь».
На какое-то время он задумался, пряча свои размышления под любопытством, с которым якобы оглядывал кафе. На вкус Каспара оно оказалось совершенно обыкновенным, но он понимал, как одно место без какой-либо особой причины может «радовать душу». Нечто подобное альбинос испытывал, когда посещал Европу. Некоторые улочки старых городов прямо пахли прошлым, в котором всё было безоблачно. Каспар оставался циником, но любил спокойствие детской беззаботности.
— Возможно, — мягко произнёс альбинос, — в этот раз мне понадобится нечто большее, чем просто информация.
Насколько ему было известно, этого мужчину Организация уже нанимала для того, чтобы отследить деятельность компании Ягири. Они искали странный предмет — живую голову, над которой в Японии провели немало экспериментов. Каспар не отказался бы узнать подробности этих экспериментов, но Организация, в которой он работал, хотела Голову.
— Вы верите во сверхъестественное? — неожиданно поинтересовался мужчина. К их столику как раз спешила официантка. На то, чтобы приготовить кофе, ей не понадобилось много времени, но они пока не говорили ни о чём по-настоящему секретном. — Вампиры, ведьмы, феи, как по-вашему, они существуют?

— Мистер Джек, давайте откровенно: у меня нет ни времени, ни желания разбираться в ваших неуверенных формулировках, — Гин не повысил тона, и даже ленивая дружелюбность в его голосе никуда не делась, но, тем не менее, это никак не смягчило впечатления от невежливой прямолинейности альбиноса. Он не то, чтобы не любил людей, которые пытались усидеть на двух стульях одновременно или набивали себе цену. Как у человека жёсткой организации, у Гина не хватало терпения выводить таких на чистую воду медленно и нежно, добиваясь чёткого ответа путём долгого ухаживания, уламывания, совместных уступок.
— По-моему скромному мнению, всё довольно просто, — продолжил альбинос даже тогда, когда к ним подошла официантка с заказом. — Спасибо, — он улыбнулся девушки, забавляясь её не слишком откровенных попыток разглядывать его персону. — Так вот, — Гин расставил тарелочки так, как ему казалось наиболее удобно, и только после этого вновь посмотрел на «Джека», — мне неинтересно, чем вы обычно занимаетесь. Мне важно знать, возьмётесь вы за эту работу или нет. Если вопрос в сложности выполнение и необходимости подтягивать дополнительные ресурсы, я подниму его для непосредственных заказчиков и, полагаю, мы сможем прийти к какому-то общему знаменателю, — альбинос разрушил идеальную целостность пирожного, и отправил ложку себе в рот, получая при этом видимое удовольствие.
— Если же, — заговорил он, слизнув часть десерта с уголка рта, — дело в этической стороне вопроса, то я предлагаю вам считать тот предмет, который нужно вернуть, частью информации. В конце концов, всё, что мы видим, чувствуем, осязаем, обоняем и вкушаем, — Гин отсалютовал полной ложечкой, — является частью информативного восприятия. Грубо говоря, ничто вещественное не имеет значение, если нет существа, способного получить о нём какую-то информацию, — альбинос улыбнулся. Некоторое время он, молча, наслаждался своим десертом и собственными складными мыслями, справляясь, в большей степени, с хорошим настроением, из-за которого всё виделось ему в несколько позитивном свете.
— Если говорить серьёзно, то вас нанимают, чтобы вернуть похищенную информацию. Это задание невозможно выполнить, не забрав обратно тот предмет, который прихватила с собой женщина — Ягири Намие. Без него текстовые файлы с исследованиями не имеют никакого значения, — он пожал плечами с видимым сожалением, которого, на самом деле, не испытывал. Ему, разумеется, было удобней вести дела с человеком уже, так или иначе, замешанным, но это обстоятельство было необязательно. Гин уверен, что мог бы найти ему замену, но даже если это нельзя сделать в скором времени, он вполне способен убедить «Джека» на сотрудничество с ними. Более того, Гин мог бы сделать этого человека рабом или заставить его убить себя. Всё это, разумеется, не входило в его планы.
— Вы знаете, чем занималась та клиника? — спросил Каспар лукавым тоном.

— Вот и чудесно, — альбинос растянул тонкие губы во вполне искренней, но не слишком обаятельной улыбке. Острые черты лица мужчины, его белая кожа, под которой местами синими и фиолетовыми линиями угадывались кровеносные сосуды, и острый взгляд красных глаз создавали притягательное, но неприятное зрелище. Гина окружала аура властности. Его охотно слушали, ему подчинялись, его уважали, но не любили. Впрочем, сам Гин с удовольствием пользовался тем, чем его наделила природа, и не желал большего.
— Клиника Ягири, как я понимаю, занималась исследованиями возможностей человеческого тела? — альбинос вопросительно глянул на «Джека». Этот мужчина, насколько Каспар понял, некоторое время работал в клинике и, соответственно, должен был что-то знать об её деятельности. В противном случае, оставались актуальными два вопроса. Во-первых, откуда компании «Небула» стало доподлинно известно об исследованиях, происходящих в клинике Ягири? Во-вторых, почему для дальнейшей работы использовался не тот человек, которому были известны сведения, а тот, кто имел весьма смутное понятие о собственном задании?
Впрочем, одно предположение у Гина на этот счёт было. Сведения о голове изначально были получены от некоего Кишитани Шингена. Судя по всему, этот человек вполне мог подарить странный предмет руководителю клиники и, спустя несколько лет, сообщил об этом в «Небуле». Что касается «Джека», то использовать однажды внедрённого вора проще, чем найти нового. К тому же, как подозревал альбинос, руководство компании никому не доверяла, и деятельность каждого отдельного члена тщательно проверялась.
В итоге, к собственному сожалению, в своей работе Каспар обладал доступом далеко не ко всем сведениям и о многом должен был догадываться. Отправка в Токио была для него изначально прекрасным поводом уехать из Америки, не усложняя и без того накалённые отношения с начальством. Однако загадка живой головы увлекла его, и теперь он с удовольствием пообщался бы с теми, кто имел о ней какое-то представление.
— Предмет, который странным образом попал к руководителю клиники «Небула», не относился к их основной деятельности. Тем не менее, они проделали немало работы над его изучением. По сути, причина их падения заключается именно в том предмете, который вам следует вернуть, — Гин тонко улыбнулся, доел остатки одного пирожного и принялся за кофе. Напиток оказался вполне сносным, но придирчивый альбинос всё же предпочёл бы, если бы его выполнили лучшим образом.
— Этот предмет живая женская голова, — он поднял взгляд на "Джека", чтобы проследить за изменениями в выражении его лица. — Именно поэтому я спросил вас, верите ли вы в сверхъестественное. Ваша работа на нашу компанию будет связана с существами, о которых слагают легенды, а не пишут в учебниках, — мужчина беззвучно опустил чашку и, взяв в руки ложечку, принялся за второе пирожное.
— Из вашего ответа, я так и не понял, видели ли вы что-то ненормальное или нет? Верите ли в мистику или являетесь исключительно реалистом? — продолжил альбинос. — Вы очень осторожны в формулировках. Для вашей работы это, пожалуй, хорошее качество, но я довольно категоричен. Любые попытки угадать правильный ответ меня раздражают. Вы же мужчина, у вас должно быть собственное мнение. Итак, как вы полагаете, может ли голова существовать отдельно от тела? Независимо от ответа, вы не потеряете работу, — улыбнулся он, — но я буду знать, в чём заключается ваша слабость.

— Понимаю, — Гин кивнул, и в его красных глазах, действительно, отразилось недоброе понимание. Он совсем не обвинял "Джека" в некомпетентности. В конце концов, неверие в сверхъестественное было таким же человеческим качеством, как суеверие, свойственное неразвитому обществу. "Джек", судя по всему, был хорошо образован, а это часто мешало преодолевать абсурдно тонкую грань между реальным и вымышленным.
— Тем не менее, я советую вам исходить из того предположения, что голова есть и она, действительно, живая. Причем, это не выращенный в лаборатории организм и не каким-то чудесным образом сохранённая голова недавно погибшей девушки. Я хочу сказать, что жизнь головы от людей совершенно не зависит и является очень большой загадкой, - покончив со вторым пирожным и опорожнив чашку, он с довольным видом откинулся на спинку сидения.
— При описании головы использовались такие эпитеты, как «кукольная», «прекрасная», «завораживающая». Я так понимаю, что предыдущий владелец компании, которая занималась исследованиями, был полностью ею очарован, — Каспару хотелось получить эту голову. Во-первых, сама по себе она была чудесным материалом для исследований. В конце концов, даже Каспару было интересно, как голова, не получая никаких видимых питательных веществ, может продолжать столь длительное существование. Но была ещё одна причина.
Когда-то он знал существо, которого звали Селти Стурлусон и хорошо помнил её прекрасное, но безликое лицо. Вероятность того, что среди всех Безголовых Всадников именно она отправилась в Японию, была мизерно мала, но за долгую жизнь Гин перестал удивляться случайностям. Существа, жизнь которых превышала человеческую, как по количеству лет, так и по качеству проживания, нередко встречались снова и снова. И, если он прав, ему бы хотелось узнать, зачем грозная валькирия так громко и ясно оповещает о своём существовании.
— К сожалению, я не самый лучший пример для демонстрации, — неожиданно и сокрушенно признался Каспар. — На самом деле, мне стоило догадаться об этом раньше и позвать с собой Хильд, но раз уж так всё равно вышло... Я предлагаю тебе попробовать мне соврать после того, как я прикажу этого не делать, — взгляд альбиноса стал холодным и пронзительным. — С этого момента и до тех пор, пока я не разрешу, ты станешь говорить мне только правду, — произнёс он особым образом, вплетая в слова силу. — Как тебя зовут, на самом деле, мистер Джек?

Уголки губ потянулись вверх, обозная улыбку, — альбинос оценил слова собеседника, хотя изначально он исходил из других соображений: было бы до крайности неудобно, если бы исполнитель в самый ответственный момент решил бы потерять сознание или впасть в истерику.
— Вы рассуждаете верно, — произнёс Каспар вслух с явным удовольствием, представляя, как «Джек», до этого момента ведущий себя, как человек полностью собой владеющий, плевав на самообладание, с криком ужаса отбрасывает от себя голову в сторону. В особенности забавно этот приём выглядел бы в толпе людей. Голова, наверняка, могла пострадать (если такое вообще возможно), но зрелище было бы фееричным.
Некоторое время Каспар позволил себе наслаждаться этой фантазией, а потом отбросил её, как ненужный хлам. Смех смехом, а «живая голова» будет эффективней работать, как материал для исследования, а не как бездарная шутка.
В целом, ход рассуждений «Джека» и его вопрос вызвали у Каспара ощущение довольства: увлекаясь фантазией, парнишка встал на верный путь. Хотя, по идее, если заказчик требует найти голову, наличие или отсутствие тела исполнителя волновать не должно, но подход и любопытство импонировали Гину. В конце концов, приоритеты компании и его собственные в любой момент могут измениться, и было совершенно нелишним к этому времени владеть дополнительной информацией.
— Мои люди рассказывали, что по Токио ходит легенда о Безголовом Байкере. Наверняка, вы что-нибудь о ней слышали, — произнёс альбинос, напрямую не отвечая на вопрос «Джека». В конце концов, он и сам точно не знал, является ли этот байкер телом головы, которую ещё предстоит вернуть, но эти два слуха прекрасно дополняли друг друга.
— Рен, — повторил Каспар словно бы пробуя имя на вкус. Да, это больше походило на правду. По крайней мере, за этим именем стояла история, а не какой-то шаблон. Гин с шаблонами общаться не любил. — Это японское имя. Я как-то жил в Японии во время второй мировой войны, поэтому немного разбираюсь в этом, — он хмыкнул. Ошарашенный вид «Джека» одновременно умилил его и вызвал некоторую досаду — Каспар не любил раскрывать свои секреты, а этот секрет был главным, но так было намного проще добиться понимания, которое не будет списываться молодым человеком на причуды заказчика.
— Не удивляйтесь. Вы не можете мне соврать, потому что я вам запретил. Одним своим словом я могу заставить вас встать и уйти, поцеловать эту очаровательную официантку, забыть меня, и хотя внешне я имею те же отличительные признаки Homo Sapiens, человеком фактически я не являюсь, — он дал Рену время, чтобы переварить полученную информацию, и для чистоты эксперимента задал ещё один вопрос:
— Кто вы по национальности? Судя по вашему виду, нельзя сказать, что оба ваших родителя были японцами или хотя бы азиатами. У вас довольно универсальное лицо.

Отредактировано Gin (16-03-2015 03:13:44)

Гин кивнул.
— Лично я нахожу чудесным совпадение, когда в одном городе одновременно находятся голова без тела и тело без головы, — он улыбнулся. Озвучивать это необходимости не было (вероятно, уже по предыдущему утверждению мистер "Джек", если он, конечно, не полный кретин, понял ход мыслей своего собеседника), но Гин находил определённое удовольствие в затронутой теме. Откровенно говоря, процесс расследования: выстраивание гипотез и догадок, поиск загадочных личностей, выведение их на чистую воду, — сейчас интересовал его больше, чем возможные научные открытия. Гин не был настроен на то, чтобы работать на Корпорацию, и собирался лишь создавать видимость деятельности, но Безголовый Байкер и таинственная голова его всё же интересовали, по крайней мере, по личным соображениям.
— Япония способствует расширению мировоззрения, — согласился Каспар. — Не могу сказать, что без ума от этой страны, но она многое дала мне. Сама её культура объясняет больше, чем могут объяснить мифы и легенды многих других народов. Дело ли в том, что в современной религии больше политики, чем веры, или в чувствительности самого японского народа, я не знаю, но их самобытность позволяет понимать этот мир лучше, — откровенность Гина, сказанная общими словами, ничего, по своей сути, не значила, и всё же вызывала приятные эмоции. Помимо войны и всего, что с ней было связано, из Японии он вывез опыт и возможность жить дальше без груза ненависти и злобы. Нельзя сказать, что Каспар смог полностью реализовать эту возможность, но, по крайней мере, он перестал замыкаться в своём одиночестве.
— Так или иначе, полагаю, что на этом эксперимент можно завершить, — словно выпав из размышлений, сообщил альбинос. Хотя ничего конкретного о себе Каспар не рассказал, потребность что-то доказывать не вызывала у него приятных ощущений, и словно бы физически утомляла, поэтому он старался, как можно скорее от неё избавиться. — Вы снова вправе врать мне, — Гин вплёл в свои слова силу, и, улыбнувшись, добавил уже без неё, — хотя я вам этого не советую. Не люблю ложь, в особенности, бездарную. Её слишком трудно не замечать.
Без какой-либо паузы альбинос вернулся к прерванной и явно более интересующей его теме:
— Как вы считаете, Джек, если тело и голова связаны, в чём из них находится личность? — Гин намеренно обратился к мужчине по вымышленному имени. Рен повёл себя спокойно и принял случившееся над ним насилие без резких эмоциональных выбросов, как и должно взрослому воспитанному мужчине, а это, в свою очередь, служило приемлемым поводом относиться к нему соответствующим образом. О глубоком уважении или равенстве речи не шло, но, по крайней мере, Каспар мог себе позволить быть вежливым и не акцентировать внимание на его унижении.
— В своей командировке в Страну Восходящего Солнца я собираюсь найти Безголового Байкера. Если вашими усилиями к этому моменту у меня будет ещё и голова, эта встреча может стать интересной.

Гин пожал плечами. Он о многом мог говорить «лирично». Частично это было связано с воспитанием и взрослением в те времена, когда «лиричная» манера обращения была показателем не только воспитанности, но и утончённости, интеллигентности, образованности и начитанности. Быть одновременно «лиричным» и ироничным, сочетать в себе чувственность с циничностью, блистать умом и прожигать культурно жизнь было модно тогда так же, как теперь модно напиваться до безобразия и крутить задом перед объективом камер.
Что касается «лиричности», то да, в Японии, по мнению Гина, было много поэзии, и о ней легко говорить в таком тоне, ничего при этом не объясняя и не раскрывая никаких тайн.
— Если вы умный человек, то нет, — ответил Каспар с лукавством. Многие, наоборот, попытались бы соврать, извернуться, получить удовлетворение от возвращения власти над собой, и все они не вызывали у альбиноса не малейшего уважения. Господин «Джек» пока внушал, если и не уважении в полной мере, то некую симпатию. Он был удивительно обаятельным для человека, на которого вывалили подобную информацию, вывалили в ней и столь же неожиданно оставили в покое. Обычно после подобной встряски людям необходимо хотя бы выпить или получить по морде, «Джек» обошёлся и без того, и без другого. У него была или очень крепкая психика, или его реакции опережали впечатления, отразившиеся на эмоциях. Иными словами, Гин находил вероятной возможность, что «Джек» до сих пор в шоке.
— Вполне разумное предположение, — одобрил альбинос. — И да, вероятнее всего, если существует что-то, что бы могло уничтожить дулахана, то его силу нужно направить именно на голову. Так, по крайней мере, мне кажется. Я не уверен, что это легко в любом случае, но будьте с ней предельно осторожны. В конце концов, она — женщина. Или хотя бы часть женщина, — мужчина равнодушно пожал плечами и встал.
— Полагаю, первую встречу мы закончили положительно. Надеюсь, наше последующее сотрудничество будет таким же, — он достал из внутреннего кармана конверт. — Здесь мой официальный адрес. Официальные же отчёты можете присылать туда. Их будут читать все, кому не лень. Встречаться будем только по мере надобности, которая, если верить вашим заказчикам, должна возникнуть один раз — во время передачи «информации». Для неофициальных сообщений воспользуйтесь этим адресом, — Гин передал визитку с электронной почтой. — Там же вы можете обратиться ко мне за помощью, если вам потребуется она, и сообщить мне о любых мистических проявлениях.
Он оделся и уже водворил шляпу на положенное ей место, когда ему в голову пришла ещё одна забавная мысль.
— Эту фройлен, вероятно, ищу не только я. Мне было бы любопытно узнать, кто ещё ей интересуется. Намеренно искать ничего не нужно, но за любую дополнительную информацию я хорошо заплачу.