Если ты знаешь, чего хочешь, твоё существование не бессмысленно.
Никакой определённой цели у Такеды, на самом деле, не было. Его мысли о совместном будущем с Йоши не уходили дальше этой ночи, он не планировал то, как будет развиваться их знакомство дальше и единственное, что со своей стороны сделал Такеда, это позволил ему развиваться. Его совершенно не беспокоило правильно это или нет. Даже если бы он задумался о чём-то подобном, то пришёл бы к выводу, что мальчик вряд ли сможет ему по-настоящему навредить. О том же, навредит ли он, таким образом, самому себе, Йоши должен был подумать сам. Такеда уже единожды предупредил его. Это было большим, на что он считал себя способным.
Такеда не был фаталистом или мечтателем, склонный что-либо выдумывать и переживать свои выдуманные чувства. Ему хватало фантазии чтобы представить возможные последствия того или иного действия, но он никогда не пользовался ею без надобности. Такеда не вспоминал о прошлом и не думал о будущем. Он был достаточно осторожным, чтобы быстро учиться, в том числе, и на чужих ошибках, но никаких планов не имел. Такеда не думал о том, что с ним будет через год, два или три. Не думал о том, будет ли он вообще жив к этому времени.
Любую свою потребность Такеда реализовывал только по мере её возникновения, и пока ни в чём особенном он не нуждался. Такеда не стремился купить дом или сменить машину, а тех денег, которые он зарабатывал, хватало, чтобы несколько раз покрыть его ежемесячные расходы.  Образовывающийся избыток он жертвовал на лечение больных детей. Такеда не думал, что таким образом как-то оправдывает свою работу или компенсирует то зло, которое якобы приносит в этот мир. Просто он не нуждался во всех деньгах, которые зарабатывал, но считал глупым отказываться от них.
С этой точки зрения, Такеда мог бы позавидовать целеустремленности Йоши, если бы узнал о ней.
— Ммм… — неопределённо отреагировал Синдзи на слова о наследстве. Из того, что он услышал, выходило, что парню не очень-то везло. Отец умер, а матери на него оказалось наплевать. По крайней мере, именно так Йоши охарактеризовал её отношение, а у Синдзи не было причин сомневаться в этой характеристике. — «Так или иначе, по крайней мере, отец о нём заботился», — неожиданно для себя подумал Такеда. Даже если эта забота выразилась в денежной сумме, он не считал, что это так уж плохо. Впрочем, Йоши не жаловался, и продолжать эту тему не имело смысла.
«Разве что самому рассказать о своей семье», — эта мысль позабавила Синдзи и он, усмехнувшись, убрал тёплую банку пива обратно в портативный холодильник. Периодически Такеда испытывал странные приступы сентиментальности. Особенно часты они случались, когда он был по-настоящему пьян. Тогда его тянуло на разговоры и воспоминания, тогда он пытался узнать, как дела у людей, которые когда-то были ему близкими, но, по крайней мере, не пытался с ними связаться.
Хорошо, что такое бывало нечасто. Ещё лучше, что, несмотря на беспечное поведение, Такеда был осторожным и недоверчивым. Напиться до беспамятства в присутствии кого-то постороннего и полузнакомого, для него было невозможно.
— Если ты приглашаешь, — ответил он с небрежной улыбкой. Йоши пригласил. Одно долгое мгновение Такеда решал, стоит ли оставить куртку в машине, но потом всё же просто вышел и закрыл дверь. Не потому даже, что не доверял Йоши. Машину было не так сложно взломать и, если такое всё же случиться, ему бы не хотелось, чтобы какая-то шантрапа упёрла его оружие и то небольшое количество товара, которое у Такеды всегда было с собой. — Идём, Малыш, покажешь свой уютный не пентхаус.

Когда перестаёшь бояться неопределённости, жизнь становится интересной.
«Как-то так само собой вышло, что я дома у журналиста, которого едва не пришибли в баре из-за того, что он следил за мной. По крайней мере, делал он это вроде бы из личных соображений. Или эта мысль, учитывая, что журналист милый мальчик, не должна успокаивать?» — Такеда ухмыльнулся своему отражению в зеркале, домыл руки и сполоснул лицо.  Несмотря на то, что было довольно поздно, он не чувствовал особой усталости. Наоборот, его охватило неожиданно-радостное возбуждение.
Так в холле, когда они проходили к лифту и у мальчика был порыв взять его за руку, Такеда едва удержался от какого-нибудь провокационного действия на глазах внимательного консьержа. Синдзи даже сам точно не знал, кого хотел бы этим сильнее шокировать: Йоши, который всё же действительно, собирался привести бандита к себе в квартиру, или консьержа. Похожий порыв у него был и в лифте.
«В твои годы поздно поддаваться детской романтике»,  — сказал сам себе Такеда, и не смог не улыбнуться. Вряд ли подобные порывы, на самом деле, можно считать хоть какой-то романтикой. Просто Йоши так забавно смущался и храбрился, что его хотелось сильнее смущать и больше провоцировать: встать ближе, ненароком задеть, как-то по-особенному улыбнуться и молчать, позволяя мальчику самому придумывать, что у него на уме.
Впрочем, Синдзи сам не отказался бы понять, о чём думает. Несмотря на то, что он получил приглашение войти, как собирался, по сути, что с ним делать дальше, Синдзи представлял слабо. Точнее один определенный вид деятельности всё же приходил к нему на ум, но он не был уверен, можно ли его считать удачным.
«Чувствую себя каким-то совратителем», — подумал Синдзи и вышел из ванной. Свою куртку, в которой был потайной карман для пистолета, он оставил в прихожей и никаких особых беспокойств по этому поводу не ощущал. Йоши не был похож на мальчика, собирающегося убить его из его же собственного пистолета. Конечно, он мог вызвать полицию, но думать о разных негативных вероятностях совершенно не хотелось и Такеда, доверяя своей интуиции, позволил ситуации развиваться именно так, как ей будет удобно. Это решение было не только по-своему мудрым, но и очень удобным. Оно избавляло его от необходимости беспокоиться, и Такеда был ему за это благодарен.
— Истинное жилище холостяка, — произнёс Синдзи одновременно с иронией и совершенно честно, когда немного огляделся. В квартире мальчика было достаточно чисто и уютно. Она даже была более-менее подготовлена к приёму гостей и, тем не менее, ощущалась в ней какая-то изолированность или, если быть точнее, стерильность, больше свойственная съёмной жилплощади. Впрочем, возможно дело было в том, что Такеда предпочитал тёмные тона в интерьере, и вместо ультрасовременной техники любил пользоваться допотопными агрегатами. Они казались ему куда более настоящими и даже живыми.
«Я сегодня определённо в сентиментальном расположении духа», — подумал Такеда и присел на диванчик. И квартира, и сам дом, в котором жил мальчик, в очередной раз подчеркнули ту разницу, которая была между их мирами. Мальчикам, живущим в таких чистых квартирках, не стоит ходить по тем барам, в которых обычно ошивался Такеда и не стоит с Такедой знакомиться, но дело было уже сделано.
— Ну что, Малыш, поговорим или продолжим начатое в машине?  — спросил он лукавым тоном. Конечно же, можно было сгладить углы, но зачем? Куда интересней посмотреть живую и яркую реакцию, чем печься за чужие чувства. Тем более что с чужими чувствами всегда легко ошибиться.

Наше общество построено на цепочке всевозможных зависимостей. Дело не только во вредных привычках, когда мы не можем обходиться без кофе по утрам или пары сигарет. С самого детства мы зависимы от людей, от распорядка дня, навязанного нам общество, от пищи, которая должна содержать определённое количество калорий, минералов и витаминов, от чистой воды. В мире, где отказ от даже самых примитивных потребностей ведёт к смерти, всевозможные мании, на самом деле, не странность. Человек просто не может оставаться самодостаточным. Ему всегда что-то надо. Он обязательно в чём-то болезненно нуждается.
Как и ожидал Такеда, реакция мальчика на его слова оказалась забавной. Он не пошёл в отказ и явно задумался над предложением, но, в конце концов, застеснялся. Именно застеснялся, судя по раскрасневшемуся лицу, а не начал кокетничать и ломаться. Такеде это понравилось. Не то, чтобы он ожидал чего-то жеманного, но тот факт, что Йоши, по крайней мере, самому себе отдаёт отчёт в своих желаниях, был приятным.
«Такой честный и застенчивый мальчик», — подумал Синдзи и беззвучно рассмеялся. В его смехе не было ничего злорадного или сердитого, он искренне умилялся с Йоши. Умилялся и симпатизировал ему. И осознав это, Синдзи понял также, что совершенно не хочет его обидеть.  Мальчик был немного грустным, но, в целом, светлым и добрым. Ему бы лучше таким и остаться.
— Окей, давай посмотрим, — ответил Такеда с улыбкой. В отличие от Йоши, он не чувствовал никаких смущений или неудобств. Ему ничего не нужно было от этого мальчика, он оказался в этой квартире по странному стечению обстоятельств и всегда мог безвредно для себя её покинуть. Положение Такеды имело определённые преимущества, но его предложение не было голословным. Он, действительно, отказался бы продолжить тот поцелуй.
— Я ничего против чая не имею, но если у тебя можно курить, я бы предпочёл кофе, — он автоматически придерживался рамок минимальной вежливости. Так ему, на самом деле, ничего не стоило закурить, не спрашивая разрешений, но делать Такеда этого не стал. Сейчас подобная игра была бы немного нечестной.
«Он слишком милый. Милый и безобидный. Издеваться над таким настоящий грех, но стоит отвадить его от походов в злачные места. Этот лохматый малыш будет слишком выделяться в любом непотребном месте. Выделяться и привлекать внимание», — эта мысль словно бы уколола Синдзи и он слегка нахмурился. Кажется, именно из-за такой мысли-ощущения он тогда вспылил в баре. Был ли это собственнический интерес или просто любопытство, но Синдзи, несмотря на благие мысли, не был готов кому-то отдавать свою «добычу».
— Итак, как твоя статья? — во взгляде Такеды вновь появилось лукавство. — Я так понимаю, какое-то время ты приходил в бар, чтобы полюбоваться на меня, но первоначально тебя привела туда работа. Закончил её?

Привычки — это словно стяжки нити, связывающей человека с действительностью. Их не должно быть слишком много и они не должны быть слишком сильными, но совсем без них тоже нельзя.
Такеда кивнул, давая понять, что Йоши расслышал правильно. Он вполне мог прожить без сигарет один вечер. Мог даже бросить, если бы ему приспичило это сделать, но, несмотря на угрозу рака, эмфиземы и всего прочего, из-за чего не стоит лишний раз увлекаться курением, эта привычка ему нравилась. На самом деле, Такеда считал, что каждому человеку нужны привычки. Без них он чувствует себя неуверенным в этой жизни. Неуверенным и потерянным.
Такеда не стал говорить, что Йоши совершенно необязательно очень стараться. Например, вполне можно было искренне сказать, что запах сигаретного дыма в собственной квартире его нисколько не устраивает. Такеда, в таком случае, не стал бы настаивать, но раз Йоши дал своё разрешение, догадываться, что на самом деле таится за этим неуверенным согласием, мужчина не стал. Он не привык чем-либо жертвовать и тем более не делал этого для тех, кто не готов отстаивать свою точку зрения.
— Тогда кофе, — уверенным тоном сообщил Синдзи. Пить чай и курить было абсолютным кощунством. Табак притуплял чувство вкуса и обоняние. Существовало всего несколько напитков, которые можно было употреблять вместе или после курения. Среди них он предпочитал кофе. Причем пил его, как правило, чёрным, варя в турке на открытом огне и добавляя специи. Всё это Такеда, конечно, не стал говорить мальчику во всю замельтешившему по кухне. Ничего против простого кофе из специальной машины он не имел. Тем более что по его глубокому убеждению, средний кофе всегда выигрывал у среднего же чая. Конечно, он не мог предположить заранее, какой именно чай ему предлагает Йоши, но тут уж как вышло.
— Кофе для вдохновения? — Синдзи вопросительно приподнял бровь. Ни о чём подобном он никогда не слышал. — «Возможно, это какая-то профессиональная шутка или личная привычка», — подумал Такеда. От писательства и журналистики он был достаточно далёк. Хотя Такеда любил читать и проводил за этим занятием немало времени, он почти никогда не интересовался авторами: как они пишут, где они пишут, чем они пишут и почему его совершенно не волновало. Любое произведение было для него чем-то самодостаточным, уже независимым от автора и существующим само по себе. Он бы не взялся утверждать, что подобная точка зрения абсолютно правильна, но именно так ему было удобно смотреть.
— Так ты стажёр? — уточнил Синдзи. На самом деле, ему этот вопрос был непринципиальным. Как не были принципиальными все вопросы до этого. Он просто разговаривал. Почему бы и нет? Они же должны попробовать. — Ммм… звучит так, словно бы ты не очень доволен результатом, — заметил он. — Не нравится, что искажают твою информацию? Или хочется писать самому? Так или иначе, не идёт тебе быть журналистом. Сов~сем.

Главный враг человека — его собственная неуверенность в себе. Именно она мешает оценивать вещи правильно.
— Очень похоже на то, что ты стремишься рано умереть, — Синдзи с серьёзным видом кивнул и усмехнулся. Конечно же, сейчас он не думал о кофе и любом другом риске настоящих писателей. Сейчас он вновь вспомнил этот злосчастный бар. — «Надо будет ему посоветовать, чтобы он сперва написал какой-нибудь шедевр, а потом повторял свой подвиг. Может тогда он сможет увековечить своё имя, как самый молодой писатель».
— Без сахара и молока, — подтвердил Такеда. — Однако мне всегда казалось, что всё наоборот и увлечённые люди живут дольше, — задумчивым тоном добавил мужчина. — Я не знаю статистики, меня никогда не интересовали подобные вещи, но все эти сенсеи — учёные, писатели, учителя, — они доживают до глубокой старости, и умирают, как только не могут выполнять больше свою работу. Я так, по крайней мере, думал, и я знал одного такого учителя, — Такеда не вспоминал Иноуэ-сенсея много лет, но тут он неожиданно пришёлся к слову. Когда-то этот учитель пророчил ему блестящее будущее. Говорил, что если Такеда возьмётся за ум, то обязательно чего-то достигнет, но он так и не взялся.
— Учитель был старым, сморщенный, как сушеная слива, и лысый. В школе шутили, что он восставшая мумия, что он уже умер и забыл об этом, и в том же духе. Однако он был очень живым и подвижным, любил поболтать, но потом его отправили на пенсию и через четыре месяца он умер по-настоящему, — Такеде нравился этот старик, несмотря на то, что он доставил ему немало неприятностей в школьные годы. Иноуэ-сенсей был строгим и въедливым, он постоянно ругал Такеду и оставлял его после занятий. Зато он знал свой предмет, не был равнодушным и у него всегда оставалась в запасе пара-тройка историй о войне или о том времени, когда Япония только начала выбираться из послевоенного кризиса. И рассказывал он их как-то по-особенному, с душой.
— Конечно, подобное актуально не для всех. Всё же они люди и им тоже свойственно умирать от старости, болезней, несчастных случаев. Однако если писатели умирают рано, то что говорить о военных, полицейских, пожарных? — «Про дилеров я всё же промолчу», — мысленно рассмеялся Такеда. Он никогда не беспокоился о том, что может умереть молодым, но и не видел в этом особой романтики.
— Надо будет почитать тебя. Ты так уверен в себе, что это даже интересно, — задумчиво произнёс Синдзи. Было в словах мальчика что-то такое, обиженное. Будто его несправедливо не взяли, несправедливо используют. К тому же, мальчик явно не был доволен своим сенпаем, и, похоже, считал себя лучше. — Значит, мужик, на которого ты работаешь, бездарно использует твой труд и ты мог бы его употребить с большей пользой, — Синдзи не спрашивал.
Он не знал всю эту писательскую кухню достаточно хорошо, но не думал, что она принципиально отличается от какой-либо другой. Везде важны, в первую очередь, не талант даже, а связи и деньги. Более того, неприкрытый талант может стать мешать, вызвать зависть и гнев у тех, кто не может писать также хорошо. С этой точки зрения, работа Йоши в баре могла оказаться откровенной подставой. Быть может тот самый сенпай хотел избавиться, таким образом, от талантливого сосунка. За это предположение было ещё и то, что Такеда не слышал, чтобы их заведение пользовалось популярностью среди журналистов. К ним и полиция с проверками не заходила просто потому, что не знала о разворачивающейся там деятельности.
— Малыш, а тебе не кажется, что ты зря тратишь своё время? — Синдзи наклонил голову набок. — Ты пишешь за других и, даже если твою статью печатают, под ней стоит чужое имя. Какой смысл в такой работе? Почему бы тебе не написать что-то, не выложить работу в интернет, не стать популярным там. Если ты действительно хорошо пишешь, людям понравится, а за популярного в интернете писателя издатели будут бороться. Ты не просто сможешь напечататься, ты сможешь сделать это на выгодных себе условиях.
Был ещё один способ — взять рукопись и издать её самостоятельно. Конечно, для этого нужно проделать немало работы: найти дилеров, сделать рекламу, вложить свои деньги в печать. Но, в конце концов, могла окупиться и подобная затея. Правда, Такеда сомневался, что у мальчика было много денег.

Единственный реальный способ что-то получить — рискнуть, поставив на кон нечто важное. И чем важнее будет ставка, тем реальнее выигрыш. В этом плане жизнь мало чем отличается от игры.
— Повторяй это как можно чаще и, в конце концов, сможешь себя убедить, — Синдзи подчеркнул слово «себя». Сам он ни в чём подобном убеждаться не спешил. Люди, которые стремятся жить, осторожные люди, не подвергают себя необдуманной опасности — так считал Синдзи. Причем, людей, жизнь которых связана с риском, он не считал по умолчанию безумцами или самоубийцами. Если человек правильно оценивает свои возможности и понимает цену тому или иному действию, его вряд ли можно считать безрассудным, даже если он без страховки поднимается на высокую скалу.
— Ммм... — протянул задумчиво дилер. — Действительно, никогда не задумывался над этим. Наверное, так и есть. Но ты же писатель, так? — переспросил он, и подпер голову ладонью. — Значит, должен стремиться гореть долго, — Синдзи не был уверен, что сформулировал предложение правильно. Точнее, он не был уверен, что смог передать именно тот смысл, который собирался. Но, в конце концов, не стал исправляться или пытаться что-то изменить.
— Мало живут те люди, которые не умеют организовывать своё время, — не согласился Синдзи. Он понимал, что его собственная жизнь вряд ли продлится очень долго, но даже сейчас ни о чём не жалел. За прожитые годы Такеда накопил столько опыта, воспоминаний и событий, что иным и две жизни не хватит. Он жил интересно. Это не означало, что он не хотел жить долго, но, по крайней мере, Такеда не считал, что жизнь его была короткой.
— Спасибо, — он отхлебнул горячего кофе и достал уже открытую пачку сигарет. Подготовка к основательной беседе была, в общем-то, закончена, да и разговор давно перестал быть неловким даже со стороны Йоши. По крайней мере, говорил он уверено и не сбивался. Наверное, Такеде это нравилось. Он не видел смысла стесняться себя в подобных обстоятельствах, хотя и считал, что стесняющийся Йоши гораздо забавней. Вот теперь всё было готово для основательной беседы.
— Так пиши, — небрежным тоном заметил Такеда. — Вместо того чтобы шляться по барам и подцеплять опасных мужчин ты вполне мог сидеть дома и писать свою книгу. Разве нет? — он посмотрел внимательно на что-то рассматривающего в своей кружке мальчика. По сути, его слова не были подколкой или попыткой задеть. Такеда говорил искренне. Если у человека есть цель, разве он не должен к ней стремиться? Ему казалось подобное поведение естественным, но своего собственного опыта в этом вопросе он не имел. Такеда Син, по сути, ни к чему не стремился, поэтому у него не было сожалений.
Может быть, когда-нибудь он вдруг пристраститься к игре в маджонг, к выращиванию фиалок или скалолазанию. Тогда Такеда сможет полностью посвятить себя этой деятельности и, наверное, ему даже удастся уговорить босса отпустить себя с миром. Может быть, что-нибудь треснет в его голове и, вместо того, чтобы сбывать наркоту, он станет её употреблять. Сама мысль об этом противила Синдзи, но был в ней определённый интерес. Тысячи людей убивают себя этим ядом. Он наблюдал за тем, как они уничтожают свои жизни и невольно задумывался, неужели это, на самом деле так интересно? Неужели подобная гадость, отрава, навсегда въедающаяся в организм, может сделать человека хоть сколько-то счастливым? На этот вопрос у Такеды не было ответа, и иногда, когда он был пьян или когда к нему по-настоящему приходило прошлое, он над ним задумывался. И, если когда-нибудь он всё же решится его удовлетворить, рано или поздно, это приведёт его к концу, полному сожалений.
Но пока ничего подобного в его жизни не было и уже поэтому он вполне мог давать советы.
— Ммм... — вновь с улыбкой протянул Синдзи, закуривая первую сигарету. Он не думал о том, что произойдёт с ними после сегодняшней встречи, не строил каких-то планов и не собирался продолжать знакомство. Дело было даже не в том, что Такеда хотел отшить мальчишку. Просто планирование в данном вопросе казалось ему бессмысленным. И тем временем, пока он думал таким образом, Йоши осторожно и неловко, но всё же действовал. — «Всё же смелый Малыш».
— Это ты сейчас ловко спросил мои контактны, — приблизившись, выдохнул Синдзи практически в ухо мальчика. — Не думаю, что это на самом деле хорошая идея, но хорошо. Давай ручку и бумагу, я тебе напишу. Мне интересно почитать такого безрассудного писателя.

— Этому я верю, — просто ответил Синдзи. Поведение Йоши казалось более чем безрассудным, но поверить в то, что он, в действительности, не собирался умирать, Такеда был готов. — «Однако одно не мешает другому». — Йоши мог и не хотеть умирать, но его поведение могло привести к смерти. Такеда знал многих наркоманов, которые до последнего верили, что контролируют ситуацию, что могут в любой момент перестать курить, жрать таблетки, нюхать или колоться.
«Это легко!» — думали они. — «Просто мне сейчас этого не надо. Мне тяжело, у меня проблемы и я всего лишь хочу немного расслабиться», — а ведь дело вовсе не в этом. Не в запилившей мамочке, не в начальнике, не в учителе. Дело даже не в Хару-чан, всего лишь проявившем ту бдительность, на которую он, в силу своего убогого ума и воображения, был способен.
«Просто, чувак, ты подсел», — подумал Такеда и ненадолго прикрыл глаза. Он не мог, положив руку на сердце, утверждать, что Йоши подразумевал именно это, но в его словах толкач с многолетним стажем узнал знакомые до боли нотки — звуки начинающейся мании. Подсесть, по сути, можно на многое. Для кого-то это алкоголь или наркотики, кому-то нужен секс или адреналин, что необходимо было мальчику в том баре, Такеда точно не знал, но именно оно толкнуло Йоши к опасной грани, когда начинаешь не замечать риска.
«Точнее, уже приблизился», — хмыкнул Такеда. — «Кто в здравом уме пустит к себе в чистенькую квартирку вооруженного наркодилера?» — мужчина чётким подчерком с резкими и немного небрежными очертаниями латинских букв и цифр, написал на листке бумаги свой телефон и адрес электронной почты. Он сделал это правой рукой. Такеда родился левшой, но родители переучили его, и теперь он писал в основном только правой рукой.
— Оу, — выдохнул Синдзи вместе с облачком сигаретного дыма. Это он, скорее всего, мог понять. Его всегда подсознательно смешили и раздражали тексты, где содержалось описание того, в чём Такеда разбирался хорошо. Неважно, стрельба это, какая-то драка или всё та же наркота, но его смешило и раздражало, когда неизвестный писака пересказывает всё это нелепым, извращающим, искажённым образом. Стремление Йоши набраться определённого опыта для написания книги, было похвальным.
«Значит, ты собираешься писать о помойке?» — едва спросил Синзди и, конечно же, имел в виду преступную или тёмную часть жизни города. Ту часть, населённую бомжами, ворами, торчками и бандитами, о которой хорошенькие чистенькие мальчики обычно не задумываются.  — «Зачем тебе это?» — подумал Такеда. Он был знаком с произведениями, в которых реальность описывалась омерзительно подчеркнуто точно, но Йоши не создавал у него впечатление писателя, готового творить в этом жанре. Скорее от него можно было ожидать какую-нибудь рыцарскую сагу или очередную книгу об эльфах — что-то такое, где романтика и наивность были уместны. Романтика, наивность и фатализм.
— Хоть раз… — эхом повторил Синдзи и ответил прямым взглядом на какой-то отчаянный болезненный взгляд мальчика. Слова Йоши вызвали у него двойственные чувства, распознать которые он смог не сразу. Пожалуй, он никогда не слышал ничего настолько отчаянно-искреннего, ничего настолько прекрасного и одновременно жестокого.
«Он как ребёнок в своей прямолинейности», — в очередной раз подумал Такеда. — «Черт побери, этот мальчик уже всё обдумал и смирился. Он уже прожил то будущее, которое я даже представить не успел, распланировал его, и теперь отыгрывает переживания, согласно своему сценарию», — это разозлило. Не сильно, не до ненависти или желания отомстить, а как-то мелко, но неприятно — словно бы под ноготь попала ломкая заноза.
Только что этот мальчик сказал Синдзи, что он значит что-то многое, возможно, даже всё, что он стоит целой жизни. Такими словами, пожалуй, можно спасти, поднять с самого дна, дать надежду и цель в жизни. И, если бы никто никогда не говорил ему ничего подобного, возможно, что-то бы и изменилось в Синдзи. Вот только Синдзи не первый раз слышит нечто подобное. Ему нередко признавались в зависимости, долбанные нарики, которые хотели сорвать дозу в долг, нередко восхваляли его значимость и ценность.
— Ты слишком много думаешь, — произнёс после недолгого молчания Синдзи. — «Влюбился? Что ты знаешь обо мне, чтобы влюбиться?» — он ещё раз внимательно посмотрел на мальчика: бархатистая кожа, мягкие растрёпанные волосы, наивные зелёные глаза. — Если всё так, как ты сказал, мы впустую тратим время, — с улыбкой заявил Такеда. Он наклонился ближе и вновь поцеловал мальчика. В этот раз поцелуй не был отстранённым или задумчивым, он больше не испытывал ни своих чувству, ни чувств Йоши, а позволял разгореться тлеющему желанию.
«Наверное», — мелькнуло в тот момент в голове дилера, — «любовь немногим отличается от творчества. Бывает такая, что горит долгим и уверенным огнём годами, а есть та, которая вспыхивает всего на несколько мгновений», — он так и не решил, в которую из них предпочёл бы окунуться.

Это был хороший поцелуй. В нем уже отсутствовали любопытство, недоверчивость или исследовательский интерес. Он был открытым и лёгким, и именно таким должен быть поцелуй симпатичного и влюбленного парня. Такеда же больше о любви не думал. Погруженный в поцелуй, столь же хороший как тот, первый, но, в то же время, полностью от него отличающийся, он не утруждал себя какими-то глубокими мыслями. Чувство раскручивающегося возбуждения нарастало, и Такеда уже был готов подтянуть мальчишку ближе, обнять его и запустить свои руки к нему под футболку. От этого ещё не вполне сформировавшегося желания приятно закружилась голова.
Он отстранённо рассуждал о том, что стоит потушить сигарету или, по крайней мере, оставить её тлеть на донышке предоставленной ему «пепельнице». Мысль эта казалась ленивой, медленной, едва сознаваемой, и, так или иначе, осуществить её Такеда не успел. Мальчик, мгновение назад доверчиво к нему льнущий, вдруг вздрогнул и напрягся. Такеда отстранился и бросил один короткий взгляд на Йоши, а потом перевёл его на зажатую в руках мальчика кружку. Много времени, чтобы понять, что произошло, ему не потребовалось.
— Твою же мать, — выдохнул Синдзи со смесью сожаления и досады, Он, крепко обхватив кружку за ободок, забрал её из рук мальчика и поставил на стол подальше от края. Ничего хорошего ни от неё, ни Йоши ждать уже не приходилось. — Ну-ка, пропусти меня, — лёгким тычком Синдзи вынудил мальчика подняться и освободить проход, а потом быстро отошёл к раковине, включил холодную воду и намочил в ней первое попавшееся под руку полотенце. Сомнительно, конечно, что Йоши получил серьёзный ожог, однако горячим кофе на коленки получить, как минимум, неприятно.
— Как же тебя угораздило, Малыш? — немного насмешливым, но беззлобным тоном поинтересовался Синдзи, словно бы действительно не представляющий, что произошло. Он приложил холодное мокрое полотенце к расползшемуся по брюкам пятну. Насколько этот жест был неловким, Такеда даже не думал. В его голове засела другая мысль. Всё это казалось то ли каким-то неприятным предзнаменованием, то ли частью нелепой комедии. Так или иначе, но у Синдзи возникло ощущение нереальности происходящего. — Надеюсь, твой старый бойфренд не умер и это не его беспокойный дух вмешивается в дела живых.
Человек, более впечатлительный, вполне мог воспринять произошедшее, как некое предзнаменование. Синдзи, разумеется, так не считал и поэтому в его голосе звучало лёгкое веселье. Ему пятно кофе не говорило ни о чем, кроме того, что стоит быть внимательней. Может быть влюблённому мальчику и позволено витать в облаках, но сам он-то он вполне мог заметить грозящую перевернуться кружку.

«Все лгут, потому что никому не нужна правда», — думал Синдзи. К этому выводу он пришёл задолго до университета и работы дилером. В конце концов, дело ни в продажных полицейских, ни в лживых политиках, ни в наркоманах, готовых пойти на всё ради дозы, ни даже в дилерах. Так или иначе, это всего лишь бизнес, который создали люди, а люди, сами по себе, существа лживые и слабые.
Возможно ли прожить жизнь, никого не обманывая? Вряд ли. Синдзи никогда не питал надежд по этому поводу и, на самом деле, не испытывал такой необходимости, но по какой-то причине ему нравились честные люди. Не ханжи с болезненным чувством правильности, и не те, кто испытывает настоятельную потребность грубым образом резать правду-матку, но те, кто может признаваться в своих желаниях и слабостях.
Наверное, поэтому Йоши — молодой корреспондент, оказавшийся не в том месте, где ему стоило бы находиться, — нравился ему, несмотря на нелепые обстоятельства знакомства и случайности, которые невольно нарушали нужное настроение.
Такеда улыбнулся и кивнул. Ответ Йоши ему показался милым. Впрочем, он уже начал замечать, что милым ему кажется много в Йоши. Даже эта манера последовательно приводить в негодность собственную одежду.
Он задумчиво промычал что-то нечленораздельное, когда Йоши заговорил о своём парне, но улыбка ни на один миг не исчезла с его лица. Такеда мог бы сказать, что точно не собирается жениться, но в контексте данного диалога подобные слова прозвучали бы обещанием, которого он не мог и не хотел давать. Он не собирался проживать с Йоши всю оставшуюся жизнь и пока Йоши это прекрасно понимал. Незачем менять это положение. В конце концов, Такеда совсем не хотел лгать, даже случайно.
— Не остановит, — согласился Такеда с той же улыбкой. — «По крайней мере, если тебе не захочется останавливаться», — мысленно добавил он, — «но это вряд ли». — Только теперь никаких поцелуев с кружками в руках.
В конце концов, и кофе, и сигарета, оставшаяся в импровизированной пепельнице, были забыты. Может быть, Синдзи и собирался к ним вернуться, но до этого дело не дошло. И хотя он точно этого не помнил, но оставаться на ночь в квартире корреспондента, также вряд ли входило в его планы. Такеда Синдзи не был из тех, кто любил засыпать в чужих постелях, но этот раз был, судя по всему, исключением из всех правил.

Никакие слова не заменяют, не исправляют и не извиняют поступков.
Такеда спал необычно крепким и глубоким сном. Нельзя сказать, что он страдал бессонницей или нервозом, но в компании малознакомых людей дилер, как правило, не позволял себе по-настоящему расслабиться. Йоши в очередной раз стал исключением. Даже когда Такеда почувствовал какое-то шевеление рядом и сквозь сон услышал звук удаляющихся шагов, то не стал просыпаться и вставать, а только перевернулся на другой бок и засопел громче.
Буквально, как казалось, через мгновение в нос ударил приятный запах и Такеда раскрыл глаза. Вот такого с ним, действительно, никогда не случалось. Он сам был довольно неромантичным человеком, предпочитающим лёгкие ни к чему не обязывающие отношения, и, наверное, поэтому не был склонен к продолжительным, навязчиво-заботливым ухаживаниям и широким жестам. Впрочем, со стороны Йоши завтрак в постель не казался ни навязчивым, ни широким. Он был естественным и не вызывал даже той обычной неловкости, которая нет-нет, а появлялась у случайных любовников.
При взгляде на него Синдзи с подчёркнутой ясностью понял, что не только не считает случившееся ошибкой и не пытается срочным образом придумать повод, чтобы уйти, но и совсем не против повторить случившееся. Синдзи понял, что мальчик нравится ему. Даже после этого понимания, он не думал о последствиях сегодняшней ночи, не строил планы, а просто наслаждался происходящим. В конце концов, плыть по течению, когда оно такое спокойное и умиротворяющее, не совсем плохое решение.
— Доброе утро, Малыш, — произнёс Синдзи, приподнимаясь в постели. Можно было сказать, что он вполне способен позавтракать на кухне, в конце концов, ни больным, ни немощным Такеда не был, и, если на то пошло, то это ему положено кормить с утра Йоши завтраком в постели, но все эти слова показались ему ненужными, лишними и даже искусственными. Все эти слова сделали бы ситуацию неловкой. Можно было поцеловать Йоши в благодарность и это, пожалуй, сказало бы больше, чем нужно, но предыдущий опыт интимной близости рядом со столовыми приборами остановил Синдзи. К тому же, он был вовсе неуверен, как Йоши смотрит на произошедшее ночью с утра. Вряд ли он так уж часто водит к себе домой странных дилеров, подцепленных в баре.
Такеда усмехнулся этой мысли и снова пустил всё на самотёк. Приборов на подносе было два и ему на удивление хотелось есть.
— Спасибо, — с улыбкой произнёс Синдзи хрипловатым со сна голосом. Ему было бы неплохо заглянуть в ванную, но из этого сейчас вряд ли бы вышло что-то путное, потому он просто взял одну из тарелок. Такеда был практически всеядным и ничего не имел против здорового завтрака. Более того такая идея ему откровенно нравилась, хотя и вызывала улыбку. Осознав это, Синдзи понял, что находится в какой-то дурацкой эйфории. С чего бы это? Из-за молодого совсем, почти мальчишки-журналиста?
— Малыш, — окликнул Синдзи, подняв на Йоши взгляд, — я оставил тебе свой номер телефона. Не потеряй его, — вот и всё.