Тварь крадется вдоль холодной каменной шершавой стены,
уже давно печален он, тоска съедает его сердце,
и покой на рассвете встретит он.

Очаровала и пленила его одна прекрасная дева, она околдовала своей добротой, звонким смехом, чутким тёплым и отзывчивым сердцем. Но, как всегда бывает, не долгим было его мимолетное счастье, позволил он ей уехать домой, но дева обещала обязательно вернуться в указанный срок с рассветом. Если она обманет, то погибнет он, вряд ли, кто-либо станет скорбеть по твари, бродившей в старом не ухоженном замке, словно злобный полтергейст. Надежда и вера в верное слово красавицы, не покидало душу чудовища. Но кто способен полюбить такого уродца? Он ждал её, блуждая по своим владениям, словно приведение. Замок огромен, но казалось, что в нём негде было спрятаться от самого себя, от своих мыслей, переживаний и липкого ядовитого страха. Но больше доставали своей трескотнёй назойливые чашки, ложки, торшеры и прочая утварь, кружившая вокруг него, словно рой брюзжащих мух. Бедолаги, пытались лишь отвлечь своего господина от тяжких дум. Уверяли, что прекрасная дева непременно вернется, ведь она честная и искренняя девушка, но всё было напрасно, он не слушал. Поначалу чудовище от них отмахивался своей огромной когтистой лапой, прогонял, ревел страшным ревом, чтобы оставили его в покое и не мешали его уединению. Они желали добра и не оставляли господина одного, знали, что если оставят, то он умрет от тоски.
Время шло, медленно, но верно. Час за часом, один был похож на другой, солнце безмолвно клонилось к горизонту, с каждым его шагом чудовищу становилось всё тяжелей. Он перестал реагировать на мельтешение вокруг него, его шаги стали грузней, а сердце хотелось вырвать из грудины. Замок мрачнел, а небо стягивали тяжелые тучи, скоро начнется страшная и опасная гроза. Он брел прочь из каменной клетки на волю.

....лишь лицо то увидать, что смеялось в ответ

Пронизывающий ветер шнырял по холодным потемневшим коридорам, выгонял невидимых гостей из их теплых кроватей, хозяйничал в огромных гостиных и приёмных залах, кружась в нереальном свирепом вальсе. Замок гудел, кряхтел, шипел и взвывал страшными сумасшедшими звуками, то тяжко вздыхая, то утробно рыча, он умирал на глазах. Он погружался во мрак: свечи тихо гасли одна за одной, одна за одной, как будто кто-то невидимый шел и убивал маленькие огоньки. Замок вымирал, но в одной единственной комнате на самом верху в башне ещё теплился один единственный маячок, он упрямо мерцал красно-оранжевыми брызгами, дожидаясь своего то ли господина, то ли покорного слугу. Ещё немного и он погаснет навеки. Дверь неуверенно и грузно отворилась, тень с рваными неровными краями двинулась к единственному источнику света. Чудовище бережно и аккуратно извлекло из-под прозрачного защитного купола ярко-красный маленький цветок. Казалось, что когтистые лапы зверя его тут же сломают и разомнут столь нежное растение, но нет, стебелек и лепестки остались невредимыми. Когтистая лапа осторожно его укрыла от лютующего ледяного ветра. Чудовище не спеша брело прочь из комнаты по одиноким длинным коридорам, по огромным погруженным в холод и тьму бальным залам, уходя, зверь забирал с собой тепло и жизнь из замка. Он покидал замок, а вслед за его шагами осыпалась и отвалилась отделка от стен, словно старая труха, картины увядали, краска ссыхалась, облупливалась и падала на пол, камни трескались, замок разрушался на глазах, мебель превращалась в прах. Чудовищу становилось всё тяжелее и мучительней. Он умирал вместе с замком, медленно, но верно.
Улица встретила неприветливым насыщенным грозой ветром, он сразу же закрыл массивным волосатым плечом маленький светящийся огоньком цветочек и невыносимой грустью и печалью посмотрел на угасающий закат, то был его последний день, последний раз он смотрел на алые небеса.
- Наоми-чан....
Тяжело шагая сквозь высокие проемы ворот, сквозь зеленые увядающие арки аллей, чудовище направлялось вглубь парка, к самому сердцу, где было пока ещё зелено, пока ещё всё живо. Но на дорожки уже падала осенняя сухая листва, а с неба сорвались первые капли дождя. Зверь добрел до огромного массивного дуба - старого древа и улегся к его корням, греясь у его истоков, там, где была ещё сила природы. Ему показалось или он услышал знакомый звонкий голосок или это ветер обманчиво играется с ним, спутывая и так уставший от горя разум? Уши четко повернулись на звук, а глаза с непереносимой тоской и надеждой смотрели в ту сторону, он не в силах был уже ходить. На цветке остался лишь последний лепесток.

....и надежда на спасение

Он был в беспамятстве, без сил, без желания жить, а дышал лишь потому, что его оберегал своими коренастыми крючкообразными ветками старый дум, питая жизненной энергией. Многовековое древо грело своими корнями, убаюкивало пышной лапухообразной листвой. Зверь дышал грудно, надрывно, утробно тяжело вздыхая: дышал упрямясь, дразня смерть, еле заметно скалясь в ответ. Сила воли питала его дух, сопротивляясь так или иначе неизбежному концу.
Пронизывающий до костей ветер швырял ветки, словно сухую легкую игрушечную труху, буянил, как пропащий дурак в последний раз в жизни, рвал и метал, то ли на зло, то ли на радость кому иль в потеху. Как будто бы в разгаре шабаша ведьм пьянящих и неистовых гулянок в угоду сатане. Разрывались золотистыми пиками небеса, грозные тучи перенасыщенные влагой задевали кроны деревьев и обрушивались бешеным ливнем наземь. А там внизу угасала жизнь и она реальна и она не одна по злой иронии судьбы.
Он был в темноте холодной и неприятной, в темноте липкой одинокой и душераздирающей, казалось, что кости также промерзли на сквозь от душевных мук. Зверь слышал голосок, теплый родной и такой близкий. Он к нему тянулся, сквозь пелену и вязкую как трясина мутнеющее сознание, чудовище открыло глаза, не сразу, но он открыл глаза, приподнял свою безобразную клыкастую морду, приоткрывая огонек-уголек спрятанный у него на груди за когтистыми лапами. Он увидел её, она действительно к нему вернулась, в последний миг. Он мягко улыбнулся.
- Я ждал тебя, - протяжно проговорил зверь, - Наоми-чан. – Он уткнулся ей в ноги в длинную юбку, впитывая приятный и родной запах. Облегчение, наступившее на душе у чудовища, было не описать словами. Там была и надежда и любовь и долгожданное искупление и трепет и восторг и вера в то, что утро наступит и рядом будет она. А главное – на сердце стало тепло, больше не было острого кинжала пробившего его на вылет.

..."и солнце встаёт"

Мир вокруг них менялся на глазах: тучи отступали, приоткрывая темно-синие практически черные небеса с проявившейся на нем россыпью звезд, пригнувшиеся к самой земле деревья, вновь расправляли свои могучие ветки и раскрывали пышные кроны, мир обновлялся - пожелтевшие листья опали, освобождая место для новой зелени, ветер услужливо подхватывал лежавшую на земле яркую рыже-красную листву и уносил прочь, вычищая широкие аллеи, узенькие витиеватые тропинки и просторные бульвары. Мир становился лучше. Добрее. Светлее. Искренней.
Косматая, густая, черно-бурая длинная шерсть зверя стала отделяться от массивного мускулистого трансформируемого тела: оно постепенно принимало нормальный пропорциональный человеческий вид. Огромные черные когти втягивались в пальцы, превращаясь в нормальную ногтевую пластину, клыки уменьшались и исчезали, предоставляя место для белого ряда зубов, наконец, стало видным человеческое лицо, руки, ноги, тело под приоткрытой половинкой диска луны. Шкура свалилась с него, как старое обветшалое покрывало, потертое жизнью и изъеденное молью, и осталось лежать бесхозным имуществом в корнях старого древа. Но, тем не менее, чудовище не спешило с ним расставаться. Сильным движением руки он закинул, мокрую шкуру на плечи и запахнул её на груди, скрывая свою наготу.
- Если бы я тебя ждал в замке, то не дождался б твоего прихода. – Проговорил уже человеческим тоном чудовище. Он выпрямился и встал, а аленький цветочек, зацветший с новой силой, Шизуо протянул Наоми. Благодаря ей бутон цвел, благодаря ей чудовище жило. - Этот дуб помог мне сохранить силы, а ты спасла от неминуемой смерти. - Шизуо взял Наоми за руку и повел прочь из леса к замку, где уже вовсю хозяйничали слуги, украшая и убирая комнаты. Они готовились к приходу хозяина замка. - Колдунья решила проучить меня - если б меня в назначенный ею срок не полюбила девушка такого страшного и уродливого чудовища, то я бы умер. – Пояснил Шизуо, глядя на Наоми сверху вниз.
Они шли по аллее с двух сторон укутанной зеленым кустарником, а сверху им сверкали падающие звезды, расчерчивающие небосвод яркими кометами. От бушующей стихии не осталось и следа, а впереди простирался вид на огромный каменный замок, приветливо подмигивающий желтыми огоньками в окнах.

Она молчала то ли от неожиданности, то ли от шока, возникшего вследствие увиденной нелицеприятной метаморфозы чудовища в человека, что только что произошло перед ней, то ли не могла подобрать слов от возникшего потрясения, возможно, скрывала разочарование, то ли просто хранила молчание, так или иначе, Наоми слушала и переживала всё внутри себя.
- Да, - подтвердил он, - сегодня истекал мой срок, - в ответ он чуть сильнее сжал ладонь Наоми, чтобы она не волновалась понапрасну, ведь всё уже было позади. Шизуо не знал, что было там за гранью, но успел много о чем подумать и надумать, но смириться он не смог с тем, что должен был умереть, Шизуо был бойцом и боролся до самого конца, упрямо идя против шерсти и вопреки всему. Такова его натура. Стремление жить во что бы то ни стало и несомненно любовь юной девы спасло его и вдохнуло жизнь с новой силой.
Шизуо любовался природой, тихо наслаждался компанией милой и родной Наоми. Раньше он был лишен этой возможности, раньше его уделом была боль и страдание, мучительное ожидание неминуемого конца, нет ничего страшнее, чем обратный отсчет времени отпущенного для жизни. Нет ничего мучительней, чем безответное ожидание.
- От бури не осталось и следа, - начал было Шизуо, но они внезапно остановились перед парадным входом в замок, неожиданно быстро к нему подобравшись. Наоми почти робко заговорила тихим приятным голосом, он повернулся к ней. Слуги появились несколько не вовремя, но они так же ненавязчиво и исчезли, оставив на плечах Наоми и хозяина замка теплое сухое одеяние.
- Чего не сказала? - Шизуо недоуменно смотрел на неё сверху вниз. Она спасла ему жизнь, приняла таким, каков он есть: страшным, уродливым, грязным и несколько испорченным, без прошлого, настоящего и пока неизвестного будущего. Чего можно желать больше? Истинное счастье вот оно рядом, его лишь нужно сохранить и уберечь.
- Это ты моё сокровище, - он нагнулся и мягко поцеловал Наоми в губы.