Фамилия «Орихара» довольно распространена в Японии. Этим подчеркивается его «обычное происхождение». Сочетание кандзи в имени «Изая» — очень редкая комбинация. Если её когда и используют, произносится она как «Rinya», а вовсе не как «Izaya». 臨, отдельно использующийся в мужском имени (также очень редкий случай), обычно произносится как «Нозому».

Цитата №1

Телевизионные Новости: ... Потерпевший г-н Орихара Изая был...
Намие (искоса смотря на экран): Это определенно он. Хотя они и не показали его фотографию по телевидению, не похоже, чтобы в Японии был второй человек, имеющий такую же комбинацию кандзи в имени, произносящихся как «Изая».

Цитата №2

Единственная причина, по которой его имя произносится как «Изая», заключается в том, что его родители хотели, чтобы имя звучало так же, как у библейского пророка Иса́ия (в японском языке фонетически «Изая»). Когда Нарита впервые представил Изаю, он упомянул о другом происхождении его имени - 臨 также является ссылкой на фразу 「臨む 者」, что может означать «тот, кто правит», но у фразы есть и множество других значений в зависимости от контекста, например, в следующей библейской цитате:
«Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это - суета!»
[Екклесиаст 8:14]

«Голос звучал ясно и бодро, как если бы небо поздоровалось.»
«Заметив реакцию своего друга, Микадо тоже повернулся. Он увидел энергичного молодого человека. У него были тонкие черты лица, но аура, шедшая от него, излучала зрелость и компетентность. Иными словами, он казался “достойным” человеком. Его красивое лицо, казалось, способно было передать любую эмоцию. В сочетании с одеждой, он выглядел как личность, не вызывающая особых тревог. Но всё же, от него исходила какая-то неопределённость.»
«По его внешности, трудно было угадать его возраст. Микадо мог только предположить, что ему чуть более двадцати, но точно сказать он не мог.»
«Обычно, Микадо бы уже отвёл взгляд, но сейчас он не мог этого сделать. Ему казалось, что если он это сделает, этот человек не признает его. Микадо не знал, откуда у него возникли такие мысли, и мог только неподвижно стоять под устрашающе проницательным взглядом этого человека.»
«Услышав это имя, Микадо всё понял. Один из тех людей, с которыми нельзя иметь ничего общего, кого нельзя делать своим врагом. Но человек перед ним вовсе не казался опасным, по крайней мере, как он себе представлял. Не беря во внимание его острые глаза и красивое лицо, он выглядел как обычный юноша. Возможно, за исключением его блестящих тёмных волос. Он выделялся в окружающей толпе, полной людей с окрашенными волосами. Он больше смахивал на интеллектуала, проходившего обучение где-нибудь за границей.»

«Улыбка действительно задержалась на лице Изаи. Вот только она была не такой, как прежде. Только увидев это выражение, две женщины поняли смысл фразы “улыбка бывает разной”.»
«Несмотря на то, что Изая действительно улыбался, его лицо было жёстким, словно маска, а от улыбки веяло холодом. И, именно потому, что это была улыбка, люди, увидев её, испытывали невыразимый ужас.»
«Их поразила улыбка Изаи. Она становилась всё более отвратительной, и двум слушавшим женщинам казалось, что едва ли она похожа на человеческую.»

«Этот человек, конечно, был слишком молод, чтобы владеть таким местом - кондоминиумом* высокого класса в Синдзюки. Он действительно смехотворно молод, чтобы быть “информатором”, распространяющим различную сомнительную информацию. С чего бы, ведь он выглядел всего лишь на каких-то лет двадцать!»

«Это был необыкновенно бодрящий голос.
Если описывать его избитыми словами, то любой услышавший этот голос человек мог бы подумать, что он снизошёл на него с небес. Без сомнения, он был очень чистым и энергичным.
- Наконец-то всё становится интереснее, – пробормотал его обладатель себе под нос, увидев появившиеся на мониторе слова.
Это был утонченный молодой человек с оживлённым лицом, который полулежал-полусидел, полностью расслабленный, в кресле на колёсиках в интернет-кафе.
На первый взгляд он казался просто вежливым худощавым парнем; однако достаточно резкие черты лица делали его живым олицетворением понятия “красивый”. Его улыбка будто означала, что он готов принять всё, что окружает его, таким, какое оно есть; но в тоже время, в его глазах не было ни капли сострадания, словно он презирал всё вокруг, за исключением самого себя. Одет он был весьма своеобразно, но невозможно было понять, в чем заключалось это своеобразие. От него как будто исходила едва уловимая живая энергия.»

Орихара Изая - обычный человек.
Даже будучи преступником, он не был особенно жестоким, при этом, он не был совершенно бездушным, и даже близко не походил на того, кто смог бы убить, не моргнув глазом.
Все смертные желания нормальных людей, у него они тоже были. Сомнительные поступки, совершающиеся людьми в порыве чувств, он тоже их делал. Так же как и обычные люди. Изая не являлся каким-то экстраординарным тайным преступным лидером, а просто был чрезмерно поглощён собственными интересами. А поскольку его “интерес” становился всё сильнее и сильнее, ему удавалось узнавать много чего интересного в своих изысканиях, и в итоге он стал таким человеком, который зарабатывал на продаже этой информации преступным организациям и полиции.
Имя Изаи было достаточно известно во многих кругах, и он знал об этом. Однако вслух о нём обычно не говорили.
Его имя происходит из сочетания имени библейского пророка Исайи и японского “тот, кто смотрит на толпу”. Однако его путь по жизни сильно отличался от библейского. Возможно, именно это противоречие позволило Изае быть более квалифицированным в различных ситуациях, чем обычные люди. И именно это привело к такому образу жизни. Он ценил жизнь так же, как и любой нормальный человек. Изая знал свой собственный предел, и избегал риска без необходимости. Вероятно, это его отношение и позволяло ему всё глубже погружаться в собственные интересы. Изае даже удалось из Орихара Изая – атеист. Он не верил ни в духов, ни в загробную жизнь. Именно поэтому он так отчаянно хотел понять людей, и это же являлось причиной легко возникающего интереса к Изае, а также его желанию растоптать их, как он это и сделал.
Что же касается людей, не нуждающихся в понимании, они его абсолютно не интересовали.

«Знаешь, этот парень действительно опасен, так что никогда, ни при каких обстоятельствах с ним не связывайся».
«Интересно, почему ты сказал, что он опасен… но… я довольно много чего натворил ещё в средней школе… поэтому я встретил однажды этого человека, и он действительно меня напугал. Ну, как сказать… этот страх на другом уровне, чем от обычных хулиганов. Он скорее “нестабилен”. Или непредсказуем. Это как если бы каждые пять секунд, образ его мышления резко менялся. Не думаю, что можно назвать его опасным, скорее “тошнотворным”. Такое чувство, что он медленно просачивается в твоё сознание…»

«Действительно, чем меньше сталкиваешься с Орихара Изаей, тем лучше. Он – серьёзная проблема.»

«Я уже давно решил, что могу обойтись без спокойной повседневной жизни».
«Но, хотя самому мне она не нужна, я могу понять желание многих людей жить именно так».
Изая завидовал собеседникам из чата, видимо, наслаждавшимся спокойным течением своих жизней.
И он почувствовал, что завидует самому городу, Икебукуро, в то время как его взгляд сквозь стекло устремился на небо.

«Потому что Шизуо и Изая начали драться как кошка с собакой с того самого момента, как они впервые увидели друг друга.
Хотя, пожалуй, вернее будет сказать, как вампир с оборотнем.»
***
«Как думаешь, он чем-то похож на предсказателя?
Он ведь вечно говорит загадками, будто может читать твои мысли, правда же?
Он появляется из ниоткуда, как призрак, всякий раз, когда что-нибудь случается, и ведет себя так, словно всё происходит по его плану; хотя на самом деле он так же, как и обычные люди, ни о чем не знает заранее. Естественно, всё будет понятно, если есть возможность обратиться к прошлому.
Совсем как эти самопровозглашенные ‘предсказатели’, он только и делает, что говорит о том, что уже свершилось, как будто он ожидал этого давно. Что необычного в Орихаре Изае, так это то, что подобные слова из его уст звучат очень убедительно.
Если будешь трезво оценивать все его разговоры, они навряд ли на тебя хоть как-то подействуют… Но он всегда знает, как оказаться в нужное время в нужном месте и что именно сказать, чтобы задеть, чтобы тебя обязательно испугать, заставить нервничать, лишить уверенности.
Реши Изая появиться на телевидении в качестве предсказателя, он, думаю, был бы довольно популярен.
Конечно, когда число его последователей возросло бы до определенного предела, он наверняка устал бы, сказал что-нибудь вроде «вся Япония будет затоплена» и исчез без следа в этой вызванной им самим суматохе.
Уже в школе он как никто другой умел лгать и обладал чудовищным даром убеждения.
Я скорее скажу, что он хорош не в ‘мошенничестве’ или ‘обмане’, а в убеждении. Так хорош, что даже думаешь: такой талант пропадает.
Серьезно, мои беззаботные школьные деньки были безнадежно испорчены из-за этих двоих. Шизуо был жестоким, а Изая не внушал доверия, поэтому ни одна девушка не могла найти в себе храбрость подойти познакомиться с нами. Не то что бы мне нужна была какая-нибудь там девушка, когда я уже жил с Селти.
В любом случае, мораль такова: никогда не верь ни единому слову Изаи. В отличие от, опять же, всё тех же предсказателей-самозванцев, в его словах нет ни капли хороших намерений. И, опять-таки, его ложь вовсе не становится приятнее, даже если он лжет, имея эти хорошие намерения.»
***
«Я не могу сказать, что Изая мне не нравится.
Он настоящий. Он верен своим собственным желаниям.
Точно так же, как и ты верен своим эмоциям, сказать по правде.
Хотя, было бы гораздо лучше, если бы пределом желаний Изаи были женщины и деньги.
Но нет, у него есть необъяснимое стремление – наблюдать за людьми.
Тебя же раздражает, когда одни люди надменно наблюдают за другими, не так ли? Как будто они думают, что превосходят всех остальных.
Но он хорошо чувствует настроение других людей. Обычно ему не надо, чтобы его ненавидели; всё, что он делает – аккуратно оценивает твоё настроение, и говорит такие слова, которые должны заставить тебя колебаться в определённый момент, когда ты не сможешь ненавидеть его за это.»

Орихара Изая любил людей.
Но это вовсе не значит, что он любил каждого из них по отдельности.
Являясь человеком, он обожал прочих именуемых “людьми” созданий.
Можно расценивать это как не беспрецедентный случай нарциссизма, но он никогда не относил себя к числу “людей”, столь горячо им любимых.
А точнее, можно сказать, он был по уши влюблен в ‘остальных’.
Он упустил отличную возможность понаблюдать за объектами своей страсти. Он был вынужден сидеть сложа руки, в то время как за безголовое тело Селти объявили награду.
Было бы немного грубо сказать, что он сделал это, чтобы дать выход злости.
И всё же, это было правдой: им двигало желание выпустить гнев.
Он напоминал мальчишку, раскидывающего велосипеды, попадающиеся ему на пути, потому что никто не хочет с ним играть… Во всяком случае, в его сердце взыграло что-то мелочное, когда он начал осуществлять свой план; но иметь дело с Орихарой Изаей было сложно потому, что он знал себя, и свою мелочность в том числе, как свои пять пальцев.
Максимально объективно учитывая каждую незначительную деталь, он знал о ситуации и о своих возможных порывах всё – поэтому сознательно выбирал худший из возможных вариантов развития событий для нежно любимых им ‘остальных’.
Орихара Изая не был ни сверхъестественным существом вроде Селти, ни сверхсильным бойцом наподобие Хейваджимы Шизуо; он был самым обычным человеком.
Он не был ни рациональным до мозга костей, ни спокойным, как робот, ни хладнокровным созданием, которому в голову и не могла прийти мысль об убийстве.
Он был человеком во всех смыслах этого слова.
Таить те же желания, которые хранят остальные люди, совершать поступки, которые не чужды всем под влиянием внезапных порывов –
Изая был наделен обеими этими чертами одновременно.
Он был недостаточно харизматичен, чтобы возглавить силы зла, но постоянно испытывал недостаток в интригах.
Во время учебы в старшей школе Кишитани Шинра сказал о нём следующее:
[Я скажу тебе, кто ты. Ты вроде как тяготеешь к тёмной стороне, но на сто процентов злом не являешься. И это притом, что в тебе нет ни единого грамма добра. Хмм, как бы это сказать… если бы мне нужно было охарактеризовать тебя одним предложением, то получилось бы что-то вроде «Меня от тебя тошнит». И это комплимент, знаешь ли.]
Изая лишь посмеялся, когда его, в общем-то, единственный друг сказал это. Но на самом деле он был полностью согласен с Шинрой.
Он делал так, что его жертвы выблевывали свой ужин вместе с разнообразными “истинными я” и наблюдал за всем издалека, чтобы их рвота не могла его достать.
Именно так происходило наблюдение за истинной природой людей.
И будь их рвота исполнена добродетели или низменной злобы, не достойной ничего кроме презрения, Изая холил и лелеял её одинаково трепетно.