[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

В первый же час после разговора с отцом Елена попыталась наложить на себя руки. Служанка застала ее у окна с направленным в нежную девичью грудь клинком - тонким стилетом, который девушка почти всегда носила с собой для самозащиты. Тогда ее остановили. Ее бы связали, если бы потребовалось, чтобы она ничего не сделала. В самом деле, если выяснится, что после объявления решения о помолвке девушка покончила с собой - это, прямо скажем, будет очень недипломатично. Вот только Елене было совершенно плевать на дипломатию. Отец отдавал ее замуж за британца. Протестанта. На север. В ссылку на острова.
У нее был только один вопрос: "За что?!"
В самом же деле, за что? Она всегда была примером идеальной дочери. Отец не чаял в ней души, холил и лелеял. И вот... он отдает ее замуж неизвестно куда. Идейным противникам! Ее! Единственную дочь! Да как он мог?! Как он только посмел подумать об этом?! Неужели он считает, что она станет этому потворствовать?! Ни за что! Нет! Никогда!
Однако спустя несколько дней она в компании еще двух таких же девиц отправилась на корабль, который навсегда увозил ее из Отчизны. И ступая на борт, она обернулась и в свойственной ей испанской манере, яркой и чувственной, гневно прокляла и отца, и свой род, и всю Испанию. Она сделала это, потому что знала: это заставит испанцев на берегу побегать. Отец в ту ночь признал, что инквизиция давно засматривается на нее, почитая ведьмой. Что же. Вот пусть побегают. Пусть.
Ведьмой она не была, но... посчитать ее таковой было не так сложно: миниатюрная, светлокожая и светлоглазая, она была настолько красива, что таких действительно чаще всего сжигали на кострах. На костер ей не хотелось. После того, как прошла первая волна гнева, она поняла, что самоубийство не выход: для католички - это страшный грех. И тогда она решила превратить в ад жизнь своего будущего мужа. Что же ей еще остается, если она не может пойти против воли отца. Ей ведь... даже не с кем сбежать.
И теперь... она должна будет ступить на берег не своей страны, поклониться не своему королю, выйти замуж не за своего возлюбленного, родить... не своих детей. Она никогда не признает их. Никогда-никогда! Она никогда не покорится Англии!
Две ее соседки в отличие от нее почему-то радовались. Они заинтересованно перешептывались, делились впечатлениями и явно были заинтересованы в предстоящей авантюре. А она... только кривила свои прекрасные коралловые губы в ответ на вопрос, как выглядит ее жених. Она не смотрела. А они показывали портреты своих, глупо хихикали и определенно были счастливы.
Впрочем, надо признать, за все время пути она успела пару раз пожалеть, что не посмотрела, как он выглядит. Чтобы сразу уверенно плюнуть ему в лицо, как увидит. Или же... может, и ей было интересно, какой он? Ее будущий муж... все-таки она тоже девушка. И тоже когда-то мечтала о красивом испанце, о страстной любви, о...
Да, теперь уже не важно, о чем она мечтала. Отец перечеркнул все одним согласием. Он-то говорил, что спасает ее. Она не верила. И никогда не поверит.
По прибытии они получили прямо на корабль портных, которые сняли мерки и пошили одеяния по последней британской моде. Ее соседки были в восторге, а она... примеривала, куда спрятать верный стилет.

После проведенного в четырех стенах путешествия, а потом карантина и периода акклиматизации уставшие южные странники и странницы были представлены ко двору. Прямо из карантина они отправились на прием в честь них же, приехавших из далекой Испании для установления более крепких дипломатических отношений. Их представили королю, а потом... начался прием, какие-то незнакомые танцы...
Ее подруги растворились в толпе, побежав искать женихов или кого-то, кому их еще можно представить. А она... старательно отходила в сторону, пока ее не поймал брат: высокий и стройный испанец, Энрике де ла Серда, который вызвался точно так же взять в жены англичанку, чтобы его сестра не чувствовала себя такой одинокой.
И Энрике, успевший пару минут назад познакомиться с ее женихом, теперь повел и ее саму, чтобы представить их теперь друг другу лично.
- Сэр Грант, - легко обратился к жениху своей сестры Энрике, - хочу представить Вам мою сестру и Вашу будущую жену, Елену. Елена, это сэр Доминик Грант. Я надеюсь, сэр, Вы не станете обижать мою прекрасную сестру. Иначе, помяните мое слово, я позабуду обо всей политике и дипломатии, из-за которой мы здесь собрались.
Впрочем, представив их друг другу Энрике ретировался, чтобы если и наблюдать, то только издалека.
А Елена... до того эта невысокая, даже скорее миниатюрная, девушка в синем платье, подчеркивающем ее светлые глаза, не поднимавшая головы... только в момент, когда ее брат сделал шаг от них, она подняла глаза и посмотрела на человека, которому теперь должна будет принадлежать.

Отредактировано Sato Naomi (28-02-2017 11:11:13)

[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

Испанцы не могут не перегибать палку. Тем более эти двое из рода де ла Серда. Конечно, Энрике относился к варианту женитьбы на англичанке даже с некоторым задором, потому как представлял себе, как будет весело его жене в Испании справляться с тем испанским бытом, который ей, в ее чопорной Великобритании не знаком. Конечно, он планировал уважать супругу, если она будет достойна уважения, и защищать ее, даже если этого она достойна не будет. Впрочем, вряд ли они отдадут своим будущим политическим союзникам полную дуру, не правда ли? Испанцы вот... судя по его сестре, выбирали лучших.
А вот Елене было не до веселья. Ведь это ее увозят из родной солнечной Испании. Это ее отдают замуж. Мужчинам всяко проще, она всегда это понимала. Точно так же догадывалась, что если все будет плохо у ее брата, он не преминет найти себе утеху на стороне. А вот она-то нет. Но отчего0то жалко ей было только себя. Ее "подруги" были взбудоражены и заинтересованы, англичанок жалеть ей совершенно не хотелось. Вот и выходило, что жалеть она может лишь себя. И, может, немного будущего мужа, потому что жизни она ему не даст.
Однако первое сомнение на этот счет закралось в сердце девушки, когда она услышала холодный голос, обращенный к ее брату. Тепло, родившееся в душе от слов Энрике, неожиданно и быстро замерзло от чужой интонации и рассыпалось на мелкие льдинки. У Елены упало все. Все, что могло бы упасть в такой ситуации. Оставалось только держать достоинство.
Он поцеловал ее пальцы, она быстро, но стараясь не сделать этого слишком экспрессивно, забрала свою руку, чудом не прижав ее к груди. Только губы сжала, понимая, что делает это из последних капель уважения к отцу и ни в чем не повинному брату.
Она подняла взгляд, впервые посмотрев на своего будущего мужа, и... несколько оторопела: в отличие от ее представлений, он был красив. Молод и красив. Она скользнула взглядом по белым волосам, темным бровям, глазам и тонкой линии шрама, пересекающей это красивое лицо, но... удивительно не уродующей его. Это вкупе с серыми, практически стальными глазами создавало еще больший образ суровости. Это... испугало Елену. Но она была бы не она, если бы опустила взгляд или отступилась. Она смотрела в чужие глаза с вызовом, слегка сощурившись, чтобы не моргнуть, когда это не просто не нужно, но и противопоказано.
Надо признать, его идея уйти куда-нибудь подальше, с одной стороны ей импонировала, потому что все эти люди раздражали, а с другой напрягала, потому что они только познакомились, а он уже куда-то в уединенное место ее тащит. Кто их знает, этих англичан, что у них на уме?
- Отвратительно, - отозвалась она тихо, изобразив вежливую улыбку на лице. Впрочем, вкупе со словами и интонацией, эта улыбка не выглядела такой уж очаровательной, - наш род славится воинами и наездниками, а не моряками. Меня укачало.
Она солгала, ей это не понравилось, и она решила поправить собственные слова.
- Хотя, думаю, море здесь не виновато, - "при разговорах о замужестве за англичанином меня тошнит" добавила мысленно, но вслух не произнесла. По крайней мере до момента, как ей зададут уточняющий вопрос.
И все же подальше от людей и их толков она идти согласилась. Так проще будет не держать вежливую манеру. Может, если она его взбесит, он откажется от идеи женитьбы, и она поедет домой?
- Город? - переспросила она, приподнимая красивую темную бровь, - мы просидели неделю в карантине. Так отвратительно со мной не обращались еще никогда. Да, я увидела город. Из портового окна.

[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

"Что он себе позволяет?!" - в ярости подумала Елена, когда этот самый ее будущий супруг уложил ее руку на свой локоть. Ей показалось, что он сделал это как-то собственнически, словно уже примерился, внешне девица его устроила, и он уже воспринял ее своей. Она на это была не согласна. Даже при условии, что ей все равно придется с этим смириться. Она не пойдет против воли отца, раз тогда так и не наложила на себя руки. Если отец сказал, что она выходит замуж здесь, значит, так и будет. Но он не сказал быть прилежной женой. Он ей вообще никаких ценных указаний не дал. Только предупредил, чтобы она чаще практиковалась в английском. В самом деле, при жизни на этих островах без английского ей будет совсем никуда. А она-то думала, что эти ужасные уроки языка забудутся ею, как страшный сон. Но нет.
Совсем недавно она с презрением отмела предложение сделать прически и украсить голову чем-нибудь, выбрала только какую-то жемчужную нить, которая в итоге все равно украшала лишь аккуратный вырез ее платья. Она со смехом отмела идею подправить цвет лица пудрой, которая превратила бы ее в измалеванную дурочку. Хотя, вероятно, в таком варианте она не понравилась бы этому высокородному сэру. Кому может понравиться такая напудренная девица? От одной мысли о подобной Елену передергивало. Впрочем, по той же причине она бы никогда не смогла пойти на косметику ради того, чтобы не понравиться человеку. Лучше она проявит мерзкий характер, чем испортит этим свое лицо.
Надо признать, украшения девушка все равно любила, хоть и пошла на этот прием, демонстративно практически все, кроме этой жемчужной нити, сняв. Вот так. Пусть знают, что она пришла к ним ни с чем. Никакого им приданого! Ничего! Обойдутся! Сокровища Испании останутся сокровищами Испании и англичанам не перейдут!
А между тем сэр Грант вел ее мимо людей, бросавших на них ревнивые, заинтересованные, сальные и... какие угодно другие, кроме нормальных, взгляды. В самом деле, они не остаются в шумном зале, не танцуют, не едят и не пьют то, чем их сейчас бесплатно угощают. Нет, они идут в какое-то другое помещение. Кто-то наверняка уверен, чтобы прямо там, за дверьми и консумировать еще не заключенный брак. Она подумала об этом только: если придется, она будет отбиваться всеми силами.
С другой стороны, это же глупо. В первые же пять минут на официальном приеме... определенно, она очень плохо думает о нем. Наверное, даже слишком плохо. Но пока что Елене не было стыдно. Страх перед неизведанным сильно закрывал ей адекватный обзор на ее будущее.
Он завел ее в тихое полумрачное помещение, она отошла от него сразу, как только появилась эта возможность, остановилась около кресла и села, только когда он отошел к креслу напротив.
- Нет, я ничего не хочу, - произнесла она все с тем же вызовом, а потом хмыкнула, - смеетесь? Если останусь? Вы говорите так, будто у меня есть выбор!
Она фыркнула и гордо вздернула подбородок, повернув голову и посмотрев в сторону окна. А потом тонкие пальцы впились в подлокотник кресла. Этот... Доминик говорил слишком спокойно. Настолько, что девушка не могла понять, что он испытывает по отношению ко всей этой истории, к Испании, испанкам и к ней в частности. Он... он казался исключительно равнодушным, что расстраивало и злило ее еще больше. Ей очень хотелось его задеть, как он задевает ее этим своим ровным тоном.
- Правда? Вы думаете? - ехидно уточнила Елена, теперь сощурившись и глядя ровно на того, кому была обещана. Ведь именно от него будет зависеть: запрут ее здесь или нет, - Вы? Пф! Нисколько! Чтобы я начала обсуждать Вас со своими сокамерницами, Вы должны были бы меня хоть немного заинтересовать.
Это ну должно было его задеть! Что ей было совершенно неинтересно, за кого она выходит замуж, что... что он ей совершенно безразличен. Ее ведь это задевало. Что она его явно не интересует, он разговаривает из вежливости. Так что пусть почувствует себя так же, как она!
Хотя у нее, конечно, так безупречно равнодушно и спокойно разговаривать не получалось.
- Разговоры велись в основном о Ваших двух коллегах. И эти восхваления из уст глупых девиц показались мне тошнотворными, - надо было нагрубить. Как-нибудь. Но он не давал повода. Это злило.

[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

А он не отступал. Хотя уже за такое короткое время Елене уже начало казаться, что это она тут противостоит, а он... в крайнем случае противосидит, если такой оборот вообще возможен. Ему... определенно было все равно. И это было, наверное, хуже всего, что можно было придумать. Наверняка большая часть англичан смотрели бы на нее или с вожделением, или с пренебрежением. А этот... что скрывалось под его маской вежливого безразличия? Кто он такой, этот Доминик Грант, красавец и богатый наследник, на которого, как она успела заметить уже бросила завистливый взгляд одна из ее соплеменниц. Та самая, которая бурнее всех хвасталась своим женихом. Он, судя по всему, выглядел не таким уж впечатляющим, как на картине, которую им прислали по запросу. Все художники врут, как известно. А вот глаза не обманешь.
Впрочем, девушка не была уверена, что ее жизнь не превратится в ад. С таким-то равнодушием. Она в ярости глубоко вдохнула и в этот момент поняла, насколько туго затянут ее корсет. Обычно она так не делала, ее служанки хорошо знали, что хозяйка любит свободу. А тут ее одевала местная горничная. И затянула на славу. Так, что в глазах из-за глубокого вдоха потемнело на секунду.
Поэтому ответила она не сразу. Сначала привела в порядок чувство самой себя в пространстве, а затем только вновь устремила на молодого человека свой яростный взор.
- И покрою позором весь свой род? - с каком-то ехидством осведомилась она, а потом уточнила, наклоняя голову, - или Вам, милорд, не сообщили всех условий, которые необходимо соблюсти в этом браке? Или сейчас скажете, что одной ночи хватит? Вы уверены, что все это выйдет с первого раза? - и тут ее осенило, она даже откинулась на спинку кресле, - о! Я все поняла! Неужели Вы так уверены в своей неотразимости, - о, да. Она определенно признавала за ним ее, - что считаете, мое желание гарантированным? Ну так Вы ошибаетесь!
Она отпустил подлокотник и сжала руки в кулаки, гневно глядя на молодого человека, который нисколько не был виноват в особенностях ее логики и гладкости умозаключений.
Елена сощурилась, снова вдохнула, но уже более осмотрительно и шумно выдохнула.
- Мне ни к чему быть неискренней. У меня нет задачи Вам понравиться, - фыркнула девушка и повернула голову в сторону камина, чтобы не видеть уже этого красивого лица, - я не дипломат, и буду только рада, если этот глупый мир будет разрушен.
В самом деле, ни одна страна не достойна мира, если в ней не спрашивают мнения ее граждан. И как бы горячо ни любила Елена Испанию, как бы ни выгораживала она ее в любой ситуации, она точно так же будет и ненавидеть свою родину и короля, которому вынуждена подчиниться.
- У меня нет выбора. Женщин никто не спрашивает, - произнесла она, нахмурившись. Ее собственное миловидное лицо на секунду исказилось гримасой, не свойственной жеманной красавице (коей она, впрочем, и не была), - мы поступим так, как требует того желание короля. Если у Вас не хватает духу отказаться от нежеланной женитьбы.
Ну в самом деле, если бы он хотел жениться, он бы не стал тут сейчас так сидеть и равнодушно-вежливо рассуждать о том, что не прикоснется к ней, и что она вполне может через год уехать и не вернуться.

[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

А она посмотрела на него с ужасом. Его предложение показалось ей совершенно немыслимым. Неужели в Англии все делают так? Или ей просто достался вот такой, который так легко говорит о свободе любви в стесненных условиях репутации хорошего дворянина?! Вероятно, их семья имеет такое влияние и деньги здесь, что люди закрывают глаза на их причуды? Вероятно, англиканская церковь настолько ужасна, что легко позволяет прелюбодеяние и измену? Вероятно, он сам хотел бы плевать на устои дворянства и догматы церкви?! Вероятно, это он колдун, а не она?
И вот после этой мысли Елена неожиданно поняла, что ей еще и возвращаться совершенно некуда. Ее не ждут. Вернее, ее ждут. Ждут очень жарко, но вряд ли... действительно она теперь будет там счастлива. Она ведь сама себе концы обрубила, когда поднималась на корабль. Она достаточно громко произнесла слова ничего не значащего проклятия, которое на деле не сделает ничего, но которого подтвердило ее статус, как ведьмы. Так что же... теперь? Теперь ей надо как-то... справиться здесь. Или, быть может, есть шанс сбежать в... Нидерланды? Нет, никакой другой страны быть не может. Она или здесь, или на костре. Если она не выйдет замуж, то ее сожгут.
И все же она смотрела теперь со страхом. Что же ей делать? Бежать, куда глаза глядят, от этого человека с его... протестантскими (а протестанскими ли?) идеями? Или просто закрыть глаза, смириться, сейчас стать более покладистой? Все мужчины любят покладистых женщин. Тех, которые склоняют голову и идут следом, потому что Господь завещал слушаться своих мужей. Этот муж - будущий, но какая разница?
Она практически дернулась, когда зашел слуга. Она диким взглядом проводила его до двери обратно, потом проследила за тем, что делает Доминик и, когда он закончил говорить на том, что его брак с испанской девушкой устраивает, произнесла:
- Угостите меня тем же, - голос она сейчас старалась сдерживать, потому что выдавать ярость это еще куда ни шло, но страх... это был не меньший позор, нежели измена при живом муже.
И вот когда у нее в руках уже оказался бокал с такой же крепкой и янтарной жидкостью, она отозвалась:
- Я католичка, - произнесла она все еще сдержанно и довольно четко, - даже если мне и придется встать под крышу протестантской церкви, я все равно останусь католичкой. Измена мужу - страшный грех, за который я не хочу гореть, - голос ее дрогнул, но она продолжила, - и ни о каких детях от любого другого мужчины, кроме мужа, речи быть не может. И Вам... я измены не прощу. Да, потому что это покроет меня позором. Насколько плоха должна быть жена, чтобы муж сбегал от нее к любовнице и признавал ее детей? Или, может, его жена фригидна? Бесплодна?
Она снова взглянула на молодого человека с ноткой ярости, но вновь отвела взгляд. Коралловые губы коснулись края бокала. Алкоголь всегда помогал быть смелее, не так ли?
- Испания не примет дочь, ушедшую под крышу другой веры. Меня признают еретичкой. Мне будут закрыты двери любой церкви. И там я навсегда попрощаюсь с возможностью говорить с Богом. Единственным, кажется, кто меня когда-либо любил, - в этих словах можно было услышать обиду, хотя, конечно, Доминик здесь был ни при чем, - я понимаю, Ваша вера иная. Видимо, она позволяет Вам жить так, как Вы мне сейчас описали. Но я перешла свою точку невозврата. Женщина должна принять родиной ту страну, в которой живет ее муж. Вы... не даете мне шанса. Уверена, Вам кажется, что я действительно могу выбирать. Но... я останусь в Англии.
И вновь голос ее дрогнул, она отпила еще, потом встала и отошла к окну, почувствовав, как защипало сейчас веки от подступивших неуместных слез. Нет, она не должна показывать слабости! Она должна быть сильной и гордой. Она должна принять свою судьбу, какой бы ужасной та ей сейчас ни казалась.
Но нет, сейчас она посмотрит в окно, отвернувшись от Доминика, придет в себя, не позволит себе плакать... а потом... будь, что будет.

[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

Елене начало казаться, что с ней сейчас разговаривал сам Дьявол. Во плоти. Таков, какой он есть. И она не знала, как ей стоит реагировать на это. Вероятно, стоит признать, что ее вера ее обманула, что Церковь ее предала, что все от нее отвернулись и для нее остался только один путь. К нему. К Сатане, который теперь сидел в кресле у нее за спиной, рассуждая о том, какова сейчас религия, насколько прогнил весь институт Церкви. Он говорил, а ей становилось жутко от того, что он говорил вещи, которые действительно были правдой. Они подрывали веру в непогрешимость Церкви и были исключительно неправильными. За эти мысли она будет гореть в аду, а не за то, что кто-то обвинил ее в колдовстве.
За какие-то минуты ее состояние менялось из ненависти в страх, из страха в отчаяние, из отчаяния в ярость и снова в страх.
Она сделала еще один глоток из бокала, который взяла с собой, сжала хрусталь в пальцах, прикрыла глаза и выдохнула, не отвечая ему. Что ответить? Вступить в дискуссию? Жарко возразить, что он не прав? Она солжет. Но он испытывает ее веру. Просто испытывает ее веру. Именно в этом она пыталась убедить себя, когда его ладони неожиданно оказались на ее плечах.
От его голоса, прозвучавшего так близко, что, казалось, она чувствует кожей его дыхание, по телу пробежали мурашки. А он, как настоящий демон искуситель после своей обличительной речи пообещал ей семью, которая ее примет, и... позвал стать его женой.
"Невеста Дьявола," - подумала про себя девушка, закрыла глаза, поставила бокал на подоконник, собралась с силами и развернулась, поднимая совсем немного покрасневшие от подкативших к векам слез глаза. И в этих глазах был вызов, смешанный со страхом.
- Вы испытываете меня? - спросила она, при этом не чувствуя под собой пола. Ей казалось, что она в каком-то сне, что ей поплохело на корабле и начались галлюцинации. Это все не было похоже на то, что она представляла здесь встретить, - я не отрекусь от веры. А Вы...
Она не договорила, глядя в его стальные глаза. Его руки, хоть она и развернулась, все еще оставались на ее плечах и... надо признать, она не испытывала такого уж яркого желания их с себя сбросить. Ей... в самом деле, было холодно здесь, у окна. Или, быть может, виной был совсем не холод толстого стекла и тяжелого для южной девушки климата, а холод самой сути этой страны, холод отчуждения, который испытывала испанка начиная с того момента, как ступила первый раз на эту землю.
И именно сейчас ей показалось, что он... может ее от всего этого спасти. Может, она даже сможет его полюбить? Может, не так уж и плохо быть женой Дьявола? И все же она выдыхает и спрашивает:
- А есть ли у меня выбор? - он наверняка скажет, что есть. И, в общем, и в самом деле есть: или она выйдет замуж, или она умрет в муках.

Она снова смотрела на него, снова не зная даже не то, что ей сейчас делать, но даже что ей сейчас чувствовать. Ужас? Гнев? Ненависть? Благодарность?
Ведь все это имело место и право быть. Каждое из возможных чувств готово было захлестнуть ее сердце.
Ужас, потому что... не этого она ждала... не такого человека. Его взгляды на мир и на жизнь кардинально отличались от тех, к которым она привыкла, в которых выросла. И это внушало страх. Замужество за этим человеком - испытание стойкости и, возможно, исключительное одиночество. Изощренная пытка потерей всего, что было ей когда-либо дорого.
Гнев, потому что этот человек говорил то, что казалось ей откровенной ересью даже в сравнении с протестантством. Потому что он был навязан ей. Потому что он был англичанином, и из-за Англии она покинула свой дом. Она считала себя вправе злиться на него и за то, что он взял тогда ее руку и уложил на свой локоть, будто она уже ему принадлежала. Она ведь не собиралась сдаваться.
Ненависть...
Ненависть имела те же причины, но была куда более протяженной во времени. Просто она давно уже варилась в душе девушки и... надо признать, ее Елена чувствовала сейчас куда меньше. А, может, и не чувствовала вовсе: просто считала, что должна ненавидеть, и пыталась найти, за что.
И благодарность... ведь Доминик готов был принять ее вот такой, какая она есть, со всеми ее противоречивыми чувствами, с ее ненавистью, гневом, темпераментом и слухами, которые наверняка ходили о ней уже и здесь. Он... уже пробовал заботиться о ней, принес плед, сказал какие-то обнадеживающие слова. И... девушке стало даже несколько стыдно за то, что он относится к ней, как к человеку, а она...
- Вы не священник, - прошептала она, глядя в его серые стальные глаза, - Вы Дьявол...
Ну вот, теперь де ла Серда признавала это вслух. Он и в самом деле дьявол. Больше никем он не может быть. Настоящий дьявол, от которого надо бежать, от которого надо спасаться и который был единственным ее спасением. И... странно, но от этой мысли она сейчас уже отчего-то не испытывала отчаяния.
- А я ведьма, - добавила она, предпринимая какую-то очередную попытку испугать его. Хотя... чем можно испугать дьявола?- я прокляла родной берег, когда они сослали меня сюда.
Он наверняка должен понимать, что это значит. Что теперь, если она ступит на испанскую землю, ее сразу привяжут к столбу.
А он... если не дьявол и все равно не пойдет против тех, кто желает их поженить, может быть, еще подумает несколько раз, прежде чем решится обидеть ее или... изменить ей, пока они будут в браке. Пусть только попробует. Она проклянет обоих. Он должен быть ей так же верен, как и она. Всегда.
И, наверное, если она больше никому и не нужна сейчас, кроме него. Раз он фактически делает ей сейчас предложение, можно сказать, сам, без подсказок откуда-то сверху. Раз... он единственный предлагает ей семью и все, чего она в одночасье лишилась... может, и не стоит думать о том, что Бог не простит ее. Какая разница? Бог... уже достаточно ее наказал.
Девушка сжимает губы, глядя в его глаза, потом опускает взгляд в броши, скалывающей его шейный платок, и кивает.
- Да, я стану Вашей женой, - она тихо шепчет, потому что ей страшно. Страшно соглашаться. Страшно разговаривать с ним. Страшно верить. Страшно признавать, что он все-таки начинает ей нравиться.
[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

Она все еще смотрела на него с прищуром. Он... казался ей ненастоящим. Не бывает таких людей. И он может говорить что угодно: она точно знает, кто такой Доминик Грант. Он ее испытание. Испытание, которое она проваливает. Надо бы просто признать: Елена де ла Серда не святая. И никогда святой не была. Она всегда была взбалмошной, яркой, страстной. Она никогда не отличалась кротостью, той самой уникальной благодетелью, которой стоит светить женщине. И, наверное, ей давно уже было уготовано место в аду. И за попытки самоубийства, и за это сказанное в сердцах проклятие. Настоящие святые как бы... что там? Они молчат. подставляют другую щеку и делают все, чего Елена не станет делать никогда.
А раз так... если у нее выходит, что путь в рай все равно заказан, то почему бы... не воспользоваться шансом и не понравиться Дьяволу настолько, чтобы он нашел для нее самое лучшее место?
Конечно, девушка понимала, что сама по себе идея абсурдна. И не потому, что Доминик не может быть Сатаной. Но... что же ей теперь? Она перейдет в другую веру и все равно будет страдать. А если понравится Гранту, то, наверное, жизнь ее действительно не будет такой угнетающе-тоскливой.
- Вы всегда так говорите, - произносит она на комментарий о "слове", едва заметно улыбается и проходит к дивану, путь куда освободил ей молодой человек. Потом она посмотрела на Гранта хитро и уточнила, - откуда же Вы знаете, что я не ведьма, если Вы не Дьявол? Ведьмы в сердцах тоже много наговаривают. И женщины вроде меня становятся ведьмами после большой обиды. Думаете, меня недостаточно обидели?
Отчего-то ей стало удивительно легко говорить. Словно благодаря тому, что она согласилась стать его женой, вокруг изменился мир. Пространство будто стало ее принимать чуть более радушно? И после этого он будет говорить, что простой человек? Она не поверит. Он не простой. Очень непростой.
- Я знаю, что это, - выдохнула девушка, переведя взгляд на свои руки, сжавшие голубую ткань юбки ее платья, - это Вам кажется, что не ссылка. Но если бы я не уехала, меня бы сожгли. Отец уверяет, что спасал меня этим.
По Елене было заметно, что она не верит. Конечно, ее отец всегда был очень искренним человеком, однако он был не меньшим политиком, нежели король. И они ведь явно выбирали достаточно умных и красивых девушек, чтобы Англия была ослеплена их красотой и не заметила их ума. Но если бы отец рассказал это так, что они хотят своего человека в Англии, девушка определенно приняла бы это легче. Как долг. А так... кажется, кто-то не подумал, что ее чувства задеваются таким вот образом. Так что... теперь они не дождутся от нее ни содействия, ни сочувствия.
А вот Доминик может дождаться и того, и другого. Если забыть это собственническое хватание за руку, то... он вел себя как рыцарь. А это дорогого стоит.
[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

Отредактировано Sato Naomi (23-03-2017 09:56:02)

Интересно. А ведь если бы она в детстве обещала няне, что сожжет ее комнату, то до своих лет девочка так бы и не дожила. Вот она особенность положения мужчин и женщин в обществе. Вот она - разница и суровая правда жизни: женщина - адамов придаток, кусок его ребра, не более. Не имеет права на свое мнение и свободу. Это... норма.
А Доминик Грант ненормальный. По крайней мере, он так не подходит под общепринятое описание мужчин. Или, может, она слишком сильно привыкла к своим испанцам? К своим католикам... у них все строже. Здесь свободнее. И это, кажется, совершенно нормально?
Она смотрит на него внимательно, с прищуром, пытаясь хоть немного приоткрыть завесу той тайны, что скрывается за его безэмоциональным лицом. Он, казалось, способен говорить что угодно с абсолютно спокойным выражением. Он признается в симпатии, а Елена понимает, что может легко представить себе, как с этих уст сходит угроза. Точно такой же интонацией, точно таким же движением губ, с едва заметным изменением искры в стальных глазах.
- В самом деле? - спросила она, все еще глядя на него, а потом заметила, посмотрев снова в сторону камина, - а нас с детства учили любить Испанию. С начала войны я ненавидела Англию, потому что она посягает на наши суверенные земли, потому что тут живут богомерзкие еретики, которые идут против действительной и настоящей Церкви. А теперь меня выгнали из Испании, отправили в ненавистную Англию, заставляют менять веру, потому что я женщина и за меня будет отвечать мужчина, а мой будущий муж протестант. И эта Англия принимает меня... неожиданно теплее, чем провожала Испания. Я должна была ехать сюда, как мученица, а была выгнана, как ведьма. И муж-еретик обещает мне защиту, заботу и новый дом. Так где правда?
Она говорила это уже даже практически спокойно, без обиняков, ни в чем никого не обвиняя, просто рассказывая то, как это в действительности выглядит для бедной испанской девушки.
- Мой отец печется о репутации семьи, - она выдохнула и криво улыбнулась, - лучше я дипломатично выйду замуж ради Испании, чем буду сожжена, как ведьма. Фактически, для него я и так, и так уже сожжена. Хороший человек - мой брат. Он не бросил меня во всем этом, вызвался точно так же на дипломатический брак. Поддерживал меня, как мог. Его, в отличие от отца, репутация не беспокоит. Потому он и Вам угрожал...
[NIC]Helena de la Cerda[/NIC][STA]Непокорённая[/STA][AVA]http://s7.uploads.ru/I3hio.jpg[/AVA][SGN]Испанка я иль нет?![/SGN]

Отредактировано Sato Naomi (04-04-2017 15:00:17)